Война 2020 года - Ральф Питерс

Если бы президент спросил, каково ее мнение, она бы встала и солгала.

Единственное, о чем она мечтала, – вернуть этого израненного, уставшего, испуганного человека, чье лицо на короткое время появилось на экране монитора.

– А что вы думаете относительно обвинения в служебном несоответствии? – спросил президент Уотерс. – Что вы знаете о подполковнике Рено? Следует ли мне доверять его обвинениям?

Председатель Комитета начальников штабов поднял руку со стола, как будто выпускал на свободу маленькую птичку.

– Я не знал подполковника Рено лично, господин президент. Но я знал его отца. Это очень хорошая семья. Все члены этой семьи служили в армии еще с тех времен, когда сам Христос был капралом. Если вы простите мне это сравнение, сэр.

– Господин президент, – вскочил Боукветт, – я могу это подтвердить. Я служил у генерала Рено, когда он еще руководил бывшей межведомственной группой. Его сын наверняка обладает всеми проверенными временем качествами офицера.

– Насколько я понимаю, – сказал Уотерс спокойно, – полковник Тейлор не происходит из старой добропорядочной семьи?

Боукветт и председатель Комитета переглянулись, поняв, что они коснулись опасной темы.

Поразмыслив немного, председатель Комитета бесстрастно сказал:

– Господин президент, я ничего не знаю о предках полковника Тейлора.

– Но у этого человека очень хорошая боевая репутация.

– Да, сэр, у полковника Тейлора отличная боевая репутация. Но… даже самый отважный уличный драчун совсем не обязательно является хорошим материалом для того, чтобы стать олимпийским чемпионом по боксу. Лично мне всегда очень нравился Джордж Тейлор. Но мы должны учитывать, что, возможно, мы взяли отличного боевого солдата и назначили его на должность, не соответствующую его компетенции. Конечно, если бы мне пришлось опять возвратиться, скажем, в Мексику, я бы хотел, чтобы со мной в одном окопе оказался Джордж Тейлор. Он отличный солдат. Но, возможно, мы слишком многого от него хотели, назначив его на ответственную должность, требующую собственных решений.

Уотерс кивнул:

– Хорошо. Теперь следующий вопрос. Каковы шансы на успех операции, предлагаемой полковником Джорджем Тейлором, с чисто военной точки зрения?

На этот раз председателю Комитета не потребовалось много времени для ответа.

– Шансы минимальные. Один из десяти? Один из ста? Как сказал сам полковник Тейлор, эти шансы невозможно подсчитать. Но видите ли, господин президент, для выполнения операции такого рода требуется тщательная и широкомасштабная проработка, проверка боевой готовности… в течение нескольких недель… а может, месяцев. В идеале, например, надо построить макет японского штабного комплекса. Вы ведь слышали, что полковник Тейлор признался, что ему для дозаправки придется прибегать к помощи советских войск. Сейчас советское командование пытается оказать нам содействие, но я лично не верю, что они будут поддерживать какие-нибудь еще широкомасштабные наступательные операции, учитывая события, произошедшие в Орске. Вспомните, например, компьютерный мозг. Я подозреваю, что они просто хотели поскорее избавиться от этой чертовой штуки. Они передали ее нам, как горячую картофелину, так как им больше всего хотелось избавиться от нее, так она им жгла руки. – Председатель опустил взгляд на прекрасно отполированную поверхность стола.

– Джордж Тейлор – хороший солдат, но он не хочет признать своего поражения. Я восхищаюсь им, но, сэр, мы должны смотреть на вещи шире. В любом случае вы не можете начинать операцию вот так, без подготовки. Прошу занести в протокол, что я категорически возражаю против проведения этой операции.

– Вы не думаете, что отчаянные моменты диктуют отчаянные действия?

Председатель Комитета положил руку на стол, как будто посадил выпущенную им на свободу птичку обратно в клетку.

– Отчаянные – да, господин президент. Но не глупые же?

– Если японцы нанесут нам какие-нибудь еще новые поражения, то это ослабит наш международный авторитет, – вступил в разговор госсекретарь. – Нынешнюю ситуацию мы можем даже расценивать как значительную победу наших войск, оснащенных оружием нового поколения. Кроме того, нам, возможно, удастся изменить отношение мировой общественности к японцам, если мы во всеуслышание заявим, что «Скрэмблеры» являются бесчеловечным видом оружия. Если мы будем вести себя осторожно и постараемся избежать дальнейших провокаций, то мы, возможно, даже сможем нажить себе на всем этом некоторый… и довольно значительный политический капитал.

