Собор Святой Марии - Ильденфонсо Фальконес

Жоан стиснул зубы. Он не должен был этого говорить и теперь чувствовал себя побежденным.

— Ты — инквизитор. Я требую, чтобы ты рассказал все, что тебе известно! — крикнул Николау.

Жоан продолжал молчать.

— Ты не можешь покрывать грех. Грешен больше тот, кто молчит, чем тот, кто грешит.

Перед глазами Жоана замелькали картины: комнаты в маленьких селениях, крестьяне, униженные его разглагольствованиями о грехе…

— Брат Жоан, — Николау, возвышаясь над столом, медленно чеканил каждое слово, — я хочу услышать признание Арнау Эстаньола завтра утром. И молись, чтобы я не принял решение судить и тебя тоже. Да, и еще, — сказал он, когда Жоан уже уходил, — смени свою одежду. Поступила жалоба, что… — Николау взмахнул рукой, указывая на его сутану, и недовольно поморщился. Когда Жоан выходил из кабинета, рассматривая свою заношенную черную одежду, испачканную грязью, он натолкнулся на двух сеньоров, которые ожидали в приемной генерального инквизитора. Вместе с ними трое вооруженных людей охраняли двух женщин, закованных в кандалы: одна пожилая, а другая моложе, лицо которой показалось ему знакомым.

— Ты еще здесь, брат Жоан? — Николау Эймерик стоял в дверях, встречая рыцарей.

Жоан больше не стал задерживаться и ускорил шаг.

Хауме де Беллера и Женйс Пуйг вошли в кабинет Николау Эймерика; Франсеска и Аледис, после того как инквизитор окинул их беглым взглядом, остались в приемной.

— Мы узнали, — представившись, начал сеньор де Беллера, — что вы задержали Арнау Эстаньола.

Женйс Пуйг, из вежливости присевший на стул, не переставал стучать пальцами по коленям.

— Да, — сухо ответил Николау.

— В чем его обвиняют? — выпалил Женйс Пуйг, сразу же заработав уничижительный взгляд своего спутника. «Не следует говорить до тех пор, пока инквизитор тебя не спросит», — повторял ему множество раз Хауме.

Николау повернулся к Женйсу:

— Разве вы не знаете, что есть такое понятие, как тайна следствия?

— Прошу вас простить кабальеро Пуйга, — вмешался Хауме де Беллера, — однако, смею вас заверить, у нас далеко не праздный интерес. Нам не только известно о доносе на Арнау Эстаньола, но мы хотели бы внести для ясности кое-какие подробности.

Генеральный инквизитор выпрямился, сидя в кресле. Воспитанница короля, трое священников из церкви Святой Марии, слышавшие, как Арнау Эстаньол богохульствовал у алтаря во время спора с женой, а теперь еще кабальеро и рыцарь. Мало кто из свидетелей мог рассчитывать на его доверие. Кивнув, он приказал им продолжать.

Хауме де Беллера сощурился, глядя на Женйса Пуйга, и начал свой рассказ, разумеется заранее подготовленный.

— Мы считаем Арнау Эстаньола воплощением дьявола, — с твердостью в голосе произнес Хауме и посмотрел на инквизитора. Но тот даже бровью не повел. — Этот человек — сын убийцы и ведьмы. Его отец, Бернат Эстаньол, убил подмастерья в замке де Беллера и бежал со своим сыном Арнау, которого мой отец держал в заточении, чтобы он никому не причинил зла. Этот Бернат Эстаньол спровоцировал мятеж на площади Блат во время первого неурожайного года — вы, наверное, помните. Там же его и казнили…

— А его сын сжег труп, — вставил Женйс Пуйг.

Николау вздрогнул. Хауме де Беллера снова метнул укоризненный взгляд на своего товарища.

— Сжег труп? — переспросил Николау.

— Да, я сам это видел, — солгал Женйс, вспоминая слова матери.

— Вы донесли на него?

— Я…

Сеньор де Беллера тут же попытался вмешаться, но Николау жестом приказал ему молчать.

— Я… я был тогда еще ребенком, — запинаясь, пролепетал Женйс. — Я боялся, что он то же самое сделает и со мной.

Николау погладил рукой свою бородку, чтобы скрыть едва заметную улыбку, и позволил сеньору де Беллере продолжить рассказ.

— Его мать, старуха, которая сидит в приемной, — ведьма Сейчас эта женщина — проститутка. Но она вскормила меня грудью и передала мне вместе со своим молоком, предназначенным для ее сына, болезнь, которая сделала меня бешеным.

Услышав столь откровенное признание дворянина, генеральный инквизитор широко раскрыл глаза. Сеньор де Наварклес это заметил.

— Не переживайте, — поспешно произнес он, — как только эта болезнь проявилась, мой отец отнес меня к епископу. Я — сын Ллоренса и Катерины де Беллеры, сеньоров де Наварклес, — продолжал Хауме. — Вы можете убедиться, что ни у кого в моем роду никогда не было болезни дьявола. Причиной этого могло стать только бешеное молоко!

— Вы говорите, она — проститутка?

— Да, вы можете в этом убедиться. Ее зовут Франсеска.

