Контрольный выстрел - Василий Головачев

«...Впечатление было такое, будто меня вывернули на­изнанку, разобрали по винтику, по атому и хотели раз­веять по ветру, — рассказывал он Берестову, все еще не придя в себя после сильнейшего стресса.— Не помню, как нашел метро и возвращался — наверное, «на автопилоте». Не знаю, лептонная это разведка или нет, но если наши ученые мужи не разберутся, в чем тут дело, и не найдут защиту, долго мы не продержимся. Но я удивляюсь не этому, а тому, как Алсаддан решился на ее применение!»

«Значит, был уверен, что ты не выдержишь и раско­лешься, а потом все забудешь».

Ратибор сходил на кухню, принес травяного тоника, подождал, пока бледный Баренц выцедит напиток, сел на­против.

«Значит, Алсаддан с ними... Это плохо!»

«Чего ж хорошего. Фигура он крупная и влиятельная, особенно в южной Азии, которая во все времена была головной болью для службы общественного порядка и без­опасности. Он вполне может попытаться лишить нас ста­туса проконсулов, советников синклита. Много мы сдела­ем, не имея официальной поддержки?»

«Есть фигуры и покрупней его, архонт Всевеча, напри­мер, директор Управления аварийно-спасательной службы УАСС, председатель СЭКОНа. Но ты прав: Хасан — силь­ный противник. Чем же ФАГ взял его, чем купил, что пообещал? Райскую жизнь? Паранорм его класса не клюет на такую наживку. Бессмертие? Это скучно и недостижи­мо. Власть? Так у него ее предостаточно. Что еще?»

«Не знаю. Это вопрос вопросов. Но для нас пока важен сам факт противостояния: наш лагерь, к сожалению, не един, а это означает, что человечество, виды хомо сапиенс нормис и хомо паранормис, под угрозой исчезновения. По данным зфаналитиков, процесс социального распада вскоре начнет расти по экспоненте, мы начнем великую граж­данскую войну и — финита!»

«Да, старик, сильно тебя напугал Алсаддан! Выкушай-ка еще отварчика, успокаивает».

Ярополк бледно улыбнулся, допил янтарно-золотистую жидкость в стакане, сдавил его и протянул хозяину нечто вроде сосульки — то, что осталось от сосуда.

«Я и не скрываю — напуган. На тебе бы испытать эту лептонную... пытку! Если мы в ближайшее время не вый­дем на ФАГа или хотя бы на его эмиссара, он сам выйдет на нас. Последствия будут плачевны, не так ли, прокон­сул?»

В гостиную вошла Анастасия Демидова, жена Ратибора, не потерявшая ни грана своей привлекательности с мо­мента знакомства ее с Баренцем, а прошло с того момента ни много ни мало — полсотни лет. Ярополк знал, что Ра­тибор и Анастасия вместе не жили, каким-то образом это устраивало обоих, хотя они любили друг друга и у друзей появлялись только вдвоем. В ее ауре преобладали запахи степных трав и музыка Грига.

«Привет, Яр. Что вы тут шепчетесь тайком? Не нра­вится мне твой вид. Случилось что?»

«Случилось то, чего следовало ожидать. ФАГ достал Землю. Ну, может быть, не сам, а его эмиссары, о которых мы можем только догадываться. Но работают они уверен­но, хотя и не без проколов. Похоже, пришла пора опти­мизировать наши спейсеры для космического боя».

«Эк хватил! — крякнул Ратибор.— Никто не собирает­ся нападать на Землю в духе старых космических боеви­ков. Война, если она начнется, будет вестись тоньше и одновременно мощней. Другое дело, что всем интраморфам придется овладевать приемами векторной защиты и адек­ватного ответа, коими пока владеют только эрмы».

Анастасия, загорелая, красивая, одетая по-летнему в полупрозрачный сарафан-валькирию, растрепала Баренцу волосы на затылке, засмеялась.

«Тебе все видится в мрачном свете, воевода. Не все так плохо. Мы готовы к войне. Но меня беспокоит, как и Ратибора, что в нашем стане нет единства».

«К войне, которую нам хочет навязать ФАГ, мы не готовы! Это, скорее, многокритериальная шахматная игра, где главные фигуры остаются в тени. Для них неважно — как, где и сколько погибнет пешек, их регулятивы оста­ются нам непонятными, да и выигрышной стратегии, на­верное, не существует. Может быть, им неважен даже ре­зультат этой игры и цену имеет лишь сам процесс. Может быть, по окончании битвы уничтожаются как игровые про­странства, так и сами игроки».

Берестов с любопытством глянул в глаза Ярополка.

«Бьюсь об заклад, что ты недавно общался с Тотом Мудрым».

