Человек, который хотел понять всё - Евгений Бенилов

Рассмотрим теперь человека: тело его состоит из молекул, молекулы состоят из атомов – Прибор мог бы воссоздать их координаты и скорости так же легко, как и любых других объектов. Предположим, что мы сделали это, и перед нами стоят два идентичных человека, с идентичными телами, идентичной памятью (ибо механизм памяти основан на химии), даже с идентичными настроениями – и в тот самый миг, когда копия завершена, мы уничтожаем оригинал! Мы как бы заменяем одно тело другим – что же при этом происходит с сознанием? Казалось, оно не могло перенестись из одного тела в другое и, следовательно, мертво… однако не будем торопиться с выводами.

Действительно, ведь атомы и молекулы тела человека постоянно замещаются в течение его жизни: мы – это то, что мы едим. Медики утверждают, что люди полностью «заменяются» каждые 6 лет – значит ли это, что наше сознание заменяется (умирает!) каждые шесть лет? Какой абсурд, конечно же, нет… но как это согласуется с нашим мысленным экспериментом? В одном случае замена атомов происходит за один миг, в другом – за шесть лет, но, ей-Богу, это же не принципиально!

Для того чтобы разрешить очевидное противоречие, давайте обсудим, какими средствами человек располагает для распознания произошедшего замещения сознания.

Да, по сути дела, никакими: ведь он наследует все воспоминания, чувства и ощущения вместе с телом! Он помнит, как выглядела его мать, что является его любимым напитком и даже какое у него было настроение полторы минуты назад. Таким образом, наш вывод о сохранении сознания при постепенной замене атомов ни на чем не основан – а следовательно, неверен! Полная аналогия со случаем мгновенной замены доказывает это.

Что ж, мы установили, что сознание человека умирает (или заменяется – трактуйте это, как угодно), как минимум, каждые шесть лет. Хотя нет, почему мы должны ждать полной замены атомов? Половинной замены должно быть достаточно – а это дает всего лишь три года. Или мы должны следить за заменой атомов одного только мозга, а остальные органы не важны? Тогда мы получим цифру, большую трех лет, ибо в мозгу замена атомов происходит медленнее, чем во всем остальном теле.

Чем дольше мы размышляем над загадкой смерти человеческого сознания, тем непонятнее становится ответ: ведь один момент времени в течение этих шести лет ничем не отличается от другого – в какой же именно из них сознание гибнет? Время непрерывно и неразрывно, и лишь осознав это обстоятельство, мы придем к единственно возможному выводу: сознание человека живет и умирает по своим собственным законам, не связанным с заменой атомов тела. Нам недоступна глубинная суть этих законов… Но мы можем следить за их внешними проявлениями, рассуждать и задавать вопросы. Например: почему человек не замечает смерти собственного сознания? Или, быть может, замечает – но не зная, что это смерть, трактует ее неверно? Для того чтобы понять, как именно истолковывает человеческое сознание собственную смерть, давайте подумаем, с чем оно может ее перепутать. Да только с одной-единственной вещью: сном.

Во сне с человеком может произойти все что угодно, ибо сознание его отключено – за исключением, пожалуй, коротких промежутков, когда человек видит сновидения. Однако общая продолжительность «быстрого», как его называют медики, сна измеряется лишь десятками секунд за ночь – а в остальное время сознание мертво… Впрочем, быстрый сон тоже вписывается в нашу теорию: в эти моменты новорожденное сознание пробует и овладевает новым телом, памятью, мозгом – что поневоле вызывает короткие всплески активности. А утром человек встает с постели, «проспав» собственную смерть!

Итак, мы выяснили, что человеческое сознание умирает и возрождается каждые сутки, – что несет в себе фундаментальные практические последствия. Из этого умозаключения, в частности, вытекает, что все, что мы с вами сейчас ни сделаем, – абсолютно не важно, ибо завтра нас все равно существовать не будет!

И ребе Александр победно посмотрел на Франца.

– Что скажете? – щеки Раввина покраснели от возбуждения, – Я это придумал сам.

– Довольно остроумно, – сдержанно похвалил Франц. – Oднако базируется на неверной предпосылке.

– Как – неверной предпосылке?… – ахнул ребе Александр. Лицо его по-детски искривилось.

– Ваш Прибор должен одновременно измерять координаты и скорости квантовых объектов, а это запрещено принципом неопределенности Гейзенберга.

