Американец. Путь на Север - Игорь Гринчевский

– Так! – подумав немного для солидности, согласился Дукакис. – Верно. Не четыреста лир, а триста девяносто две.

– Подожди-подожди! А патроны ты зачем по курушу[10] за штуку посчитал? По курушу – это старые патроны были, а американские, ты сам говорил, на четверть дешевле, так что по тридцать пара. Так ведь, люди? – воззвал он к односельчанам, участвовавшим в осмотре оружия.

– Так! Так! – тут же донеслось со всех сторон.

– Так что получается двести девяносто две лиры за винтовки да семьдесят пять – за патроны! – продолжал напирать староста.

– Патроны подорожали! – возразил Дукакис с непреклонной решимостью в голосе. – И я тебе об этом потом говорил. Что не смогу я теперь четверть скинуть, без своих денег останусь! А ты сказал, мол, все равно вези.

– Ну, пусть не четверть, пусть пятую часть, – упирался староста.

– Хорошо! – неожиданно быстро согласился Дукакис. – Пусть так. Итого триста семьдесят две лиры. Половину золотом. Верно?

– Верно! – со вздохом согласился староста. – Пошли в дом, рассчитаемся…

И скомандовал, обращаясь к односельчанам:

– А вы не стойте, по домам разнесите. По тайникам прячьте. Куда и сколько – сами знаете!

– Стоп! – вдруг жестко прервал его контрабандист. – Сначала – деньги! А до того товар у моих людей на виду пусть лежит! Я тебе, конечно, верю, но порядок такой, не мы его придумывали, не нам и отменять!

– Ладно! – с досадой махнул рукой староста. – Пошли в дом. Рассчитаемся.

В доме, как положено, гостя тут же усадили за стол. Налили стакан вина, поставили ломоть сыра да оливки на закуску… Староста ушел в соседнюю комнату и долго отсчитывал деньги. Вернулся с мешочком монет и стопкой банкнот. Дукакис не торопясь тщательно пересчитал. Затем повторил пересчет. Убедившись, что результат не меняется, обратился к хозяину:

– Это что за шутки, уважаемый? Тут только триста лир. Где еще семьдесят две?

– Извини, Петр. Нет у нас сейчас. Хочешь, расписку напишу. В следующий урожай мы тебе не семьдесят две лиры, а восемьдесят отдадим? И все золотом, хочешь?

– Нет. Не хочу! Деньги мне сейчас нужны. Все, до последней пара. Не заплатите вы, заплатят соседи. Они тоже оружие просили. Но я к вам пошел. А вы… Хотите в долг взять? Так не у меня берите. Пошли бы в Ханья, там Ян Гольдберг, еврей-процентщик. Он бы вам и занял. Занимать деньги – его хлеб! Ему бы и отдавали…

– Не даст нам Ян! – глухо проворчал староста.

– А я тем более не дам! – отрезал контрабандист.

– Ты не дашь, через неделю армяне привезут. Карена, что неподалеку от маяка живет, знаешь? На ближней окраине Ханьи? Так он за ту же цену через неделю русские винтовки поставить обещал. И из них согласен половину векселем взять.

– Так чего ты у меня берешь тогда? И брал бы у армян! – не поверил Дукакис.

– Потому и беру, что его поставки еще неделю ждать надо! И не факт, что он первую партию мне отдаст. А время сейчас сам знаешь какое… Сам смотри, Попандопуло не спешил вооружаться, в закон верил. И где он теперь? И сам сгинул, и все семейство его пропало невесть куда. А в доме его теперь казармы Патриотической Сотни. А ведь богатая семья была, сильная, уважаемая…

Контрабандист покивал в знак согласия. Историю с исчезновением семейства Попандопуло в Ханье обсуждали уже четвертый месяц. Невесть откуда прошел слух, что у Попандопуло в доме скрывают раненых повстанцев. Начальника полиции как раз в городе не случилось. Так толпа «возмущенных патриотов» устроила «суд» сама. Самосуд. И повесили, прямо на воротах дома. А семья его в ту же ночь исчезла. Куда исчезла, неизвестно. Полиция выдвинула версию, что они на лодках контрабандистов перебрались в Грецию. Якобы опасаясь справедливой мести «патриотов». Только местное население, прочно повязанное с контрабандистами, точно знало, что никто из них семью Попандопуло не вывозил. Зато в пустом доме и пристройках обосновались «патриоты», организовавшиеся в Патриотическую Сотню под командованием юзбаши Мехмет-оглы Арслана по прозвищу Карабарс[11]. И хотя это породило множество догадок о судьбе семейства Попандопуло, распускать языки никто не спешил. Дураков ссориться с Карабарсом и его бешеной Сотней в Ханье и ее окрестностях не осталось.

– Так что оружие нам сейчас нужно, а не когда-нибудь. Потому и прошу, как земляка прошу, возьми расписку. Я ведь не половину прошу, а меньше четверти. Ну, соглашайся, а?

– Как земляка? Ну ладно! Только тогда вы мне к оплате еще немного еды добавите, а то люди в отряде голодают.

Крит, окраины Ханьи, 30 сентября 1896 года, среда, время обеденное

– Ай, дорогой! Какая удача, какого гостя Бог в дом послал! Заходи, за столом устраивайся, угощайся! И не говори потом, что Карен Данелян тебя плохо принимал! Скажешь так – обидишь кровно! Садись, садись! Вина попробуй!

Трещал этот невысокий и полноватый армянин так энергично, что Дукакису не удавалось вставить ни слова. Да и что сказать, не знал. Нет, по дороге сюда сценарий разговора представлялся ему отчетливо. Выволочь этого наглого армяшку из дома, поручить пятерке сопровождавших его парней хорошенько отволтузить толстого и разъяснить на будущее, чтобы не смел покупателей переманивать да цену сбивать. Ну а если не дойдет, то… Море рядом, труп спрятать недолго.

Но уже на месте пришлось менять планы. Четверо земляков хозяина дома, поглядывающие на гостей из укрытий, и блеск их ружей не оставили выбора. Пришлось принять приглашение трещавшего хозяина и пройти в дом. В одиночку и без оружия. Как можно, чтобы гость оружие за стол тащил?

Тем не менее говорить надо, тема важная. Так что, похвалив вино и еду, Дукакис перешел к делу. И прямо, не юля, поинтересовался, с какой такой стати Данелян у него клиентов переманивает.

– Ай, прости, дорогой! Прости! – прижал руки к сердцу Карен. – Только сам смотри, я тебя разве последнего куска хлеба лишаю? Или вынуждаю себе в убыток работать? Нет, дорогой! Совсем нет! Ты на оружии «три конца» минимум наворачиваешь. Так что, если сразу только половину получить, то все равно и вложенное вернешь, и на прибыток еще останется. А остальное – потом доберешь. И не просто так, а с процентами. Бери, как я, двадцать годовых. Прибыль-то можно и потом получить, верно я говорю?

– Тебе легко говорить! – Дукакис боднул хозяина дома тяжелым взглядом. – А только времена сейчас тревожные… Кто знает, что через год будет? Если турки поднажмут, а державы их поддержат, то не с кого те деньги спрашивать станет. А если державы не поддержат, то через год мир тут будет, и оружие никому не нужно… Кто мне тогда за него заплатит?