Война 2020 года - Ральф Питерс

Охранник держал пистолет наготове. Он бросился к незваному гостю, выкрикивая приказания.

Человек не двигался.

Вдруг охранник отпрянул от тела человека.

Это было неестественное движение, оно напомнило Нобуру кошку, которая вдруг остановилась и, чувствуя опасность, отвернула морду.

Охранник повернулся и пронесся мимо Нобуру, не обращая на него никакого внимания.

Человек что-то невнятно бормотал, но Нобуру смог различить только одно слово: «Чума».

Нобуру продолжал идти вперед, пока чуть не коснулся тела носками ботинок. Оба человека пристально смотрели друг на друга. Мертвый житель Баку смотрел вверх на безукоризненного японского генерала, а генерал, застыв от любопытства, смотрел вниз на этого человека.

Болезнь Рансимана. В этом не было сомнения. Мраморно-белая, лишенная красок кожа.

В глазах выражение боли, не исчезающее даже после смерти. Труп лежал, раскинувшись на земле.

Подняв глаза и посмотрев на трупы, вытянувшиеся вдоль проволоки, Нобуру подумал, что надо, чтобы начальники в Токио увидели все это. Они там, в Токио, ожидают благодарности, соблюдения договоров, законности, получения процентов от капиталовложений. В Токио считают, что мир разумен.

Еще одно тело перелетело через стену и с треском упало на землю. Они там, в Токио, ожидали благодарности. И они ее получили.

Небесные подарки летали в воздухе этой страны. Народ щедро отдавал своих мертвецов.

Вот такие великолепные подарки. Нобуру очень бы хотелось завернуть хотя бы одно из этих тел и отослать его в Генеральный штаб в Токио.

Нобуру опять вспомнил о трупе, лежащем у его ног. «Тебе повезло, – сказал он мертвецу. – Ты был одним из наших друзей. Если бы ты был одним из врагов Японии, если бы ты прожил свою жизнь в городе Орске или же был одним из тех американских военных, то твои страдания бы только начинались».

Толпа за стеной издала такой пронзительный вопль, сила которого была подобна силе шторма, спрессованной во времени. Этот вопль пронзил все тело Нобуру. Он не мог описать этот вопль с помощью известных ему слов, так как не существует обычных слов, способных описать то, что чувствует человеческое сердце.

«Мы хуже любых животных», – подумал Нобуру. Он нагнулся и закрыл мертвые глаза человека.

Он повернулся и пошел по парадной площади к небольшой группе офицеров, с ужасом ожидающих его.

– Все в порядке, – уверил их Нобуру, – я своевременно сделал прививки. Токио побеспокоилось обо всем.

Он отдал приказ открывать огонь только в том случае, если будет предпринята попытка ворваться на территорию штаба. После этого он не оглядывался, но продолжал все видеть. Воин из сна все знал. Мстительные лица мертвецов, жители Орска, дрожащие от непонимания происходящего, видение, приходящее к Нобуру даже тогда, когда он засыпал на очень короткое время, – американцы из Африки. Эти мертвые американцы из сна были хуже всего, гораздо хуже, чем реальные мертвые тела, переброшенные через стену. Каждый раз, когда эти видения приходили к нему, они становились четче. Они даже подходили все ближе. Скоро они дотронутся до него.

Воин из сновидения понимал, что все уже кончено.

В кабинете Нобуру, где было прохладно благодаря работающему кондиционеру, Акиро убеждал генерала, что волнения были случайностью, вызванной ложными слухами, или, возможно, даже спровоцированы американцами и являлись частью их хитроумного плана.

Нобуру с удивлением взглянул на своего молодого адъютанта.

– Вы действительно верите, – спросил Нобуру, – что эти люди станут слушать американцев?

– Токио говорит…

– Токио далеко, Акиро.

– Офицер разведки сказал…

– Он врет, Акиро. Он ничего не знает.

Теперь настала очередь его адъютанта удивляться. Это невероятно, чтобы японский генерал прямо сказал, что другой офицер, хотя и младший по званию, лжет.

– Он боится, – продолжал Нобуру, пытаясь объяснить молодому человеку, убедить его. – Он не понимает, что происходит. Он целиком верит Токио.

– Господин генерал, – сказал его адъютант, – невозможно поверить, что эти люди готовы напасть на нас безо всякого повода. Во-первых, мы им дали все, во-вторых, мы нужны им. Без нас…

– Акиро, – сказал Нобуру снисходительно, – вы рассуждаете логически. – Он махнул рукой в сторону зашторенного окна. – Но эти люди там… Я боюсь, они не уважают законы логики.

