Комната смерти - Джеффри Дивер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Странно, что адвокат почти ничего не знал о Шриве Мецгере, хотя НРОС была ему хорошо знакома. Ротстайн, похоже, проводил больше времени в Вашингтоне, чем здесь. Совет его был прост: «Ничего и никому не говорите. Вас будут пытаться сломать. Нэнс Лорел — та еще двуличная змея, вы же понимаете, о чем я, Барри. Не верьте ни единому ее слову».
Шейлс объяснил, что Мецгер, возможно, совершил преступление, пытаясь прикрыть дело.
«Возможно, он кого-то убил».
«Это не наша проблема».
«Вовсе нет, — возразил Шейлс. — Как раз наша».
Адвокат получил еще одно сообщение. Он долго смотрел на экран, затем сказал, что ему нужно идти и он скоро свяжется с подзащитным.
Ротстайн ушел.
А Барри Шейлса привели сюда и оставили в одиночестве в безмолвной вонючей камере.
Шли мгновения, отмеряемые тысячами ударов сердца. Ему казалось, что миновала вечность, когда он услышал, как с жужжанием открывается дверь в конце коридора. Раздались приближающиеся шаги.
Может быть, это шел охранник, чтобы отвести его на очередную встречу. С кем? С Ротстайном? Или с Нэнс Лорел, которая предлагала вполне конкретную сделку? В обмен на то, что он выдаст Шрива Мецгера.
Все подсказывало ему, что именно так и следует поступить, — разум, душа, совесть. Шейлс представил эту пытку — видеть Мардж и мальчиков лишь через грязное стекло. Он никогда не будет заниматься с детьми спортом по утрам в выходные. И им предстоит расти, терпя издевательства из-за того, что их отец в тюрьме.
От обрушившейся на него безнадежности ситуации, в которой он оказался, перехватило дыхание. Хотелось закричать. Но в том, что с ним случилось, был виноват он сам. Он сам принял решение пойти на службу в НРОС, чтобы убивать людей нажатием кнопки на расстоянии в полмира.
Но товарищей по оружию не выдают — не важно, правы те или заблуждаются. В конечном счете Барри Шейлс пришел к такому выводу и тяжело вздохнул. Мецгеру ничто не угрожало, по крайней мере с его стороны. Камерам, подобным этой, предстояло стать для Шейлса домом на ближайшие двадцать или тридцать лет.
Он уже готовился сообщить Нэнс Лорел новость, которую та вряд ли хотела услышать, когда шаги снаружи смолкли. Дверь с лязгом открылась.
Шейлс грустно усмехнулся. Данный визит вообще не имел к нему отношения. Рослый охранник-афроамериканец доставил еще одного заключенного — более крупного, чем он сам, неопрятного, с зачесанными назад грязными волосами. Даже с другого конца камеры запах распространялся от него, словно круги по воде.
Новоприбывший, прищурившись, окинул Шейлса взглядом и повернулся к охраннику. Тот посмотрел на них обоих, запер дверь и удалился. Новичок отхаркался и сплюнул на пол.
Пилот дрона поднялся и перебрался в дальний угол камеры.
Второй заключенный остался на месте, глядя в сторону. Но у Шейлса было такое чувство, будто тот ощущает каждое движение его рук и ног, каждое его шевеление на скамье, каждый его вздох.
«Мой новый дом…»
Глава 81
— Вы уверены? — спросила Лорел.
— Да, — ответил Райм. — Барри Шейлс невиновен. Ни он, ни Мецгер не несут ответственности за смерть де ла Руа.
Лорел нахмурилась.
— Я… кое-чего не заметил, — сказал криминалист.
— Что, Райм? — спросила Сакс.
Он увидел, как на лице Нэнс Лорел вновь застывает каменная маска, — такова была ее реакция на стресс. Ее драгоценное дело вновь разваливалось на глазах.
«Теперь ничто не сможет мне помешать…»
— Расскажи, Линк, — попросил Селитто. — Что происходит?
Мэл Купер заинтересованно молчал.
— Взгляните на раны, — объяснил Райм.
Он увеличил фотографию вскрытия, сосредоточившись на порезах на лице и шее журналиста, затем расположил рядом с ним другое фото, с самого места преступления. Де ла Руа лежал на спине, и из порезов лилась кровь. Он был засыпан осколками стекла, но ни один из них не торчал из раны.
— И почему я сразу не подумал? — пробормотал Райм. — Взгляните на размеры порезов в протоколе вскрытия. Раны шириной всего в несколько миллиметров. Осколок стекла должен быть намного толще. И как они могут быть столь единообразны? Я смотрел на них, но на самом деле не видел.
— Он умер от ножевых ранений, — кивнул Селитто.
— Наверняка, — сказал Райм. — Лезвие ножа имеет от одного до трех миллиметров в толщину и от двух до трех сантиметров в ширину.
— И убийца набросал стекла на тело де ла Руа, — добавила Сакс, — чтобы создать видимость, будто тот погиб случайно, как сопутствующая потеря.
— Умно, — пробормотал Селитто, прихлебывая сладкий кофе. — И охранника он тоже убил тем же способом — потому что тот стал бы свидетелем. Но кто это сделал?
— Очевидно, Пять дробь шестнадцать, — ответил Райм. — Мы знаем, что во время атаки дрона он находился неподалеку от апартаментов тысяча двести. И не забывайте, что нож — его излюбленное оружие.
— И мы знаем кое-что еще, — сказала Сакс. — Пять дробь шестнадцать — специалист. Он делал это не ради забавы. Он на кого-то работает — на того, кому нужна была смерть репортера.
— Верно, — кивнул Райм. — Его босс — именно тот, кто нам нужен. — Он снова взглянул на доску. — Но кто же он?
— Мецгер, — предположил Пуласки.
— Возможно, — медленно проговорил Райм.
— Кем бы он ни был, — сказала Лорел, — он знал, что Морено будет на Багамах, и ему было известно об ордере на спецзадание, а также о том, когда оно будет приведено в исполнение.
— Новичок, займись-ка выяснением мотивов. Будешь нашим экспертом по аргентинскому репортеру. Кто мог хотеть его смерти?
