Семья Звонаревых - Александр Степанов

Офицеры растерялись, не зная, что предпринять.

– Вот он, вот он! – закричала Варя, увидев Микулина. – Неужели же никто не спасёт его?

– Эх, была не была! – выскочил из толпы Блохин. – Подержите мотоцикл, Варвара Васильевна, а я попытаю своё дырявое счастье.

Скинув сапоги, он прямо в одежде бросился в воду. Течением Микулина относило всё дальше и дальше. Блохин саженками подплыл к генералу, из последних сил боровшемуся с волной. Поддерживая потерявшего сознание генерала, Блохин с трудом добрался до берега.

Звонарёва с помощью санитаров принялась приводить Микулина в чувство. Придя в себя, от слабости, потери крови и пережитого волнения генерал с трудом мог говорить.

– Передаю командование дивизией полковнику Хоменко, – первое, что смогла разобрать Звонарёва. – Перевязывайте сначала раненых солдат, а потом уж меня, я подожду, – добавил он, помолчав.

– Вы сами находитесь в тяжёлом состоянии. У Вас ранены обе ноги.

– Неужели ампутация? – взволновался генерал.

Звонарёва поспешила его успокоить, но, глядя на размозжённые кости и рваные раны, с сомнением покачала головой и тяжело вздохнула.

Когда перевязка была окончена, генерала перенесли в штабную машину. Он подозвал к себе уже подъехавшего к переправе Хоменко и попросил его представить к награде Блохина. Микулин хотел лично поблагодарить солдата за спасение, но Блохин исчез, как в воду канул.

Автомобиль тихонько тронулся.

– Отвоевался наш генерал, – грустно проговорила Звонарёва, когда машина отъехала. – Ему ампутируют обе ноги. В его годы трудно надеяться на благополучный исход такой тяжёлой операции.

С темнотой бой постепенно прекратился, и части стали окапываться на занятых рубежах. Хоменко верхом на лошади объезжал полки своей дивизии и благодарил солдат за боевую службу. Солдаты, окрыленные успехом, оглушительно выкрикивал «рады стараться» и обещали на следующий день окончательно добить немцев.

Борейко продолжал объединять группу из шести лёгких и тяжёлых батарей, так как Хоменко не хотел и слышать о возвращении его в батарею. Он возбудил ходатайство о производстве капитана в подполковники за боевые отличия и назначении его командиром приданных дивизии тяжёлых и гаубичных батарей.

Ночь не сулила отдыха тяжёлым батареям. Им было приказано к утру перенести позицию почти на двадцать километров вперёд. Получив этот приказ, даже невозмутимый Звонарёв крепко выругал своего друга Борейко и приступил к подготовке громадных пушек к ночному переходу.

Наступила ночь. Напряжение многодневных боёв сказывалось всё сильнее, люди валились на землю и засыпали мёртвым сном. Сам Хоменко едва держался на ногах от усталости. Даже неутомимая Варя сдала и отказалась от сложных операций. Под утро и её сморил сон.

Всю ночь двенадцатидюймовая батарея тащилась по разбитым просёлочным дорогам. Мощные автотягачи с трудом преодолевали многочисленные выбоины и ухабы, автомобили с людьми и боеприпасами буксовали в топких низинах и болотах. Несколько раз батарею нагонял Блохин с категорическим приказом Борейко поторопиться. Незадолго до рассвета батарею встретил и сам капитан.

– Тебе, Сергей, следует поучиться у твоей супруги. Её за хвост не удержишь – так и рвётся вперёд, а тебя не знаю за какое место надо тянуть, чтобы ты быстрее поворачивался, – недовольно гудел Борейко, выслушивая длинные объяснения своего старшего офицера.

Разгромленные австро-германские части на следующий день продолжали свой отход на северо-запад, за реку Стоход.

Около полудня Звонарёва со своим отрядом переезжала на новое место. В автомобиле кроме неё, сидели обе сестры и Кремнёв. Капитан ещё не вполне оправился от контузии и жаловался на головную боль. Ветрова заботливо ухаживала за ним, нежно глядя на героя вчерашнего боя. С того момента, когда бесчувственного Кремнёва принесли на перевязочный пункт, она ни на минуту не отходила от него, умоляя Звонарёву спасти капитана.

– Я сойду с ума, если только он умрёт! – в отчаянии говорила она.

– Но ты ведь замужем, – удивилась Варя.

– Ничего подобного. Это я всё придумала. Думала, что на фронте среди мужчин девушке трудно. Будут приставать… – призналась Таня.

Всхлипывая, она рассказала, как сразу после первого знакомства ей понравился Кремнёв, как потом желание его видеть, радость коротких свиданий – всё это переросло в большое чувство. Но признаться ему боялась. Зачем? Кругом война, ужас, смерть, разве могут они мечтать о счастье… Но теперь молчать она больше не может. Она знает, что он любит её. А любить друг друга и есть счастье. Зачем же обкрадывать себя?

– Глупенькая ты ещё… Скажи ему. Это поможет лучше всяких лекарств, – улыбнулась Варя.

В своём прогнозе она не ошиблась. После разговора с Таней капитан сразу почувствовал себя значительно бодрее.

К автомобилю подъехал Павленко и справился о здоровье своего командира.

– У нас всё благополучно. Рана Сологубенко почти зажила, так что ты можешь не беспокоиться за батарею, там всё в полном порядке, – закончил прапорщик.

– Да, да Александру Васильевичу надо ещё несколько дней отдохнуть у нас, – присоединилась Ветрова.

Варя только качала головой.

– У нас не госпиталь, Танюша! Мы должны или эвакуировать в тыл, или возвращать в строй.

– Мы временно зачислим капитана Кремнёва в санитары, – нашлась сестра милосердия и сама смутилась от такого явного проявления своих чувств.

В это время мимо автомобиля стремительно проскакал Кубанский казачий полк. Все в тёмно-малиновых черкесках и бешметах, кубанках, с винтовками за плечами, шашками на боку, кинжалами у пояса, рослые и загорелые. Смотреть на них без восторга было невозможно.

– Наши, наши едут! – вскочила Варя, махая платком.

Лихо заломив шапки, казаки весело смотрели на Звонарёву. Миновав санитарный автомобиль, они съехали с дороги и в поле перестроились для атаки. Заиграли трубы, блеснули на солнце шашки, и вся конная масса двинулась вперёд всё ускоряющимся аллюром.

– Полевым намётом! – донеслась команда, и весь полк утонул в облаке пыли, поднятой копытами сотен коней.

– Смотрите, смотрите, казаки пошли лавой! – не помня себя от волнения, кричала Варя. – Зачем только я родилась женщиной! Скакала бы сейчас карьером и рубила немцев направо и налево!

– Пока что, Варвара Васильевна, надо нам приготовиться к приёму раненых из числа тех же казаков, – проговорила Ветрова.

Вскоре у дороги развернулся перевязочный отряд. Раненых, к счастью, было совсем мало.

Окончательно деморализованные немцы оказывали слабое сопротивление, и русские части без боёв дошли до Стохода.