– Такая ситуация невозможна, – сказал Акиро официальным тоном.

Нобуру кивнул, потирая подбородок.

– Я согласен с вами.

– У нас есть договор.

– Да, договоры…

– Они должны соблюдать свои договорные обязательства, наши соглашения.

– Конечно, – сказал Нобуру.

– Они не могут предать нас.

– Они считают, – сказал Нобуру, – что это мы их предали. Что это наша вина, что американцы добились успеха на поле сражения. В случае неудачи они не винят своих врагов, а винят своих союзников. Просто такова логика их мышления.

– Это непостижимо.

– Да, – согласился Нобуру.

– Они должны соблюдать соглашения.

Нобуру слегка улыбнулся молодому человеку.

– Или мы должны их проучить, – заключил Акиро.

Нобуру повернулся к закрытому занавесками окну и поднял руки, как будто дирижировал хором, стоящим в темноте на улице.

– Послушайте их, – прошептал он. Скандирование то затихало, то опять становилось громче, то затихало, то опять становилось громче. И так без конца. – Послушайте, Акиро, и скажите мне, что вы слышите.

Эти два человека слышали одно и то же, но они пришли из разных миров. Затем Акиро сказал:

– Я слышу голос толпы.

Нобуру продолжал слушать.

– Нет, – сказал он молодому человеку, – Это голос смерти.

Президент Уотерс только что съел чертовски большой чизбургер. Он устал слушать советы, независимо от того, исходили они от госсекретаря или от его жены. Советы экспертов ввергли их в эту пропасть, и он не доверял советам тех же самых экспертов, но теперь уже относительно того, как вытащить Соединенные Штаты из этой пропасти. Пока еще он точно не знал, что собирается делать, но он знал, что на этот раз он собирается все решать сам.

– Господин президент, – раздался голос.

Когда вошел Уотерс, все в комнате вскочили.

Быстро оглядевшись вокруг, президент удостоверился, что все главные игроки были на месте.

Председатель Комитета начальников штабов с лицом, похожим на маску старой охотничьей собаки, и госсекретарь, похожий на ученого из Гарварда, впавшего в слабоумие, кем он и был на самом деле. Все они были здесь, включая этого очень ловкого шулера Боукветта и его некрасивую помощницу.

– Садитесь все. Пожалуйста, садитесь. Я знаю, что вы все очень устали.

– После вас, господин президент, – сказал советник по национальной безопасности. Это были первые слова, которые он произнес с тех пор, как стало известно о разгроме в Орске.

Раньше он был ярым сторонником этой операции и сейчас явно пересматривал свою точку зрения.

Уотерс сел, слизывая с губ остатки приправы. Чизбургер был очень вкусным и толстым, посыпанный луком и тертым сыром, обильно политый кетчупом. Ей-богу, это была настоящая американская пища, и Уотерс с гордостью ее съел. У него даже вошло в привычку напоминать шеф-повару, чтобы он не рассказывал жене о его маленьких прегрешениях. Затем он решил от этого отказаться. Какого черта! Если президент Соединенных Штатов может отправлять вооруженные силы страны на поле боя, то он может, черт возьми, и съесть чизбургер без согласия Конгресса. И будь прокляты кровяное давление и уровень холестерина. И если эта чертова заваруха в Советском Союзе не выбьет его из колеи, то он сомневался, что его может свалить съеденный чизбургер. Он только жалел, что у него не хватило смелости попросить у шеф-повара приготовить ему картофель-фри.

– Свяжите меня с полковником Тейлором, – потребовал Уотерс.

– Сэр, он ждет вас на проводе, – сказал офицер связи.

– Отлично. – Уотерс быстро повернулся к Боукветту: – Клифф, у вас есть какая-нибудь дополнительная информация об этой демонстрации у японского штаба, или как там еще ее можно назвать.

Боукветт мгновенно вскочил.

– Ничего нового о ситуации в Баку нет, сэр. У нас есть только изображение на экране. На основании анализа внешней картины происходящего я пришел к выводу о правильности нашей первоначальной точки зрения – эти действия направлены против американцев и организованы совместно японцами и исламским правительством Азербайджана. Это ответ на выступление американских войск, это демонстрация солидарности с японцами. Вы же знаете, как мусульмане любят маршировать по улицам, а ненависть к американцам у них в крови.

Лицо Тейлора появилось на экране. Воротник его военной формы выглядел грязным и мятым, и, несмотря на шрамы, на его лице были четко видны глубокие складки и темные круги под глазами, результат усталости. Но выражение его глаз было очень живым.