– Почему принципом?… Какой неопределимости?… – Раввин схватился за поля своей шляпы и нахлобучил ее на голову. Длинное худое тело его раскачивалось, как на молитве, черные глаза равнялись двум колодцам отчаяния.

– Принцип неопределенности запрещает одновременное измерение координаты и скорости квантовой частицы… не говоря уж об их воспроизводении, – безжалостно продолжал Франц. – Но вы не беспокойтесь. Хоть ваша теория и не верна, конечный вывод все равно правилен: все, что мы с вами сейчас ни сделаем, действительно не важно.

Ребе Александр посмотрел на него с безумной надеждой.

– И я могу это доказать, – весомо сказал Франц. – Представьте себе…

– …рыбоводческую ферму, где люди разводят осетров. Осетры живут по нескольку десятков штук в небольших прудах. Люди кормят их, сбрасывая пищу на дно, ибо рот у этих рыб находится на нижней половине туловища – заметьте, что такой способ кормления не подразумевает прямого контакта между рыбами и людьми.

Когда осетры достигают половой зрелости, самцы и самки переводятся в специальные водоемы для производства икры (до этого они содержатся порознь). Для того чтобы облегчить работу обслуживающему персоналу, водоемы эти соединяются с остальными прудами фермы посредством каналов и шлюзов. Есть еще одна причина, из-за которой люди используют каналы, а не перевозят осетров, вытаскивая их из воды: от травмы, сопряженной с такой процедурой, 63% рыб отказываются спариваться. Так что, при переводе осетров из одних водоемов в другие прямого контакта с людьми опять же нет.

Первый и единственный раз рука человека касается осетров, когда выросших до нужного размера рыбин вылавливают сетями из прудов и забивают. Большинство самок тоже забивается (за несколько дней до нереста), и икра изымается из них – что гораздо удобнее, чем собирать ее со дна водоема. В живых остается лишь небольшое количество рыб обоего пола для производства потомства, но когда самки вымечут икру, а самцы оплодотворят ее, – их отлавливают и тоже забивают.

Конечно, все это происходит не в один день: люди отлавливают только тех рыбин, которые достаточно велики, а поскольку разные осетры достигают стандарта в разное время, то отлов и забой являются, так сказать, процессами непрерывными.

Ну, а как воспринимают это сами осетры? Они видят, как с неба спускаются сети и утаскивают их собратьев наверх, где те погибают (все рыбы, конечно же, знают, что жизнь кончается там, где кончается вода). Заметим, однако, что из-за разницы в коэффициентах преломления воды и воздуха, осетры не могут увидеть что-либо за поверхностью воды и наверняка думают, что там ничего и нет… а может, сочиняют по этому поводу нелепые легенды о живущих на небе богах. Однако легенды эти не имеют никакого отношения к реальному человеку – ибо рыбы никогда не видели его и, уж конечно, не понимают его целей. Единственная закономерность, которую осетры могут заметить, – это связь между смертоносной сетью и размером поражаемой ею рыбы: ведь люди отлавливают только достаточно больших рыбин. Я даже допускаю, что у осетров есть специальное слово, обозначающее этот стандартный размер, – и по своему фактическому смыслу, слово это эквивалентно человеческому слову «старость».

Действительно, если отбросить эмоциональную шелуху, слово «старость» означает «состояние, близкое по времени к смерти». Другое дело, что у человека оно ассоциируется с одряхлением и слабостью (негативные качества), а у осетров – с величиной… но это не важно, ибо первичный смысл совпадает! В конце концов, большие рыбы не так гибки и подвижны, как маленькие, и для осетров качество «большой» тоже может нести негативный смысловой оттенок.

Есть и еще одно важное сходство между людьми и осетрами: и те, и другие имеют в равной степени туманное представление о причинах наступления старости.

Механизм старости исследован человеком довольно хорошо: она наступает из-за накопления ошибок при воспроизводстве клеток, однако почему природа устроена так, что эти ошибки накапливаются, люди не знают. В любом случае, ошибки могли бы накапливаться медленнее – как, например, при многократной перезаписи файлов в компьютерах.

И последнее (по счету, но не по важности) сходство между людьми и рыбами – это свобода в пределах своей планеты и своего водоема. Мне могут возразить, что человек побывал уже и за пределами Земли, – однако посмотрите, как недалеко он ушел! И уж наверняка предел человеческой активности на много веков вперед положен границей Солнечной системы.