Заклинатели - Анастасия Александровна Андрианова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Моур подошла к Алиде, рывком подняла её на ноги и дёрнула за рукав. Ткань поддалась с неприятным треском, оголяя худую белую руку. Алида вскрикнула.
Моуры загоготали и придвинулись ещё ближе, сжимая круг. Алида зашипела от злости.
– Дайте мне пройти! Пожалуйста! – выкрикнула она, чуть не плача.
– Ещё чего! – фыркнула ближняя дева. – Думаешь, мы не знаем, на чьей ты стороне, птичья ведьма? Думаешь, мы простим убийство наших сестёр?
Она сжала цепкие пальцы на горле Алиды так, что стало невозможно вдохнуть. Алида захрипела, царапая серые руки нежити, но моур только насмешливо смотрела ей в глаза, склонив голову, и отстранённо улыбалась.
– Тащи её на дно! – кричали в призрачной толпе. – Пусть пляшет с нами! Нам снова нужны новые сёстры, свежая кровь!
Перед глазами у Алиды замерцали вспышки, похожие на распускающиеся цветы. Грудь была готова разорваться без воздуха, а моур всё сильнее сжимала пальцы, будто хотела не только задушить, но ещё и переломать шейные позвонки.
Миг – и Алида увидела всё со стороны, будто вышла из собственного тела, слабого, взятого в плен, как бабочка, пойманная в банку. Она видела моуров – не так много, как казалось, когда они обступали со всех сторон, загораживая бледными телами обзор. Видела и знала, что нужно делать.
Алида напряглась изо всех сил, сосредоточилась на крохотной тёплой точке, пульсирующей в груди, и постаралась раздуть это тепло в настоящий костёр. Моур взвизгнула и разжала руку. Алида рухнула на заболоченную брусчатку и тут же вернулась в своё тело.
Болело всё, каждая клеточка, внутри и снаружи, будто её не душили, а переехали телегой несколько раз. Моуры сделали шаг назад, расширяя круг. Алида медленно поднялась на ноги и громко шмыгнула носом. Пусть они утащат её в болото, пусть утащат прямо сейчас, раз так суждено, это лучше, чем быть задушенной или валяться тут с переломанной шеей. Пусть набрасываются на неё всем скопом, пусть топят – если нет другого выхода, она готова погибнуть сейчас, зная, что уже сделала всё, что от неё зависело, и понимая, что спасения ждать неоткуда.
Холодные пальцы обвились вокруг щиколотки. Алида вскрикнула и всё-таки упала, больно ударившись о мостовую. Она обернулась и ахнула.
Лицо моура было перекошено от первобытной злобы, но глаза… Ошибиться было невозможно. Такие скорбные карие глаза с опущенными уголками были только у одного человека. И в девичьем неживом лице просматривались знакомые черты. Это выглядело настолько жутко, что Алиду скрутил спазм тошноты. Знакомое лицо, словно втиснутое в чужое тело, наделённое чужими эмоциями и этой необъяснимой яростью, просто немыслимой для живого человека.
– Тиль, – всхлипнула Алида. – Это же я.
Моур перестала скалиться и уставилась на Алиду глазами мёртвого музыканта. Бледные пальцы разжались, и Алида тут же вскочила, обхватывая себя дрожащими руками и отчаянно трясясь от страха и холода. Моур наклонила голову вбок, не сводя глаз с лица Алиды.
– Тиль, – повторила она. – Ты помнишь? Ты слышишь?
Моур плавно прошествовала мимо и рывком бросилась на своих сестёр, распихивая и кусая их. Алиду не пришлось уговаривать, она и так всё поняла и понеслась прямиком туда, где толпились и визжали болотные девы. Она протискивалась между их гладкими ледяными телами, морщась от боли отвращения каждый раз, когда её хватали за волосы или когда длинные ногти царапали её кожу. Моуры хватали и кусали друг друга, стараясь поймать сестру-предательницу с карими глазами музыканта, но та стремительно и ловко распихивала их, помогая Алиде выбраться.
В поднявшемся гвалте не было слышно выстрелов. Моуры начали падать, вскрикивая изумлённо и отчаянно, когда понимали, что пули разрушают их нечеловеческую сущность. Алида вырвалась из кольца извивающихся серебристых тел и устремилась прямиком к башне, не обращая внимания на неистово колотящееся сердце, шум и неразбериху вокруг. Несколько пуль просвистели в опасной близости от неё, но она остановилась только у самого подножия башни, вспомнив о Тиле-моуре, и обернулась.
Моур стояла там же, глядя на Алиду до боли знакомыми скорбными глазами. Вокруг плескались чёрные лужи, но тел погибшей нежити не было видно: они просто развеялись, превратившись в зыбкий серый туман, стоило заговорённым пулям пронзить их. Несколько других моуров остались в живых и спешили скрыться в топях.
Стало тихо – так тихо, как только может быть в городе, содрогающемся от сражений. И в этой зыбкой, нечистой тишине отчётливо и безразлично прозвучал выстрел. Один-единственный выстрел, который Алида выделила среди бесконечного гвалта и пальбы.
В груди пошатнувшегося Тиля-моура разверзлась чёрная точка, стремительно расширяющаяся. От раны поднимались завитки тумана, развеиваясь на ветру, дыра ширилась и росла, так мучительно медленно, что Алида успела разглядеть каждую туманную паутинку.
– Тиль, – прошептала она, протягивая руку в сторону моура. – Прости меня.
Моур медленно опустила карие глаза на дыру в собственной груди, потом так же медленно снова посмотрела на Алиду. Всё тело уже рассыпалось, закружилось вихрями и истлело, остались только смутные очертания ног, рук и головы. Ещё миг – и этого тоже не осталось, и самый последний взгляд музыканта из Зелёного Лога растаял среди мелких кружащих снежинок.
Алида вытёрла нос уцелевшим рукавом, не позволяя себе разрыдаться. Мотнув головой, она решительно развернулась и бросилась вверх по лестнице, на вершину водонапорной башни.
Тиль умер ещё в конце лета. Наверное, ей стоит поблагодарить стрелявшего гвардейца, ведь он оборвал неестественное, жуткое существование, передав душу Тиля Первому Волшебнику. Она потом обязательно поблагодарит их всех. Если переживёт этот день.
Алида бежала вверх по винтовой лестнице, хватаясь за холодные ржавые перила. Переместиться бы сейчас, как альюды, презрев расстояние, но будь ты хоть трижды птичьей ведьмой, впитай хоть всю магию мира, человеческая сущность не обретёт этот дар.
По щекам, оказывается, текли непрошеные слёзы – Алида поняла это только тогда, когда солёная капля скользнула в уголок губ. Она зло размазала слёзы и постаралась снова нащупать у себя в груди тот незримый сияющий узелок, от которого отходят серебристые нити и тянутся во все стороны. Надо начинать уже сейчас, не терять времени даром… Как там Рич? Выходит ли у него со светилами? Что, если моуры и до него добрались? «Потом, всё потом, – убеждала себя Алида. – Сначала нужно подняться наверх. А по пути попытаться наколдовать птиц…