Уотерс кивнул.

– Я очень хочу услышать ваше мнение, Майлз, – обратился он к советнику по государственной безопасности, усердно занимающемуся своими ногтями.

Загнанный в тупик советник удивленно поднял глаза.

– Но, господин президент, я думаю, все совершенно ясно. Русские считают, что это конец. Они направляются к спасательным лодкам. И мы будем дураками, если ввяжемся в это дело.

Уотерс снова начал постукивать карандашом по фарфоровой чашке. Воздух в комнате был очень тяжелым, несмотря на все потуги вентиляционной системы.

– Спасибо всем за оценку ситуации, – сказал Уотерс. – Теперь, Клифф, – он повернулся к Боукветту, – мы опять вернемся к разведке. Можете ли вы все еще нам гарантировать, что у японцев не будет новых сюрпризов?

Боукветт выглядел смущенным. Он встал гораздо медленнее, чем обычно, поправил галстук.

– К сожалению, господин президент, я не могу дать вам такую гарантию. Как вы знаете, разведка – это очень сложное дело. И должен признаться, что какая-то часть наших оценок оказывается неудачной. И вы знаете, что я уже разрабатываю проект плана модернизации и улучшения работы Разведывательного управления. Я сделаю все возможное, чтобы в будущем таких провалов не было, хотя, возможно, они вполне объяснимы.

– Спасибо, Клифф.

– Господин президент, – продолжал Боукветт. Он опять поправил свой галстук, теперь уже ближе к узлу. – Я чувствую, что должен добавить несколько слов относительно полковника Уильямса, о котором шла речь. Того самого, который первым, по словам полковника Тейлора, предложил разгадку работы компьютерного мозга. Я знал полковника Уильямса много лет. Разведчики – это ведь одна большая семья. Тут уже было высказано правомерное сомнение в квалификации полковника Тейлора. Я должен твердо заявить, что и выдвижение полковника Уильямса на руководящую должность было серьезной ошибкой. Если бы он работал под моим началом, я бы его давно снял. Но некоторые люди иногда умудряются обмануть систему. Полковник Уильямс принадлежит к той категории людей, которые путают карты, а затем уходят в кусты, а другие, более исполнительные, должны потом все это приводить в порядок. Он как раз принадлежит к тому сорту людей, который дискредитирует успехи, достигнутые трудолюбивыми сотрудниками. Он занимается самовосхвалением и тянет одеяло на себя. Нет сомнений в том, что ему нельзя доверять.

Президент Уотерс в последний раз сильно ударил карандашом по фарфоровой чашке и спросил:

– Вы случайно не знаете, Клифф, происходит ли полковник Уильямс из старой добропорядочной семьи?

– Господин президент, – заикаясь, сказал Боукветт, – как вы знаете, я не хотел сказать, что… но относительно полковника Рено… я лишь только упомянул, что я лично знал его семью. Но я, конечно, не имел в виду, что… в конце концов, мы все понимаем, что это Соединенные Штаты Америки…

– Спасибо, Клифф.

«Если даже я не сделаю ничего больше, – подумал Уотерс, – и если я потеряю свой пост и на выборах получу наименьшее в истории число голосов, а в книгах обо мне напишут, что я был самым плохим и самым жалким президентом США, я хотя бы получил удовлетворение от того, что привел Клиффа Рейнарда Боукветта в замешательство».

Уотерс взглянул на часы, висящие на стене.

– Ну что ж, господа, – сказал он. – Настало время, когда мне надо принять решение. Я чувствую, что вы уже достаточно ясно высказали свое мнение. Если у кого-нибудь есть еще какие-нибудь доводы, пожалуйста, высказывайтесь, но мне кажется, что вы все единодушно выступаете против проведения дальнейших военных действий и категорически возражаете против плана, предлагаемого полковником Тейлором.

В комнате наступило тягостное молчание, затем госсекретарь сказал:

– Я думаю, выводы напрашиваются сами собой, господин президент.

Уотерс еще раз оглядел комнату и быстро взглянул на выражение лица каждого из присутствующих. Возьмем помощницу Боукветта, у нее горели глаза. Уотерс хорошо знал такой тип женщин. Умная, некрасивая, думающая, что история Жанны Д'Арк может иметь когда-либо счастливый конец.

– Хорошо, – сказал Уотерс. – Свяжите меня с полковником Тейлором.

Откладывать решение больше было нельзя.

Через мгновение лицо Тейлора появилось на экране. Не вызывало сомнений, что он все это время ждал решения, и Уотерс по его измученному лицу понял, как он тревожился.