Сорок изыскателей. Повести. - Сергей Михайлович Голицын

Илья Михайлович вел машину осторожно. Выбирая дорогу, он то и дело сбавлял скорость. Несколько раз по пути и ему и Георгию Николаевичу приходилось слезать, проталкивать стреляющий мотоцикл через грязь, вновь пробиваться дальше, буксуя и кашляя, разбрызгивая лужи. Черные очертания развесистых сосен, острые пики елей на какой-то миг выскакивали из тьмы, выхваченные лучом фары…

Не обращая внимания на трудности дороги, Илья Михайлович рассказывал, как он, пожилой солдат, во время войны служил в санитарной команде и вытащил с поля боя тридцать девять раненых, за пять лет был награжден многими орденами.

— Сейчас сорокового бойца доставляю, — говорил он. — Ну, в ту пору хлопотнее бывало — тащишь на своем горбу, а фриц из пулемета строчит.

Наконец они выбрались из леса на асфальтовую дорогу. Вдали показались огни города. Подъехали к больнице. Дежурный хирург, молодой и, кажется, энергичный, тотчас же распорядился нести Петра Владимировича прямо на операционный стол.

На обратном пути Илья Михайлович вел машину по городским улицам осторожно, с оглядкой — вдруг еще на милиционера нарвешься, прав-то у него не было. Зато как миновали последние здания, показал он свою былую солдатскую удаль. Мотоцикл помчался со скоростью ракеты, прыгая по глубоким колеям и поперечным ребрам корней. И опять свет фары выхватывал из таинственной тьмы вихрем проносившиеся назад черные сосны и блестящие лужи.

Глава 3

Дисциплина у них — во!

— Вставай, вставай, Лентяй Иванович! Галя давно убежала к своим, а ты все спишь.

Георгий Николаевич догадывался, почему Настасья Петровна его торопит. Ей хочется, чтобы он пораньше забрался в светелочку и засел за свою рукопись.

— Только на рассвете удалось уснуть. Это свыше моих сил! — жаловалась жена.

Нет, она и не думала о его рукописи, а «безумно беспокоилась» о незнакомом ей человеке. Надо узнать, как прошла операция да как самочувствие больного. А сейчас соседский парень, тракторист Алеша Попович, едет на мотоцикле в город: вот-вот он подкатит к их крыльцу. К тому же нужно купить постное масло и колбасу. Словом, ввиду столь исключительных обстоятельств Георгий Николаевич должен отложить свою рукопись до завтра, а сейчас отправиться с Алешей в город.

Он выпрыгнул из-под стеганого одеяла, быстренько оделся и умылся.

Едва успел позавтракать, как подъехал удалой богатырь. Настасья Петровна вручила мужу пустой рюкзак, он вскочил на багажник мотоцикла и помчался в город, обнимая сзади костлявые Алешины бока.

С самого детства, еще со школьных лет, Алешу прозвали в селе Поповичем. Был он коренным радульским крестьянином, колхозным трактористом, никаких лиц духовного звания среди его дедов и прадедов не числилось, а походил он на своего знаменитого тезку, храброго богатыря и девичьего пересмешника, разве что могучим телосложением да веселым, несколько легкомысленным характером.

На свое прозвище он нисколько не обижался, наоборот, даже гордился им, особенно с тех пор, как узнал от Георгия Николаевича, что Алеша Попович не только известный по былинам прославленный русский витязь, победитель половецкого вождя Тугарина Змеёвича, а действительно живший в XIII веке храбрый дружинник Ростовского князя Константина, старшего сына Всеволода Большое Гнездо; о нем даже в летописях упоминается.

Еще больше загордился радульский тракторист, когда узнал, что Георгин Николаевич пишет историческую повесть, в которой действие происходит во Владимиро-Суздальском княжестве XII—XIII веков. Там упоминается о подвигах Алеши Поповича. Встречаясь с писателем, радульский богатырь неизменно заговаривал с ним о своем знаменитом тезке и на разные иные исторические темы.

Но на этот раз, не оборачиваясь к своему сидевшему на багажнике мотоцикла пассажиру, он начал совсем о другом: стал рассказывать, как его послали работать на бульдозере на другой берег Клязьмы, как в пойме он расчищает от кустарника угодья. Да за два года работы машину пора ставить на капитальный ремонт. Он и едет в город, в дорожное управление, присмотреть новый бульдозер, более мощный, который обещали колхозу предоставить во временное пользование. Алеша настойчиво звал своего пассажира посмотреть, как он крушит густые заклязьменские заросли.

Георгий Николаевич давно не был на той стороне реки и с готовностью пообещал. У Ильи Михайловича есть лодка, придется его попросить перевезти через Клязьму.

На этом они расстались у ворот городской больницы.

Георгию Николаевичу повезло: он встретил того молодого хирурга, который как раз возвращался с ночного дежурства.

Тот ему рассказал, что операция прошла успешно, все в порядке. Счастье, что доставили больного вовремя; если бы на несколько часов позднее, то… А теперь наверняка через неделю, самое большее через десять дней пациента выпишут. Однако видеть его нельзя: в городе зарегистрированы случаи гриппа и в больнице сейчас карантин.

Георгий Николаевич не стал дожидаться Алешу и от последней автобусной остановки зашагал домой пешком.

Дорога вошла в лес. Вымытые дождем березки посвежели, звонко перекликались зяблики, вдали печально куковала кукушка. Рюкзак с покупками нисколько не оттягивал плечи.

Георгий Николаевич каждый день много ходил пешком, и не только ради здоровья. Он говорил, что самые удачные выражения, отдельные словечки-находки для будущей повести рождаются чаще всего именно во время ходьбы.

Но сегодня ему было не до этих словечек, он торопился домой. Треволнения с Петром Владимировичем благополучно закончились, но ребячье стадо осталось без пастуха. А пока не выздоровеет начальник похода, он вроде бы нанялся быть таким пастухом. Сейчас ему хотелось как можно скорее увидеть юных туристов, узнать, что они делают, рассказать им о благополучной операции их любимого воспитателя, обрадовать их.

Встречая в Москве друзей и даже малознакомых, Георгий Николаевич всегда им красноречиво расписывал радульские красоты и всех зазывал к себе в гости. Знакомые пожилые обычно только обещали приехать и, наверное, тут же забывали свои обещания.

Зато молодежь с энтузиазмом принимала приглашения, являлась иногда толпами: студенты, школьники старших классов — случалось, и вовсе незнакомые. Они приходили пешком, приезжали на машинах, на велосипедах, приплывали на байдарках. Веселые, шумные, жизнерадостные, гости с интересом слушали рассказы Георгия Николаевича об истории Радуля, восторженно любовались радульскими окрестностями, деревянной резьбой на здешних домах.

Ночевали они обычно в палатках на берегу Клязьмы, иногда на его веранде, или в бане, или даже в светелочке, а утром сердечно прощались с гостеприимными хозяевами, обещая непременно, непременно приехать, приплыть или прийти пешком еще и еще раз.

Эти неожиданные нашествия разнообразили жизнь писателя и его жены. В такой суматошный день Георгий Николаевич объявлял самому себе выходной и всегда бывал этим очень доволен. Бывала ли так же довольна Настасья Петровна? Не