Энеолит СССР - Вадим Михайлович Массон

Поднепровье чрезвычайно своеобразный вариант трипольской культуры (памятники типа Коломийщина I, Чапаевка, Лукаши, Софиевка). Общины этой группы, все более удаляясь на северо-восток, вступали в тесные взаимоотношения с местным населением и постепенно теряли прежние связи с трипольскими общинами. Они надолго сохранили бытовавшие в культуре раннего периода приемы изготовления различного инвентаря, способы сооружения жилищ, систему фортификации. В раннем отрыве их от общей линии развития и выработке собственного направления кроется причина разделения культуры Триполье-Кукутени на две зоны: юго-западную с расписной керамикой и северо-восточную с керамикой, по древней традиции украшенной углубленным узором (Мовша Т.Г., 1975а).

Ближайшими соседями северо-восточных общин были племена, переселившиеся на Южный Бут из Среднего Поднестровья, вероятнее всего, продвигавшиеся вдоль рек Каменка, Окна, Савранка, Дохны и др. Наиболее древние их поселения типа Сабатиновка II1 обнаружены при слиянии р. Савранки с Южным Бутом. Переселенцы прочно обосновались на новом месте, но не прекращали связей с общинами Поднестровья. На протяжении среднего периода была заселена территория между реками Синица и Синюха, а в начале позднего периода — даже Среднее Поднепровье (в районе Канева). Расписная керамика, в изобилии встречающаяся на поселениях, свидетельствует о близости линии развития трипольской культуры в Побужье и южных районах Поднестровья. Сходны и типы поселений сравниваемых районов, в том числе и поселений-гигантов (Майданецкое, Доброводы, Петрены и др.). Волынь, причерноморские степи и низовья Дуная были заселены трипольско-кукутенскими общинами в последнюю очередь (памятники типа Городск, Усатово II, Фолтешти I). Многие вопросы, связанные с процессом освоения этих районов, находятся еще в стадии разработки.

Основными причинами, вынуждавшими людей покидать обжитые места и осваивать новые районы, были постоянный рост населения и практикующаяся ими система земледелия. Образование локальных групп явилось следствием расселения древнеземледельческих общин по столь обширной территории, что первоначально существовавшие между ними контакты оказались утраченными. В результате этого культура, достаточно монолитная в ранний период, в средний период стала проявлять местные особенности, вырабатываемые различными группами населения отчасти под воздействием соседних чужеродных племен. В поздний период процесс этот продолжался с нарастающей быстротой, что в конечном итоге привело к сложению трипольско-кукутенской культурной общности.

Глава пятая

Хозяйство и общественный строй трипольских племен

Постановка и разработка вопросов, касающихся хозяйственной деятельности и общественных отношений у населения, оставившего памятники трипольского типа, — важная заслуга советской археологии. Уже в 30-е годы были сформулированы первые выводы по этой проблематике, базировавшиеся на результатах сплошных раскопок трипольских поселений и детальном изучении древних жилищ, для чего, как отмечалось выше, была выработана специальная методика. Опираясь на конкретные археологические материалы, советские исследователи вместе с тем основывали свои заключения на марксистско-ленинской теории первобытно-общинной формации, что подняло на новую ступень уровень интерпретации трипольских памятников. В наличии на трипольских поселениях крупных многокамерных домов с несколькими очагами и небольших строений с одним очагом исследователи видели отражение процесса разрастания родового домохозяйства, деления родового коллектива на парные семьи (Кричевский Е.Ю., 1940д, с. 589). Одновременно подчеркивалось, что наличие крупных домов свидетельствует о домохозяйстве как о едином хозяйственном организме. Основная форма хозяйства трипольских племен характеризовалась в первую очередь как примитивное мотыжное земледелие (Пассек Т.С., 1949а, с. 18), которое, согласно господствовавшим тогда социологическим схемам, жестко связывалось с материнским счетом родства и матриархальными правопорядками. Отсюда следовал вывод, чти «трипольская форма домостроительства являлась результатом и выражением расцвета материнско-родового строя и первобытного коммунизма» (Кричевский Е.Ю., 1940д., с. 589). Наряду с этим устанавливалась и определенная динамика развития трипольского общества. Отмечалось, что на позднем этапе формировались скотоводческие племена, усатовские на юге и городские на севере, и в соответствии с этими хозяйственными изменениями происходили накопление богатств, имущественная дифференциация, наблюдаемая в Усатовском могильнике, и переход от материнско-родового строя к патриархально-родовым отношениям (Пассек Т.С., 1949а, с. 17–20). Эта концепция соответствовала имевшимся археологическим материалам, исходила из существовавших в то время в советской науке разработок по теории первобытного общества и, безусловно, имела прогрессивное значение, поскольку прямо и определенно ставила вопросы социально-экономической характеристики энеолитических племен Северного Причерноморья. Вместе с тем в предлагаемых решениях ощущалось стремление построить схему прямолинейного эволюционного развития, что было общим недостатком многих работ данного этапа развития советской археологической науки.

