Башмаки на флагах. Том 4. Элеонора Августа фон Эшбахт - Борис Вячеславович Конофальский

Вернулись домой уже к вечеру. Солдаты были с ним пешие, поэтому шли долго. Волков сел за стол, он был страшно голоден, тем не менее, успевал рассказывать жене, как обстояло дело. Элеонора Августа по привычке своей стала лить слёзы, да всё говорила:

— Неужто правда? Быть того не может. Он такой приятный был всегда человек.

— Не верите, так можете спросить у отца Семиона, да и Максимилиана тоже, он тоже его признания слыхал.

И мать Амелия, и госпожа Ланге тоже внимательно слушали его, Бригитт даже присела на край стула у стола, что уже давно не делала, если за столом была госпожа Эшбахт. Слуги, уже не стесняясь, лезли в столовую, и им хотелось слышать рассказ, как господин казнил зверя, что измывался над округой долгие годы. А кое-кто из солдат в это же время рассказывал о том же, пропивая свои полталера в кабаке.

Все в доме были поражены, особенно Элеонора Августа. Так и твердила сквозь слёзы:

— Да нет же, сего быть не может, сие невозможно. Он всегда так любезен был. Бал без него был не бал, турнир не турнир. Не может такого быть, вы что-то перепутали, видно.

А Волков думал с горькой усмешкой: кажется, я прикончил ещё одного бывшего хахаля своей любезной жёнушки, интересно, много ли у неё их тут было? А вслух он сказал ей:

— Будет, будет вам, госпожа моя, слёзы лить, как я какую сволочь ни убью, так вы слезами по ней обливаетесь.

А когда перед сном он сидел в кресле со стаканом вина, хотел позвать к себе Сыча для разговора, но госпожа Ланге, что стояла рядом и, пока жены не было, гладила его волосы, сказала, что вряд ли Фриц Ламме до утра придёт, так как уехал к Амбарам вечером. Там у пристаней, говорят, большая драка случилась.

— Драка? — удивился кавалер. — И кто же с кем дрался?

— Да купчишки и их приказчики промеж собой схватились за то, кто первый к причалам станет, — рассказывала Бригитт. — Туда и брат Ипполит поехал, говорят, там кого-то крепко побили, едва не до смерти.

— Это ещё что такое? — удивился кавалер. Это для него было большой новостью. — Отчего так?

— Время-то горячее, первый хлеб повезли из других поместий через наши причалы, лодок и обозов нынче много, а причалов мало, вот и стоят лодки и возницы, ждут своей очереди грузиться или разгружаться. Уже который день там очереди, — поясняла красавица. — Кто побойчей, чтобы не ждать и лишнего лодочникам не платить, так те норовят без очереди лезть. Вот и случается там всякое. То уже не первая склока…

Волков ещё больше удивлялся. Удивлялся и слушал красавицу.

А она продолжала:

— Надо бы к причалам вашим человека поставить. Чтобы следил. Иначе так там и будет. Думаю, новый ваш человек… этот Мильке… кажется, человек он дельный, мне понравилась, как он ваши телеги привозил, всё смотрел, всё считал, не то что этот ваш грубиян Роха. Думаю, этот Мильке будет в самый раз.

Мильке и вправду был человек дельный, но на капитана у кавалера были другие планы.

— Человека над пирсами поставлю, но Мильке будет мне надобен у рыбачьей деревни, — ответил Волков. — А вы, любезная моя, пошлите сейчас кого-нибудь к архитектору, пусть завтра поутру будет у меня.

— Я-то пошлю немедля, а вот вы когда со мной ночевать будете? — спросила Бригитт. — А то всё с женой этой оголтелой вашей только ложитесь.

«Ну, начала опять свою песню».

— Душа моя, я же с вами ложился у Кёршнеров в доме. Только с вами и спал. Неужели вы соскучиться успели? — пытался ласково говорить кавалер, приобнимая женщину за зад и талию.

— Хочу, чтобы и тут хоть иногда спали, — сказала она с вызовом.

«Хочу! Вот хочу, и всё, а ты хоть тресни! А мне потом целый день причитания жены слушать и на слёзы её смотреть. Неужели не понимает Бригитт этого, ведь женщина ума немалого?».

— Хорошо, но не сегодня.

— Конечно же, не сегодня… Это как водится. — язвительно говорит госпожа Ланге и уходит, не пожелав ему даже спокойной ночи.

С самого рассвета его опять дожидались люди. Уже собрались у ворот. Тут снова были и Ёган с Кахельбаумом, и кузнец Ганс Волинг приходил справиться насчёт водяной мельницы, и другие разные люди, но кавалер ждал архитектора Де Йонга. Генерал послал за ним ещё на рассвете. И архитектор был у него поутру и ждал кавалера, пока тот принимал других людей. После, с архитектором и немногими своими людьми, он поехал к Амбарам. И когда ехал, был немало удивлён количеством телег на дороге, а также состоянием самой дороги. У него, повидавшего за свою жизнь тысячи разных дорог, ни на секунду не возникло сомнения, что как только пойдут осенние дожди, а они уже были не за горами, эта дорога превратится в канавы с водой и непролазной грязью вокруг. Нужно было как можно быстрее решать это вопрос. Вот только платить за постройку хорошей дороги он не хотел. Тут ни тысячей монет, ни десятью тысячами было не отделаться.

— Сколько, на первый взгляд, надо денег на дорогу от начала моих владений и до Амбаров? — спросил он у Де Йонга, когда они уже подъезжали к забитой возами до отказа площади перед пирсами.

— Дорога не очень сложная, думаю, если делать на совесть… Двадцать семь… А может, тридцать тысяч монет.

— О! — удивился не по-хорошему кавалер. И продолжал: — А вы были у меня в рыбачьей деревне?

— Это у реки, на самом юге? Где брошенные лачуги? — вспоминал архитектор.

— Да. Хотя лачуги там уже обживаются.

— Бывал один раз, — отвечал Де Йонг. И тут же он догадался: — А вы, никак, и туда думаете дорогу вести?

— Туда буду строить дорогу ещё раньше, чем к Амбарам, — сказал кавалер без намёка на раздумья. Кажется, это вопрос был для него уже решён.

— Это будет дорого, — сразу предупредил Де Йонг. — Семьдесят тысяч, семьдесят пять… Даже просто топографию — и то будет недёшево сделать. У меня на то времени не будет, тут придётся иных людей приглашать.

— Топографию… Это рисунок на карте?

— Да, рисунок с учётом всех холмов и оврагов, без неё сметы не посчитать.

— Капитан Мильке с этим справится, я думаю. Вы знаете его?

— Кажется, видел у вас, но не был представлен. Но зачем же вам такая дорога? Вот же ваш золотой ключ, — Де Йонг указал на забитую телегами площадь, на пирсы, на лодки, стоящие вдоль берега