Восхождение. Сага «Исповедь». Книга третья - Натали Бизанс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наташа ещё дремала, погружённая в негу, а на моём месте уже лежал Даниил, посасывая мамину грудь, у обоих было совершенно блаженное выражение лица, я невольно залюбовался. Какое же это наслаждение просто видеть дорогих сердцу людей!
Наташа открыла глаза:
– Ты вернулся, любимый!
– Поднимайся, солнышко, а то кофе остынет.
– Чем так вкусно пахнет?! Неужели те самые знаменитые французские булочки?
– Да, поверь мне, хозяйка знает в них толк и покупает только самые лучшие.
Наташа легонько оторвала Даню от себя, тот недовольно сморщил губки, но плакать не стал, засунув в рот часть кулачка, причмокнул его вместо маминой груди. Я улыбнулся, всё это вызывает во мне умиление и неописуемую радость. Трудно представить, что в этом маленьком теле уместилась древняя душа Гусара.
Кофе и круассаны очень понравились Наташе, а когда я рассказал ей о предложении мадам, она и вовсе пришла в восторг.
– Даже не верится, что такое возможно! Какая добрая женщина!
– Мы обидим её, если откажемся от столь искреннего подарка. Да и тебе нужно немножечко отдохнуть… Как думаешь?
– Конечно, любимый, я буду только рада! Настоящий французский ужин – это же великолепно!
– А сейчас поедем смотреть Париж! Собирайтесь, нас ждёт Эйфелева башня, Лувр, Нотр-Дам и, конечно же, жемчужина этого города, его сердце – Собор Сакре Кёр.
Часть 2. Глава 5
Мы гуляли весь день по городу, но нам удалось увидеть лишь маленькую часть местных сокровищ, и то не углубляясь в их более подробное созерцание. Сам Лувр решили посетить в другой раз, прошлись возле него, посмотрели на стеклянные пирамиды, словно инопланетные строения, выросшие среди исторической роскоши королевского двора. Погода благоприятствовала: солнечный день, не слишком жаркий, что нас вполне устраивало, ласковый ветерок. Коляска легко раскладывается, и Даня мог поспать, когда хотел. От конной статуи Людовика XIV прошлись до арки Каррузель по так называемой Исторической оси или Королевской перспективе, которая составляет ни много ни мало целых девять километров. Сады Тюильри, чуть дальше Луксорский обелиск на площади Согласия, той самой, где во время революции статую монарха сменила гигантская гильотина, и были обезглавлены Людовик XVI и Мария-Антуанетта, а позднее и сами знаменитые революционеры Дантон и Робеспьер. Елисейские поля с ещё более масштабной Триумфальной аркой на площади Шарля де Голля и до Большой современной арки Дефанс. Очарование Парижа, как и сама его история, многогранно: от времён, когда королей почитали святыми до ликования толпы на их крови и нынешнего высокотехнологичного века. Можно либо любить этот город, либо ненавидеть, но равнодушным остаться – не получится! Впечатление от всего увиденного огромно. Эйфелеву башню, ажурные каменные кружева Нотр-Дам и прочие достопримечательности мы оставили на другие дни.
Перекусив в небольшом бистро, решили вернуться домой, чтобы хоть пару часов отдохнуть, прежде чем идти на званый ужин.
Разбудил настойчивый стук в дверь. Я вскочил, на ходу натягивая брюки, приоткрыл дверь. На пороге стояла симпатичная темнокожая девушка лет восемнадцати, выкрашенная в яркую шатенку. Она улыбнулась мне широкой искренней улыбкой и посмотрела удивлёнными глазами на мой голый торс.
– Добрый вечер, мёсьё, я немного опоздала, но вижу вы ещё не готовы. Меня зовут Конни, я племянница Маргарет, здешней хозяйки. Тётушка попросила меня присмотреть за вашим сыном.
– Добрый вечер, мадемуазель! Простите, мы заснули после долгой прогулки, мне очень неловко, не могли бы вы дать нам ещё десять минут, чтобы привести себя в порядок?
– Да, конечно, – она окинула меня заинтересованным взглядом.
Я извинился и закрыл дверь. Наташа уже была в душе, шумела вода. Даня беспокойно елозил по кроватке. Поменял ему подгузник, и, взяв на руки, прижал к своей груди. Даже на пару часов не хотелось с ним расставаться. Он прильнул ко мне, будто тоже предчувствуя разлуку, прижал своё маленькое личико, слушал стук сердца. Связь между нами трудно передать словами. В этом ребёнке так много моей души!
Каково это – быть таким немощным, беззащитным, во всём зависимым от взрослых? Каково начать всё заново и не иметь возможности даже выразить свои мысли? Что могут маленькие дети? Заплакать или засмеяться, им не дано говорить целый год жизни, а бывает и дольше. А иначе бы они многое нам рассказали!