С накоплением нового материала и дальнейшим развитием теоретических разработок проблем первобытно-общинного строя эти недостатки постепенно устранялись. В изучении трипольских памятников важную роль сыграла монография С.Н. Бибикова, построенная в первую очередь на материалах полностью вскрытого им раннетрипольского поселения Лука-Врублевецкая (Бибиков С.Н., 1953). Трипольское земледелие С.Н. Бибиков первоначально характеризовал как экстенсивное, полевое, мотыжное, возможно, с частичным использованием в работе на полях тягловой силы животных (Бибиков С.Н., 1953, с. 282), а позднее счел его пашенным (Бибиков С.Н., 1965, с. 52). Вместе с тем, отводя скотоводству существенное место в хозяйстве трипольских общин, С.Н. Бибиков полагал, что это не могло не сказаться на внутрисемейных и родовых взаимоотношениях, и пришел к выводу о существовании патриархальных отношений в трипольском обществе уже раннего периода. Исследователь обосновывал это заключение ролью скотоводства в хозяйстве трипольских общин, существованием больших полей на земле, расчищенной в лесу, что было под силу только мужчинам, и наличием родовых богатств в виде скота и запасов зерна, нуждавшихся в охране от враждебных посягательств (Бибиков С.Н., 1953, с. 285). Гипотеза С.Н. Бибикова имела ряд уязвимых мест и вызвала довольно резкую критику со стороны Т.С. Пассек (Пассек Т.С., 1954; Бибиков С.Н., 1955б). Однако в дальнейшем новые материалы все полнее характеризовали трипольское общество как достаточно развитое в целом ряде отношений. Отсутствие для ранних этапов Триполья могильников, позволявших дать конкретный анализ половозрастной структуры общества, не стимулировало дальнейшую разработку вопроса о патриархальных отношениях, который мог решаться лишь в общем плане.

Вместе с тем новые массовые материалы способствовали конкретно-историческому подходу к изучению прошлого трипольских племен, выявлению их локальной и временной специфики, освещению сложного характера исторического процесса с учетом внутренней динамики отдельных территориальных и временных подразделений. Так, встал вопрос о сложности развития хозяйства в рамках единой трипольской культурной общности. В.И. Цалкин, опираясь на статистический обзор остеологических материалов, отмечал наличие в трипольском животноводстве локальных особенностей, находившихся в зависимости от различных природных условий (Цалкин В.И., 1970, с. 238–239). Изучение коллекций орудий трипольских памятников показало, что их состав также далеко не одинаков и отражает разную роль тех или иных хозяйственных отраслей. Это позволило Г.Ф. Коробковой выделить для Триполья по крайней мере пять вариантов хозяйства с доминантой одной или двух отраслей (Коробкова Г.Ф., 1972). Оказалось, что на ряде поселений число земледельческих орудий невелико. Это позволяло сделать заключение о незначительной роли земледелия в хозяйственной системе