Снежный ангел - Мэри Бэлоу

«Нужно забыть о том, что произошло сегодня утром, – твердо сказала она себе и направилась к двери. – Иначе я больше вообще не смогу смотреть ему в глаза». Она взялась за ручку двери и на мгновение замерла.

Это же надо: спросить его, чем бы он занимался со своей любовницей! Перед мысленным взором Розамунды возникла сцена: распростертая на кровати девушка в черном белье и раздевающий ее мистер Холлидей. На простынях, а не под ними. О, это видение было убийственным. Женщинам ее круга не полагалось даже знать о существовании такой категории женщин, как любовницы.

И потом: сказать ему, что у них с Леонардом призом был поцелуй. Как она могла! Ведь это выглядело откровенным приглашением к действию!

Этот поцелуй! Она до сих пор чувствовала стеснение в груди и слабость в коленях при воспоминании о нем. Зачем, ну зачем только она поссорилась с Деннисом?!

Розамунда решительно толкнула дверь и спустилась вниз.

– Снег очень глубокий, – предупредил граф. – Вы не боитесь промочить обувь?

– Ничего, какое-то время я выдержу, – сказала она, посмотрев на свои короткие полуботинки.

На нем были те же высокие сапоги и пальто с пелериной, что и вчера, но тогда она не заметила, как мужественно он выглядит в этой одежде. Теперь заметила.

«Опять мне в голову лезут всякие глупости», – сердито подумала Розамунда и направилась к двери.

Закрыв за собой парадную дверь дома, они будто перенеслись в волшебное белое царство. И пусть свинцово-серые тучи грозили возобновлением снегопада, а холодный воздух казался еще холоднее от резкого ветра, все равно это было чудо. Метель укрыла землю ровным белым ковром, ветви деревьев прогибались под тяжестью огромных пушистых шапок. Розамунда стояла на крыльце, расчищенном Ривзом, и с наслаждением вдыхала бодрящий и морозный воздух.

– О, как красиво! – воскликнула она. – Правда, красиво? – И повернулась к лорду Уэзерби, который задумчиво смотрел на заснеженные деревья.

– Как в сказке, – ответил граф. И снова она подумала, что он угадал ее мысли.

Лорд Уэзерби сошел с крыльца и, ступив прямо в снег, доходивший ему почти до самого верха сапог, подал ей руку.

– Вы спуститесь сюда, Розамунда, или вам нравится только смотреть на снег?

– Он слишком глубокий, – сказала она, засмеявшись, и тоже спустилась с крыльца. – Я никогда в жизни не видела столько снега. О, Джастин, ну разве это не замечательно? Чего бы я только не отдала, чтобы побарахтаться в таких сугробах, когда была ребенком!

Они медленно пошли по дороге, проваливаясь в снег.

– В каждом из нас остается что-то детское, – сказал он. – Если вам хочется носиться по снегу и вопить, не беспокойтесь на мой счет. Возможно, я даже присоединюсь к вам.

– Я бы налепила целую армию снеговиков, – продолжала мечтать Розамунда, – и упросила кухарку дать мне целую корзину моркови для носов. Но увы, я уже не ребенок. – Она улыбнулась ему. – И завидую тем, у кого они есть. Как чудесно иметь своих детей, правда?

Ну вот, опять. Розамунда наклонилась и, зачерпнув горсть снега, стала мять его в руках. Как стыдно!

– Должен признаться, что никогда не задумывался над этим. – В его голосе послышалось удивление. – А разве у вас с мужем не было детей?

– Нет, – ответила она. – И от первой жены у Леонарда тоже не было детей. А нам с ним так хотелось маленького.

– Ну, у вас еще столько времени впереди. А кстати, где же ангел?

– О нет. – Розамунда бросила снежок, который слепила. – Я буду чувствовать себя ужасно глупо.

– Жаль. Может быть, поиграем в снежки? Она кинула на него недоверчивый взгляд:

– В снежки? Мы с вами? О нет.

– Вы боитесь проиграть.

– Ничуть.

– Нет, боитесь. Или боитесь, что я случайно попаду вам в лицо и ваше самолюбие пострадает. Скажите, что просто трусите.

– Ничего подобного! – с негодованием воскликнула она, наклоняясь за снегом, чтобы застать Джастина врасплох. Но когда повернулась к нему, лицо ей залепил снежный ком и, задыхаясь, она услышала его смех.

– Вы можете бросить его, раз уж слепили, – сказал он. Розамунда метнула снежок, но граф ловко увернулся, и он пролетел мимо. – Один ноль в мою пользу.

Завязалась ожесточенная битва. Смеясь, бегая, уворачиваясь, они безжалостно забрасывали друг друга снежками. Капюшон упал с головы Розамунды, мокрый снег стекал по лицу за воротник, и она смеялась без остановки. Джастин Холлидей оказался более метким стрелком, это она поняла почти сразу.

– Вы еще не готовы выбросить белый флаг? – спросил он минут через десять и кинул снежок ей в щеку.

– Ни за что.

Она нагнулась, чтобы зачерпнуть еще снега, но оступилась и рухнула в сугроб. Смеясь, он пришел ей на помощь.

– Бедная Розамунда, – сказал он, протягивая ей руку и рывком поднимая на ноги. – А знаете, вы стали похожи на ангела – такая же белая. Правда, ангелы обычно не швыряются снегом и не выкрикивают выражения, употребляемые в сугубо мужском кругу. – Так вы признаете свое поражение?

– Думаю, мне лучше признать его: я уже вымокла с головы до ног. Ваша взяла, Джастин.

– Завтра вы сможете взять реванш, – пообещал он. – А что я получу в качестве приза?

– Только не поцелуй, – поспешно сказала она.

– Я рад это слышать. От поцелуя на таком морозе можно превратиться в лед. Тогда, может быть, вы нальете мне чашку чаю после того, как переоденетесь? Как вам мое предложение?

– По-моему, оно вполне приемлемо. Несмотря на холод и промокшую одежду, Розамунда была в приподнятом настроении. По крайней мере, думала она, идя к дому, этот час, проведенный на улице, значительно ослабил напряжение, возникшее между ними после того поцелуя. Появилась надежда, что остаток дня пройдет так же гладко.

К ней вернулись здравый смысл и душевное равновесие.

– Я налью вам чаю, как только переоденусь и немного согреюсь, – сказала она, входя в дом. – Возможно, если вы будете себя хорошо вести, я налью вам даже две чашки.

– Правда? – Он усмехнулся. – А что такое в вашем понимании «вести себя хорошо»?

Она оглянулась. Он улыбался, на щеках его играл здоровый румянец, голубые глаза насмешливо поблескивали.

Она задумалась всего на секунду, однако эта секунда показалась обоим слишком долгой. Его улыбка стала чуть бледнее, и вопрос повис в воздухе. Граф перевел взгляд на ее губы.

– В моем понимании это – выпить первую чашку, не пролив ни капли, – сказала она, досадуя, что замешкалась с ответом.

Розамунда влетела к себе в комнату и, захлопнув дверь, прислонилась к ней. «О Боже! Почему только Деннис не приковал меня к сиденью экипажа! Господи, как жаль, что он не сделал этого!»