Иногда его глаза были совсем наивными, но моментами мне казалось, что сосредоточенный взгляд становится другим, всё понимающим, глубоким. Отцовские чувства перемешались во мне с глубоким уважением к тому, кто пришёл в этот мир. Будет ли он помнить хоть что-то о прошлом? Ответит лишь время. Ведь если память блокируют в нас, значит так и должно быть: мы ещё не готовы к многоуровневому восприятию себя и мира. Нам даётся шанс начать всё с чистого листа. Пусть будет, как решит Господь. Достаточного того, что мне дано знать, кто он; и то непросто, можно сойти с ума, если зацикливаться на этом. Каждому событию свой черед и его осознанию – тоже.
– Я никогда не забуду, кем ты был для меня, родной! – мы внимательно посмотрели друг на друга. – Всё будет хорошо, я тебе обещаю!
Натали вернулась во всеоружии свежести и красоты, подкрашенная и в вечернем платье. И когда она всё успевает?
– Эрик! Ты всё ещё голый, мы и так проспали, неудобно перед людьми. Не будет же девушка в коридоре стоять целую вечность…
– Я уже в брюках, мне только рубашку надеть и носки.
– Ты неповторим!
Повиновался «грубой» женской силе, пришлось поторопиться. Даня ни за что не хотел нас отпускать, когда пришла Конни, он, увидев незнакомое лицо, и вовсе раскричался.
– Идите, не переживайте, я знаю, как успокоить ребёнка!
– Мадемуазель, помните, мы у вашей тётушки, и если понадобится помощь, не стесняйтесь, мы рядом!
Она только улыбнулась в ответ.
Мы вышли из квартиры, Даня отчаянно орал. Наташа сжала мою руку:
– А может пойдём с ним?
– Хозяйка будет разочарована. В таких ситуациях нужно обратиться к самому надёжному источнику благодати: «Пресвятая Дева Мария, в руки Твои материнские предаю Даниила, прошу Тебя, присмотри за ним в наше отсутствие и помоги доброй девушке, согласившейся нас отпустить…»
Крик стал тише, а вскоре и вовсе прекратился. Наташа перекрестилась:
– Спасибо, Господи!
Мы ещё несколько минут простояли на лестнице, удостоверяясь, что всё спокойно. Было слышно, как Конни французскими песенками развлекает малыша. «Пусть привыкает к языку», – подумал я. Наташа улыбнулась, будто прочитав мои мысли. На ней было маленькое чёрное платье, простое, но очень изящное, подчёркивающее все её достоинства, как завещала Коко Шанель, на шее ниточка жемчуга, ни дать ни взять – образец прекрасной француженки в нашем русском понимании. «И когда она успела навести макияж и уложить волосы? Потрясающая женщина! Господи, как же мне повезло!» – я не удержался и горячо поцеловал её прежде, чем мы вошли в бар.
В зале было многолюдно, люди приходили после работы пропустить стаканчик – другой, что-нибудь перекусить и полюбоваться на здешних красоток. Все столики были заняты, у стойки стоял незнакомый бармен, соседки со второго этажа обхаживали новых кавалеров. Мы не успели растеряться, как вышла Маргарет. Она выглядела так, словно хотела всем доказать, что когда-то была сногсшибательно красива, и ей это удалось. Я сделал искренний комплимент, она его с благодарностью приняла. Представил их с Наташей.
– Вы созданы друг для друга! – её яркие губы растянулись в улыбке. – Очень рада, милая! Рядом с таким мужчиной должна быть необыкновенная женщина.
Я перевёл Наташе только первые её слова, последняя фраза меня несколько смутила.
– Пройдёмте со мной!
Через кухню мы прошли в другое крыло здания, даже не знал, что оно тоже принадлежит ей. Небольшой уголок закрытого сада со стороны, где у меня не было окон, весь усажен цветами. Крохотная верандочка заполнена растениями.
– Мой зимний рай, – хозяйка явно гордилась своей изолированной от чужих глаз территорией, с такой любовью и вкусом обустроенной.
Лестница на второй этаж привела нас в удивительную комнату. Стол уже накрыт на двоих, букет кремовых роз в изящной хрустальной вазе, зажжённые в канделябрах свечи. Старинные напольные часы с ходом, паркет покрытый персидскими коврами. Бесчисленное количество шёлковых подушек нежных цветов на креслах и диванчике в изысканном стиле рококо и на кровати, спинки которой напоминают форму сердца. Атмосфера, достойная новобрачных из царской семьи. Дверь балкона распахнута, лучи уходящего солнца мягко освещают комнату через бежевого цвета занавес. Мы даже ахнули при виде всей этой удивительно-трогательной красоты.
– Подойдите сюда! – позвала мадам, отдёрнув штору. Отсюда открывался потрясающий вид в сторону Эйфелевой башни. Наташа даже потеряла дар речи, у меня тоже не нашлось больше слов, кроме одного:
