Воздаяние Судьбы - Марина Казанцева

«Как я буду дальше жить?» — подумал он в тишине кабинета.

Глава 23. Болотная родня

«Ну вот, я же говорила, что это правда. Я говорила Веронике, что видела говорящего кота. И ведьму видела, и гномов. И дуб тоже был.»

Такие мысли вяло плавали в голове у биологини Матюшиной по прозвищу Вакуоля. Она как сидела на стуле в директрисином кабинете, так и очутилась на широком тёмном пне в глубине сумрачного северного леса. Воспоминания и впечатления хаотично перемещались в её сознании, лениво сталкиваясь и оттого порождали ещё больший хаос.

— Не может быть! — звучно, с большой убеждённостью произнёс кто-то рядом.

Матюшина повернула голову и увидела коллегу — Осипову Любовь Богдановну. Та сидела, как и в кабинете Вероники, справа от биологини, но почему-то в большом растрёпанном гнезде болотной цапли. Осипова была в полнейшем шоке — она поворачивала голову, как сова, оглядывая всё кругом, и её глаза за стёклами очков сами казались стеклянными. Накрашенный рот кривился, а волосы стояли дыбом.

— Н-наталья Игоревна, — слегка заикаясь, проговорила литераторша, заметив биологиню, — что всё это значит?!

«А я что — за всё в ответе?! — подумала Вакуоля. — Сами напортачили, сами и разбирайтесь.»

— Кто мне за это всё ответит?! — разгневанно спросила Осипова, выбираясь из гнезда и с отвращением стряхивая с юбки прошлогоднюю листву. Она уже успела перемазаться во влажной почве и выглядела оттого комично и ужасно: на лице след от грязных пальцев — видно, пыталась протирать глаза, чтобы избавиться от страшного видения.

— Не было же ничего! — истерично заговорила Любовь Богдановна, продолжая панически озираться. — Вероника Марковна сказала, что ничего не было!

Тут обе женщины заметили, что неподалёку находится ещё одно живое существо — среди рослых поганок с темнеющими от возраста краями сидела в позе лотоса и со стаканом в руке физручиха Стелла Романовна по прозвищу Квазимода. Жёлтые глаза её выдавали полнейшую прострацию, сухой рот открыт, а палец правой руки со значением указывал куда-то во тьму под высоченной старой елью, что возвышалась над маленькой сырой лесной прогалиной, где женщины обнаружили себя всего минуту назад.

Тут Вакуоля и Осипова глянули попристальнее и тоже ошалели.

«Не иначе, параллельный мир.» — подумала Вакуоля, ощущая сильное желание немедленно впасть в нирвану и отключиться от происходящего.

Под деревом, слегка согнувшись, стояла странная особа и пристально смотрела на учителей.

«Ведьма!» — в ужасе подумала биологиня, но тут же сообразила, что это вовсе не Фифендра.

Незнакомую особу хорошо маскировала её одежда — нечто, похожее на серые лохмотья, а волосы её цветом и фактурой сливались с отмершими нижними ветвями сосны. Из-под нечесаных лохм лишь блестели чёрные маленькие глазки. Была она не по-женски тоща, корява, изжелта темна лицом и какая-то сухая очень что ли. На Вакуолю и Осипову незнакомка не обращала никакого внимания, зато во все глаза смотрела на физручиху — прямо-таки впилась своими остренькими чёрненькими глазками. Всё так же не сводя глаз со Стелы Романовны она медленно стала выходить из своего укрытия, и женщины разглядели её уже внимательнее, а разглядев, ахнули.

Странное лесное привидение оказалось, как две капли воды, похоже на их коллегу физручиху — одно лицо, одна фигура, одни и те же глаза, похожие на бусины и глубоко ушедшие под брови. Только у Стэллы были короткие стриженные волосы верёвочного цвета, всегда вихрами торчащие в стороны, словно на голове её постоянно обретался ветер, а у её двойника волосы были длинными, свалявшимися в пряди. Голова двойника была украшена широким венком из веток рябины, ползучего мха, цветов ландыша и прочих весенних растений. Одета же она была в отличие от физручихи, которая всегда ходила в спортивной форме, в платье, но что это было за платье! Теперь, под бледным светом, проникающим сквозь густую ёлочную сеть, стало видно, что платье её живописно скроено из паутины, кое-где из прорех виднелась грубая небелёная холстина, а ноги босы и по щиколотку в чёрной лесной грязи. Так она подбиралась к физручихе, как заворожённая, лишь глядя неотрывно на Стэллу, как на некое чудо.

Физручиха поднялась из своих поганок и тоже во все глаза смотрела на лесное пугало. Обе женщины сблизились, едва не касаясь друг друга носами, отчего их сходство стало совершенно бесспорным. Это был один и тот же нос — длинный и тонкий. Одни и те же губы и глаза, и даже волосы похожи.

— Поверить не могу! — проронила незнакомка. — Сестра! Наконец-то мы встретились! Где тебя мотало?!

— Сестра?! — изумилась физручиха и ещё больше растерялась.

— Ну да, Квазимодочка! — обрадовалась лесная оборванка. — Ты помнишь, как мама нас несла в корзинке за спиной? А ты тогда провалилась в дырку и пропала!

Физручиха пришла в такое состояние изумления, что вовсе потеряла дар речи, а чучело в паутине, похожее на Стэллу, как отражение, наконец заметило её спутниц:

— Сестра же это моя — Квазимода! Вот это встреча! Я уже не чаяла! Вот праздник, так уж праздник! Эй, лешие, ко мне! Сестра моя нашлась!

Тут она свистнула так лихо, что с сосны посыпались прошлогодние шишки. И к ужасу Матюшиной и Осиповой со всех сторон как затрещало, как заухало, как захохотало! Всё пришло в движение — затряслись и ходуном заходили ёлки, отовсюду с хлюпаньем полезли здоровенные поганки, а пень, на котором очнулась ранее биологиня, заворочался, зашевелился и начал вылезать из сырой почвы, выдирая корни, как ноги!

Не помнящие себя от ужаса женщины вдруг очутились среди толпы диковинных существ, похожих на ожившие коряги. Их подхватили под руки и куда-то поволокли, невзирая на вопли.

Вакуоля покорно переступала своими полными ногами по мягкой лесной почве — она едва не утратила рассудок и только дико озиралась на провожатых и слабо постанывала. Осипова, наоборот, активно сопротивлялась, отчего потеряла очки, измазалась ещё больше и совершенно растрепалась. Как бы там ни было, результат был один — их утащили в глубину болотистого леса, усадили в корзины, нарядили в какие-то хламиды, связанные из сухой травы, надели им на головы венки и сунули в руки по большой и тяжёлой деревянной чашке.

Вокруг поляны в таких же старых корзинах сидели чудовищные существа — почище тех, что притащили их сюда! Те хоть были похожи на людей, пусть и очень карикатурных, а многие из этих вообще непонятно что из себя представляли! Одни походили на деревянные коряги, обросшие мхами, листьями и ветками — лишь подвижные глаза давали знать, что эти существа живые. Другие оказались одеты, как и двойник Стэллы, в паутину, в одежду из травы, плащи из сухих листьев, в бусы из сухих ягод рябины. Лешие с длинными зелёно-седыми бородами, с корявыми лицами, наряжены в невообразимую рванину. Были какие-то круглые шары, густо обросшие, как волосами, сухой осокой. Были человекоподобные чудовища, покрытые зелёным мхом, как шерстью, с горящими глазами. Иные походили не то на обезьян, не то на лис, но тоже имели в качестве шерсти растительный покров — от еловой хвои до зелёных листьев. Иные вместо волос и бороды были украшены пышными пучками полевых цветов — много всяких, и все они диковинны! У некоторых — явно женского пола — с собой были на верёвочках животные очень странного вида. Одни похожи на ежей, другие — на птиц, третьи вообще непонятно, на что. А у одной была с собой явно шишига! Такая же сизо-голубая и такая же обжора — эта жевала старые осиные гнёзда. И вот три женщины оказались в такой чудовищной компании!