Гордость и грех - Морин Маккейд

Песня стихла, и до слуха Слейтера донеслись приглушенные голоса. Несмотря на ранний час, любопытство выгнало Слейтера из постели. Пока он умывался, Саймон заиграл веселую песню, прогнавшую грусть, навеянную предыдущей композицией. Побрившись и одевшись, Слейтер спустился по боковой лестнице в зал и был несказанно удивлен, когда увидел, что Эндрю уже проснулся и пьет кофе за барной стойкой. Обычно хозяин заведения вылезал из постели не раньше десяти.

Подойдя к плите, Слейтер налил себе крепкого горячего напитка, а потом присоединился к Эндрю. Глори стояла рядом с Саймоном, повернувшись к мужчинам спиной. Вместо короткого рабочего платья она надела сегодня более чем скромную темную юбку и блузку, которая прикрывала декольте и шею, столь бесстыдно обнаженные вчера вечером. И все же эта одежда не могла скрыть от взгляда Слейтера ни женственных линий спины, ни тонкой талии, ни округлых бедер, порождающих лукавые мысли.

Песня закончилась, и Эндрю зааплодировал. Затем он подошел к Глори, взял ее руки в свои и поцеловал сначала одну, а потом другую.

– Это было чудесно, Глори. Когда вы сказали, что поете, я даже и предположить не мог, что вы сможете посоперничать с самой Дженни Линд.

Слейтер едва сдержался, чтобы не закатить глаза, – слишком уж преувеличенной была лесть друга. Впрочем, чуть раньше ему в голову пришло почти такое же сравнение.

Глори покраснела.

– Спасибо, мистер Карни. Я рада, что вам понравилось.

– Очень понравилось. Зовите меня просто Эндрю.

Слейтер знал эту улыбку. Он не раз видел, как его друг одаривал ею женщин, которых хотел уложить в постель. Не было женщины, которая бы ему отказала. Раньше Слейтера не волновала личная жизнь друга, но сегодня он стиснул зубы, чтобы подавить растущее в груди раздражение. Девушка наклонила голову, но ее улыбка слегка померкла.

– Эндрю. – Она взяла в руки ноты и быстро перелистала их. – Я подумала, что лирические баллады и веселые песни стоит чередовать.

– Как скажете. – Эндрю похлопал бывшего раба по плечу. – Твоя игра, как обычно, выше всяких похвал, Саймон. Продолжай.

Глори бросила взгляд на Слейтера, и тот произнес с сардонической ухмылкой:

– Представьте, что меня здесь нет.

В выразительных глазах Глори вспыхнул янтарный огонь, а кончики красиво очерченных губ опустились. Она ничего не ответила и намеренно отвернулась. Но лучше уж молчание, чем не слишком доброжелательный ответ.

Эндрю вернулся к стойке, а Глори с Саймоном принялись обсуждать следующую песню.

– Ну, что скажешь теперь? – самодовольно спросил Эндрю.

Слейтер тихо засмеялся.

– Ты выиграл, только не позволяй ей нагонять уныние на посетителей своими слезливыми балладами. Помни о бухгалтерии.

– За это не переживай. Уверен, они будут так увлечены ею, что не расслышат слов.

Слейтеру ужасно не хотелось признаваться себе в этом, но Карни был прав.

– Мне нужно с тобой поговорить. – Вся веселость Эндрю мгновенно улетучилась.

Его друг еще никогда не был столь серьезен, и Слейтер, нахмурившись, последовал за ним к столику в углу. Нежный голос Глори служил прикрытием, и друзья могли спокойно разговаривать.

– Ты слышал о Викторе Стромане? – спросил Эндрю.

– Хозяине «Оловянного ковша»? Нет. А что?

– Вчера вечером после закрытия кто-то проник в его заведение и покрушил все внутри. Ни одного стула, ни одного целого стола не осталось.

Слейтер пожал плечами. Его взгляд перекочевал на Глори, напевающую очередную печальную балладу.

– Может, кто-то поймал его на шулерстве?

– Кто-то из его игроков и впрямь оказался нечист на руку, но вовсе не значит, что все такие. Кроме того, Виктор уволил мошенника, как только узнал о его махинациях.

– Чтобы защитить себя и остальных своих работников.

– Подозрительный сукин сын. – Эндрю покачал головой. – Нет, тут что-то другое.

– Что? – безразлично спросил Слейтер, ничуть не заинтересовавшись предметом разговора.

Эндрю наклонился над столом.

– Мне кажется, кто-то хочет прибрать к рукам эту часть города. Либо владелец салуна платит, либо его заведение превращается в руины.

Слейтер оторвал взгляд от Глори и внимательно посмотрел на друга. Он знал, что подобное происходило в более крупных городах. Таких, как Новый Орлеан, Сент-Луис и Сан-Антонио, но не в захолустье вроде Оуктри. Может, хозяин напрасно гонит волну?

– Ты что, опиума наглотался?

Эндрю бросил на друга досадливый взгляд.

– Ты же меня знаешь. Эта дрянь не по моей части.

Слейтер не разделял подозрений друга, и все же Эндрю не заслужил этого непочтительного и беспочвенного замечания.

– Но почему ты думаешь, что за всем этим стоит вымогатель, а не обиженный клиент, посчитавший себя обманутым?

Эндрю положил локти на подлокотники и сцепил перед собой пальцы.

– В последнее время случилось еще несколько происшествий. В одном заведении побили игрока, в другом пропал бочонок с виски, в третьем кто-то затеял перестрелку. Взятые по отдельности, эти происшествия – просто издержки бизнеса, но вместе взятые, они начинают дурно пахнуть.

– Ну хорошо. Допустим, я с тобой согласился. Что мы можем сделать? Единственным представителем закона в городе является шериф. Но он носит значок лишь для того, чтобы получать бесплатный обед и выпивку. – На лице Эндрю возникло странное выражение, которое подсказало Слейтеру, что ему не нравится то, что он услышал.

– Ты когда-то был сыщиком, поэтому мог бы…

– Нет. Я больше этим не занимаюсь.

– Почему?

Слейтер многозначительно посмотрел на друга.

– Ты знаешь почему.

– Но ведь прошло уже почти три года.

Слейтер на секунду вновь явственно ощутил зловоние, исходящее от гниющей плоти, немытых человеческих тел и испражнений. Он с трудом прогнал воспоминания. Левая рука Слейтера мелко задрожала. Нервы…

– Это всего лишь воспоминания, Слейтер. – Успокаивающий голос друга и прикосновение его руки позволили Слейтеру сосредоточиться на чем-то другом. Слишком реальные видения померкли, оставив после себя лишь приступ дурноты.

– Извини, – с неподдельным сожалением в голосе произнес Эндрю. – Мне не стоило напоминать тебе.

Слейтер потер лицо руками, стараясь обрести самообладание. Он давно уже не чувствовал прошлое столь остро и теперь проклинал себя за слабость, за то, что позволил воспоминаниям вновь завладеть им.

– Ты тут ни при чем, – горько бросил Слейтер. – Но ведь сам понимаешь, почему я не могу тебе помочь.

Эндрю кивнул:

– Жаль, что ты не хочешь поговорить о том, что случилось во время войны.

– Ну и что изменится %если я поговорю с тобой? Я не нуждаюсь в жалости, – зло произнес Слейтер, хотя совсем не хотел этого.