— А другая женщина?

— Она захотела прийти с ней.

— Еще одна ведьма?

— Это остается на ваш справедливый суд.

Николау на мгновение задумался.

— Еще что-то? — спросил он.

— Да, — снова вмешался Женйс Пуйг. — Арнау убил моего брата Гиамона, когда тот не захотел участвовать в его дьявольских обрядах. Он попытался утопить его однажды ночью на берегу… и брат, простудившись, умер.

Николау снова пристально посмотрел на Пуйга.

— Моя сестра Маргарида может подтвердить это. Она была там, а потом, когда Арнау стал вызывать дьявола, испугалась и бросилась бежать. Она сама вам это подтвердит.

— Вы тогда тоже не донесли?

— Я узнал об этом случае только сейчас, когда сказал своей сестре, что хочу прийти к вам на прием. Она все еще боится, что Арнау Эстаньол причинит ей вред. Много лет она живет с этим страхом.

— Это серьезные обвинения.

— И Арнау Эстаньол их заслуживает, — подобострастно произнес сеньор де Беллера. — Вы знаете, что этот человек решил подорвать власть? На своих землях без согласия жены он отменил дурные обычаи. Здесь, в Барселоне, он занимается тем, что дает ссуды беднякам. Кроме того, исполняя обязанности морского консула, он выносит приговоры в пользу простолюдинов. — Заметив, что Николау Эймерик стал слушать еще внимательнее, де Беллера почувствовал себя увереннее. — В течение всей своей жизни, — с воодушевлением продолжал он, — Эстаньол занимался тем, что подрывал принципы, на которых зиждется наше общество. Бог создал крестьян для того, чтобы они работали на земле в подчинении у сеньоров-феодалов. Даже сама Церковь запретила своим крестьянам надевать одежду, чтобы предотвратить побеги…

— В новой Каталонии дурные обычаи не существуют, — перебил его Николау.

Женйс Пуйг растерянно смотрел то на одного, то на другого.

— Это как раз то, что я хочу вам сказать. — Сеньор де Беллера выразительно взмахнул руками. — В новой Каталонии нет дурных обычаев, потому что в этом заинтересованы сами сеньоры, которые действуют, следуя Божьему провидению. Когда нужно было заселить земли, отвоеванные у неверных, это было единственным способом привлечь туда людей. Граф решил так. Но Арнау не более чем граф… дьявола.

Женйс Пуйг улыбнулся, увидев, что генеральный инквизитор качает головой.

— Он дает ссуды бедным, хотя знает, что больше их не получит. Бог создал бедных… и богатых. Не может такого быть, чтобы у бедных были деньги и чтобы они выдавали своих дочерей, как будто они богатые, — это противоречит предначертанию Господа нашего. Что будут думать бедные о вас, служителях Церкви, и о нас, дворянах? Разве мы не обращаемся с бедными так, как требуют предписания Церкви? Арнау — это дьявол, сын дьявола, который занимается тем, что готовит приход дьявола через недовольство народа. Подумайте об этом.

Николау Эймерик об этом подумал. Он позвал писаря, чтобы тот записал донос сеньора де Беллеры и Женйса Пуйга. Затем он велел позвать Маргариду Пуйг и приказал заточить Франсеску.

— А другая? — спросил инквизитор у сеньора де Беллеры. — Ее в чем-то обвиняют? — Оба замялись. — В таком случае она останется на свободе.

Франсеску заточили далеко от Арнау, в другом углу огромного подземелья, а Аледис выгнали на улицу.

После того как были отданы все приказы, Николау сел в кресло за своим столом. Богохульствовать в храме Господнем, поддерживать плотские связи с еврейкой, быть другом евреев, убийцей, проводить дьявольские обряды, действовать против предписаний Церкви… И все это подтверждено священниками, знатью, рыцарями… и воспитанницей короля! Генеральный инквизитор развалился в кресле. На его губах появилась довольная улыбка.

«Твой брат такой богатый, брат Жоан? Глупец! О каком штрафе ты мне говоришь, если все эти деньги перейдут в руки инквизиции в тот самый момент, когда я вынесу ему приговор?»

Аледис несколько раз споткнулась, когда солдаты вытолкали ее из епископского дворца. Придя в себя, она заметила, что несколько человек смотрят на нее. Что кричали солдаты? Ведьма? Она была почти на середине улицы, и люди продолжали внимательно разглядывать ее. Аледис украдкой осмотрела свою грязную одежду и стала рвать на себе волосы, немытые и нечесаные. Один хорошо одетый мужчина прошел мимо нее, скривившись от отвращения. Аледис стукнула башмаком о землю и набросилась на него, сквернословя и скаля зубы, как собака во время нападения. Мужчина отскочил в сторону и побежал от нее. Он долго оглядывался, пока не убедился, что Аледис за ним не гонится. После этого женщина направила свой взгляд на собравшихся зевак. Один за другим они стали опускать глаза и отворачиваться, чтобы продолжить идти своей дорогой. Правда, не обошлось без тех, кто снова украдкой посмотрел на ведьму, пытаясь увидеть в ее взгляде нечто необычное.