Баренц кивнул с неохотой. Тотом Мудрым они назы­вали одного из ученых своего круга, естествоиспытателя и философа Яна Тота, ярко выраженного индивера, кото­рый общался с себе подобными не более одного раза в год.

«Как тебе удалось добиться встречи с ним?»

«Моя дочь встречается с ним... но речь не об этом. Возможно, Тот прав».

«И все же его правота не снимает с нас ответственности за последующие события. Хорошо бы поговорить с ним всем синклитом, авось и посоветовал бы, что делать».

«Вряд ли, ты же знаешь его характер. Но я попробую договориться, терять нам нечего. Аристарх предложил задействовать императив «Дуэль», и я, похоже, его под­держу».

— Выше голову, хомозавры, не делайте из мухи сло­на,— вслух проговорила Анастасия.— Не так страшен черт, как его...

— ...эгрегор,— закончил Баренц.

Все трое засмеялись, мужчины невесело, женщина — с оттенком жалости и превосходства. Она была очень силь­ным эфаналитиком и видела будущее более отчетливо, чем они.

Сообщение о новой находке нагуаля пришло в научный центр УАСС, минуя цензурный заслон СЭКОНа, поэтому о ней узнало сразу множество лиц, заинтересованных как в изучении, так и в сокрытии тайны нагуалей.

Невидимый объект был открыт случайно — на него на­скочил спейсер Даль-разведки «Сокол» у звезды Копа де Плата в Рукаве Стрельца, то есть за три тысячи светолет от Солнца. Размеры нагуаля потрясали: если бы его по­местили в центр Солнечной системы, он занял бы про­странство до орбиты Сатурна! Но, как оказалось, раньше его открыли негуманы — орилоуны и чужане, чьи гигант­ские корабли неописуемой формы кружили вокруг нагуаля. Кроме того, стармены клялись, что видели еще какие-то тела в форме трезубцев, также не похожие на машины пространства, и в дело вмешались пограничники, готовые к контакту с любой формой разумной жизни в космосе.

Начальник сектора пограничных проблем ОБ УАСС Мигель де Сильва вызвал Ставра Панкратова спустя сут­ки после открытия Большого Ничто, как назвали нагуаль пограничники. Поскольку задание изучить проблему на месте не противоречило поручению синклита старейшин и шефа «контр-2», Ставр изъявил желание приступить к работе немедленно, надеясь сохранить свой статус инди­вера. Однако судьба в лице начальника СПП распоряди­лась иначе.

«Будете работать в паре с профи погранслужбы,— ска­зал Мигель де Сильва, испанец до мозга костей.— Он ждет вас на спейсере пограничников «Кром». Спец эфанализа, эксперт по оружию, мастер единоборств, а главное — ин­траморф. Вам с ним будет легко».

И на том спасибо, что мужик, подумал Ставр с облег­чением. Придется Аристарху давать отбой своей внучке, еще неизвестно, что она за штучка. Но волновало Пан­кратова другое: агент из «погран-2», с которым ему пред­стояло работать, так и не вышел на связь.

Радовался он напрасно. Обещанный новым шефом про­фессионал-пограничник оказался той самой девицей по имени Видана Железовская, с которой он «скрестил шпа­ги» в лесу под Владимиром!

Знакомил их сам Мигель, беззаботный с виду, как одержавший очередную победу спортсмен, сверкающий бе­лозубой улыбкой. Когда шок у Ставра прошел (Видана пришла в себя раньше), девушка сказала:

— Мир тесен, эрм. Но предупреждаю заранее: общение — только в пределах служебной необходимости, никаких откло­нений от заданной темы. Это первое. Так как по условию деда, которого я бесконечно уважаю, вы — лидер, вам и карты в руки, готовьте планы и методики. Но вследствие принадлежности к разным службам я подчиняюсь только до границ столкновения интересов. Это второе. Я понятно выражаюсь?

— Вполне,— холодно ответил Ставр, принимая тон.— До завтрашнего утра вы свободны.

Видана небрежно кивнула, поздоровалась с подошед­шим Барковичем, задрала подбородок и удалилась поход­кой сытой пантеры.

— Что это вы обижаете девочку? — флегматично заме­тил Баркович, провожая взглядом будущую напарницу Ставра.

Командор погранслужбы Людвиг Баркович, одетый по моде девятнадцатого века в безукоризненный смо­кинг и ослепительно белую рубашку (уник, разумеется), в этом наряде, подчеркиваемом благородной сединой и ма­нерами аристократа, походил на графа Монте-Кристо, вы­слеживающего очередную жертву мщения.

— Кто ее обидит, тот дня не проживет,— засмеялся де Сильва.— Людвиг, позвольте вам представить моего нового штатного опера: Ставр Панкратов, доктор физики, иссле­дователь Тартара.

Ставр коротко поклонился, на что Баркович ответил небрежным кивком.