Категории
Самые читаемые книги
ЧитаемОнлайн » Детская литература » Учебная литература » Марина Цветаева: беззаконная комета - Кудрова Ирма Викторовна

Марина Цветаева: беззаконная комета - Кудрова Ирма Викторовна

Читать онлайн Марина Цветаева: беззаконная комета - Кудрова Ирма Викторовна

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 111 112 113 114 115 116 117 118 119 ... 195
Перейти на страницу:

Георгий Эфрон. Начало 1930-х гг.

В другом письме она воспроизводит жесткий диалог с дочерью:

«Аля, ты знаешь, кто я и что я. Мне нужно два часа утром для писания. У меня никого нет на выручку…» И ответ Ариадны: «А Вы думали – я всю жизнь буду служить у Вас бесплатной домработницей?»

Домработница! – так называет дочь помощь по дому в собственной семье… В этой роли она видит только мать.

А Цветаева не может забыть, что и чему пришло на смену, – и это усиливает ее сердечную боль. После совместно пережитого ужаса и нищеты в Советской России, после чудной Чехии, где они с дочерью еще были так дружны… «Дитя моего духа» – так звала она маленькую Алю. «Наш с ней случай был необычный и, может быть, даже единственный. ‹…› Случай – из ряду вон, а кончается как все…» – в письме к Буниной.

Слишком рано, думает теперь Марина Ивановна, она сделала дочь своей подружкой, посвященной чуть ли не во все тревоги и радости матери; то, что произошло сейчас, – естественный результат. В доме должен быть культ матери, считает теперь Цветаева, – и никакого равенства, только тогда уцелеют сердечные отношения…

Время от времени отец с дочерью уединяются в кухне, закрывая за собой дверь. И похоже, что наедине они беседуют не только о возникших семейных проблемах. Эфрон уже энергично втянул Ариадну в деятельность «Союза возвращения». Она слушает там лекции, смотрит фильмы, участвует во встречах, репетициях спектаклей, помогает оформлять печатные издания…

Ариадна Эфрон. 1935–1936 гг.

Фиаско – так оценивает Марина Ивановна случившееся в семье.

Катастрофа и поражение.

С отчаянием она наблюдает, как из-под ее крыла уходит и подрастающий сын. Он – «побег моей силы, не моей сути», – читаем в письме к Наталье Гайдукевич. Менее всего он развит душевно – «ничем не пронзён». Из домашней, специально для него подобранной детской библиотеки он решительно не хочет читать то, что так любила читать в детстве его мать. Зато, как и отец, он уже с увлечением читает газеты! Мать безуспешно пытается вырывать их у него из рук. Сергей Яковлевич и здесь не слишком деликатен: «Вы – тиран, – заявляет он жене прямо при мальчике. – Вы портите ему детство, Вы не даете ему дышать!»

Одна из неприглядных сцен – снова в письме к Гайдукевич: «Пример: С[ережа] уронил что-то под стол и шарит (он очень высокий, а в кухне тесно). Мур, не дрогнув, продолжает есть. Я – Мур, подыми же! Как же ты можешь сидеть, когда папа ищет? ‹…› Мур спокойно продолжает есть и сообщать последний фельетон из “Последних Новостей”. С. Я. ни слова мне в подтверждение, и как часто – мне в посрамление. Или – Я в его воспитание не вмешиваюсь. То, что Вы делаете – чудовищно. (При нем). А “чудовищно”, что я, наконец, не вытерпев его полной тарелки и полного словами рта, наконец беру ложку и сую ему в рот. Тогда – буйный скандал. А Мур за едой говорит непрерывно: обед (суп и котлеты) длится час… В доме он томится: – Какая у нас ужасная семья!»

Сергей Эфрон с дочерью. Конец 1930-х гг.

Но в безвыходную ловушку Цветаева попала с началом школьного обучения сына: теперь времени для творчества почти не оставалось. Дважды в день она провожает Мура в школу и дважды его оттуда забирает. А кроме того, считает необходимым еще подолгу гулять с ним; домашние называют это «материнским безумием».

