Фантастика 2025-100 - Даниэль Дессан

* * *

Я добрался до своей парты — ко мне подошла Надя Веретенникова, комсорг нашего класса. Она сообщила, что была вчера вечером на собрании комсомольского актива школы. Рассказала, что комсомольские активисты обсудили моё предложение. Порадовала меня тем, что на собрании «приняли положительное решение» по моему вопросу. Веретенникова недовольно поджала губы.

— Я плохо поняла, зачем понадобились эти приглашения, — сказала Надя-большая. — Но раз ты сам это придумал, то я тебе ничего объяснять не должна. Лена пообещала, что сама с тобой сегодня поговорит. Мы решили, что эти приглашения будут твоим, Василий, комсомольским поручением. Разбирайся с ним сам. Но если понадобится помощь, скажешь мне. Я найду для тебя помощников.

* * *

Сегодня во время уроков я не однажды замечал, как Надя-маленькая бросала задумчивые взгляды в направлении моей парты. Но ни ко мне, ни к Черепанову староста класса до окончания занятий не подошла.

Лишь после уроков Надя Степанова перехватила меня и Черепанова у выхода из класса и поинтересовалась (от имени едва ли не всего десятого «Б») можно ли посетить наше вечернее прослушивание в актовом зале.

Я ответил одноклассникам, что нас с Алексеем их поддержка только порадует. Предупредил, что сегодня у нас будет «патриотический» репертуар — десятиклассников это моё сообщение не смутило.

* * *

Вечером мы (я, Иришка и Черепанов) вернулись в школу — в вестибюле около входа в актовый класс увидели едва ли не всех своих одноклассников. Они столпились у стены, тихо переговаривались. Пожилая техничка намывала ведущую на второй этаж лестницу, бросала на десятиклассников недовольные взгляды. Ученики десятого «Б» заметили нас — рванули нам навстречу. Они сообщили: классная руководительница с ними не пришла, Лена Зосимова тоже ещё не явилась, а на сцене сейчас репетировали «эти актёры».

Иришка поинтересовалась у наших одноклассников, почему те не в зале.

Надя Степанова махнула рукой и сказала:

— Да ну!‥ Потом эти из одиннадцатого «Б» снова директрисе пожалуются, что мы им мешали. Больно надо нам за ними подсматривать! Мы решили: вас дождёмся — вместе с вами туда войдём.

— Или с Ленкой, — добавила Надя-большая.

— Да, или вместе с Зосимовой.

Я распахнул дверь, шагнул в актовый зал. Отметил, что свет там горел лишь над сценой, где сейчас толкали пафосные речи актёры школьного театра. Сразу свернул к стене, где начинался ведущий к лестнице на сцену проход. Голоса на сцене смолкли — у меня за спиной тихо переговаривались явившиеся в зал следом за мной ученики десятого «Б» класса. «Сейчас эта дурёха Клубничка снова развозмущается», — услышал я произнесённую женским голосом у меня за спиной фразу (узнал голос Нади-большой).

Я дошёл до первого ряда; снял верхнюю одежду, уложил её на кресло. Замершие на сцене актёры следили за моими действиями. Я запрокинул голову, увидел на подмостках чуть склонившую на бок голову Свету Клубничкину, черноволосую Галину, недовольно кривившего губы (и усы) Тюляева, кудрявых братьев Ермолаевых и ещё пятерых старшеклассников (чьи имена я не вспомнил или не знал). Ко мне подошли Иришка и Черепанов — они тоже сбросили шапки и пальто. Иришка уселась в кресло, скрестила на груди руки.

— Ещё без пятнадцати семь! — сказал Тюляев. — Вы рано припёрлись. Не видите⁈ Мы репетируем!

Всё это Геннадий сказал, глядя мне в лицо.

Я заметил, как Клубничкина обернулась и одарила Тюляева улыбкой.

— Да ладно, Гена, не кричи, — произнесла она. — Мы ведь уже почти закончили. Концовку этой сцены мы миллион раз репетировали. В следующий раз повторим её снова. Вон, посмотри: Галя уже устала.

Она взглянула на своих коллег-актёров, сказала:

— Ребята, предлагаю закончить сегодняшнюю репетицию.

Света не дождалась ответов, повернулась ко мне и сообщила:

— Васенька, ребята мне говорили, что ты вчера пел для нашей немки на французском языке. Обожаю французские песни! Я бы сейчас с удовольствием их послушала. Ты нам споёшь?

Я отметил: причёска Клубничкиной выглядела безупречной, будто Света не носила шапки и лишь пару минут назад была у парикмахера. Клубничкина подошла к краю сцены, присела на корточки — направила мне в лицо свои колени. Улыбнулась. Я с удивлением понял: мой молодой организм относительно спокойно отреагировал на замершие в метре от моих глаз женские ноги (будто сказался полученный при посещениях стрип-клубов опыт). Заметил, как налились краской щёки стоявшего слева от меня Черепанова.

— Васенька, — повторила Клубничкина, — споёшь?

Справа от меня фыркнула Иришка.

— Васенька… — едва слышно передразнила она Клубничкину.

Я посмотрел Светлане в глаза — ответил на её улыбку свой улыбкой. Чуть опустил взгляд. Рассмотрел на правом колене Клубничкиной тонкий белый шрам, похожий на росчерк молнии. Подумал о том, что такой же шрам (только гораздо более заметный) красовался на лбу у киношного Гарри Поттера. Усмехнулся. Потому что мысль о Гарри Поттере показалась мне сейчас странной и ничем не оправданной реакцией на симпатичные женские ноги. Снова посмотрел Клубничкиной в лицо и покачал головой.

— Французский язык никто не поймёт, — сказал я. — Мы вам что-нибудь понятное исполним.

Повернулся, к едва дышавшему Черепанову и спросил:

— Потренируемся, Лёша? Давай-ка мы с тобой про Землю в иллюминаторе споём.

Черепанов вышел из ступора, кивнул.

— Ладно, — произнёс Алексей.

Его голос дал петуха.

Лёша смущённо опустил глаза и поспешил к ведущим на сцену ступеням.

* * *

До прихода Лены Зосимовой я спел «Трава у дома» и «Песня о медведях». Разогрел голосовые связки, взбодрил пением одноклассников. Черепанов отыграл музыкальные композиции вполне уверенно.

Лена Зосимова пришла в компании будущего первого секретаря городского комитета ВЛКСМ Фёдора Митрошкина. Они поприветствовали старшеклассников, прошли к сцене, заняли места рядом с Иришкой.

Я спустился в зрительный зал, пожал Митрошину руку. Перечислил комсоргу школы наименования подготовленных музыкальных композиций: «Ленин всегда с тобой», «Прощальная комсомольская» и «Комсомольская походная».

Зосимова взглянула на Фёдора — тот кивнул.

— Неплохой выбор, — сказал он. — Уместный. Патриотичный.

— Хорошо, — сказала Лена.

Она стряхнула со своей шапки капли влаги (растаявшие снежинки), подняла на меня взгляд.

— Василий, начните с «Прощальной комсомольской».

Она улыбнулась — я почувствовал в её улыбке смущение.

— Эта песня нравилась моему дедушке, — сообщила она.

Я кивнул, вернулся на сцену. Сообщил Черепанову название первой композиции — тот кивнул, перевернул страницы нотной тетради. Повернулся ко мне, вопросительно поднял брови.

Я кивнул и сказал:

— Давай, Лёша. Начали.

Черепанов опустил