Ариадна, активно помогавшая раньше, все больше занята собой…

Скоро и Мур начнет посещать «Союз возвращения»; правда, ему там скучно. Веселее на митингах, он охотно бывает на них с отцом и сестрой, – а митингов в бурном Париже середины тридцатых годов предостаточно! «Мур живет разорванным, – пишет Цветаева Тесковой, – между моим гуманизмом и почти что фанатизмом отца».

Безнадежно рушился прекрасный миф, родившийся некогда в волошинском Коктебеле, на берегу моря. Между супругами разрасталась пропасть, игнорировать которую становилось уже невозможно: «…все разные и все (и всё) – врозь, – признавалась Цветаева в письме того же 1934 года, – людям не только у меня, но и у нас не сидится (никакого “у нас” – нет)». И еще резче – о супружеских отношениях:

«…он меня по-своему любит, но – не выносит, как я – его. В каких-то основных линиях: духовности, бескорыстности, отрешенности мы сходимся (он прекрасный человек), но ни в воспитании, ни в жизнеустройстве, ни в жизненном темпе – всё врозь! Главное же различие – его общительность и общественность и моя (волчья) уединенность. Он без газеты жить не может, я – в доме и в мире, где главное действующее лицо – газета – жить не могу».

Отчуждение мужа Марина Ивановна объясняет иногда и другими причинами. «Думаю, в нем бессознательная ненависть ко мне как к помехе – его новой жизни в ее окончательной форме, – сказано в письме к Буниной. – Хотя я давно говорю – хоть завтра. Я – не держу».

Георгий Эфрон среди одноклассников

За недоговоренностью тут проступают два возможных истолкования: готовность разрушить семейную совместность, – и готовность отпустить в Россию, о которой он так тоскует. То и другое не раз уже, видимо, обсуждалось в домашних стенах. В письмах Сергея Яковлевича сестре в Москву настойчиво звучит: «Если бы я был один!», «с Мариной прямо зарез…», «…с нею ужасно трудно. Прямо не знаю, что и делать…». И – той же Елизавете Яковлевне: «Марина – человек социально совершенно дикий, ею нужно руководить как ребенком».

Вот так это называют в семейном интерьере.

Только жестокий ход самой судьбы расставит оценки в этом споре. Всего через пять лет…

Третьим мая 1934 года помечено одно из самых блистательных и трагичных цветаевских стихотворений:

Тоска по родине! Давно Разоблаченная морока! Мне совершенно всё равно – Где совершенно одинокой Быть, по каким камням домой Брести с кошелкою базарной В дом, и не знающий, что – мой, Как госпиталь или казарма. Мне всё равно, каких среди Лиц – ощетиниваться пленным Львом, из какой людской среды Быть вытесненной – непременно – В себя, в единоличье чувств. Камчатским медведём без льдины Где не ужиться (и не тщусь!), Где унижаться – мне едино. Не обольщусь и языком Родным, его призывом млечным. Мне безразлично – на каком Не понимаемой быть встречным!

Рефрен отречения, с горечью обрывающий все ниточки дорогих связей, и далее многократно повторен, – вплоть до заключительных строк:

Всяк дом мне чужд, всяк храм мне пуст, И всё – равно и всё – едино. Но если по дороге – куст Встает, особенно – рябина…

В своей тетради под поэтическим текстом Цветаева записала: «Эти стихи могли бы быть моими последними».

1 ... 111 112 113 114 115 116 117 118 119 ... 195
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Марина Цветаева: беззаконная комета - Кудрова Ирма Викторовна торрент бесплатно.
Комментарии
КОММЕНТАРИИ 👉
Комментарии
Татьяна
Татьяна 21.11.2024 - 19:18
Одним словом, Марк Твен!
Без носенко Сергей Михайлович
Без носенко Сергей Михайлович 25.10.2024 - 16:41
Я помню брата моего деда- Без носенко Григория Корнеевича, дядьку Фёдора т тётю Фаню. И много слышал от деда про Загранное, Танцы, Савгу...