Контрольный выстрел - Василий Головачев

— Шеридан нервничает,— обронил Баркович, не оп­равдывая пограничника, но и не осуждая.— Не надо было включать в общую команду интраморфов. Уже возникали конфликты...

— Конфликты возникают потому, что это кому-то вы­годно,— сказал Герцог, сдержанно улыбаясь.— И вы это прекрасно знаете, Людвиг. Но я своих индиверов отзову, им здесь пока нечего делать. Что вы думаете о природе нагуаля?

— Судя по характеристикам, это сгусток частиц с от­рицательной энергией...

— Нет, я имел в виду не физическую природу. Появ­ление и рост нагуалей напоминает процесс прорыва в наш метагалактический домен Конструктора.

— Я не думаю, что Конструктор вновь возвращается к нам столь экзотическим способом. Ему здесь тоже делать нечего, как и вашим индиверам.

Комиссар-прима снова улыбнулся, он казался беззаботным.

— Тогда, может быть, к нам стучится кто-то еще? Так сказать, близкий родственник Конструктора?

Баркович не откликнулся, мысленно отвечая какому-то своему корреспонденту. Потом перевел разговор на другую тему:

— Я предложил Совету безопасности объявить аврал по Системе. Надо в конце концов вычистить ее до блеска, чтобы не натыкаться босыми ногами на осколки стекла или, что хуже, на мины и бомбы замедленного действия. Даже если это не следы Конструктора. Мы тоже накопили немало опасного мусора в самых неожиданных местах Си­стемы.

Герцог помолчал, так же как и Баркович, общаясь в пси-диапазоне сразу с двумя-тремя собеседниками.

— Наверное, я поддержу вас. Но хочу предупредить: наша деятельность в этом направлении может натолкнуть­ся на противодействие... скажем, неких неизвестных сил, поэтому необходим самый жесткий режим подстраховки. Вплоть до варианта «Кольчуга».

Баркович хмыкнул.

— У вас все, комиссар? Как-нибудь разберемся. У меня много дел, до встречи.

Не оглядываясь, командор погранслужбы покинул зал спейсера. Герцог остался один, если не считать двух стар­менов, тихо переговаривающихся в другом углу зала. Ко­миссар мысленно позвал одного из них:

«Николай, объяви «Аргус» по треку. Не покидает ощу­щение, что нас всех «пасут».

«Объявил,— отозвался стармен, он же командир одной из групп в системе охраны «ланспасад».— Могу включить эшелон».

«Включай, не помешает, я на Землю».

Через несколько минут комиссар вышел из метро Уп­равления и столкнулся с Баренцем.

«Что случилось? У вас вид кролика, загипнотизирован­ного удавом».

«Меня вызвал к себе Хасан Алсаддан».

Двое интраморфов смотрели друг на друга, прекрасно понимая, что означает этот вызов.

«Проигнорировать вызов нельзя?»

«Это покажется странным».

«Подстрахуйтесь эшелоном, могу дать свой».

«Я все время буду в поле Сил. Но не думаю, что Алсаддан перейдет к активным действиям. Он еще не знает того, что знаем мы».

«Но слухи о методах лептонной разведки, на уровне легких элементарных частиц, могут оказаться правдивыми. Он не сможет вас прочитать, прозондировать?»

«Я ношу пси-фильтр и «защитника». Но все же я уве­рен, что Алсаддан не решится на прощупывание».

Баренц вскинул кулак к плечу и вошел в зал метро. Герцог мысленно пожелал ему удачи.

Резиденция Совета безопасности располагалась в Берне, на площади Трех Великих Художников.

Баренц не поддался искушению пройтись по плитам старой площади, полюбоваться скульптурными и архитек­турными шедеврами, созданными две сотни лет назад Гуд­нессеном, Русаковым и фон Мольтке. Мысли воеводы син­клита старейшин были заняты другим. К тому же он чув­ствовал слежку, несмотря на то, что велась она способами, ему неведомыми, столь изощренно, что подсознание «хва­тало» лишь слабый «шум» чужого пси-присутствия и вни­мания. Вероятно, вели Баренца на уровне эгрегора, а не индивидуально. Это убеждало в разумности тех неорди­нарных методов секретности, которые разработал Железов­ский.

Президент Совета безопасности мира Хасан Алсаддан, смуглолицый, седоголовый, с лицом таким неподвижным, гладким и твердым, что казалось, оно выточено из эбено­вого дерева, ждал Баренца в своем служебном модуле на сорок пятом этаже здания-кристалла. Воеводу трижды про­верили на входе на предмет ношения оружия, и ему при­шлось приложить немало усилий, чтобы охрана и аппара­тура не обнаружили в волосах спецустройство типа «за­щитник» и встроенный в уник пси-фильтр. Но еще в зале метро Совета он ощутил пси-давление эгрегора, к которо­му принадлежал Алсаддан. Казалось, над головой собра­лась грозовая туча, искрящаяся множеством мелких мол­ний, готовая разрядить в любого человека под ней свою исполинскую мощь.

Носил Алсаддан традиционный белый бурнус, такие же белые шаровары, кожаные сандалии и пахлави — род чал­мы, почти не скрывающей волосы. Пальцы его украшали перстни, усиливающие пси-поле, а на запястье правой ру­ки красовался браслет из оранжевого металла — знак ка­сты, говорящий о том, что далекими предками Алсаддана были эмиры Бухары.

Слоган-речь президента Совета отличалась лаконично­стью и отсутствием «мимики» — образных оттенков мыс­леформ и создаваемых видеокартин.

«Вы опоздали на четыре минуты, Ярополк. Это не пер­вое проявление неуважения к Совету и ко мне лично. Впрочем, к делу, у меня очень мало времени. Я получил сведения, говорящие о недопустимо отвлеченной деятель­ности синклита старейшин. Втайне от Совета безопасности и подкомиссии Всевеча по правам человека вы создали группу, деятельность которой нарушает вэлфер6 Системы».

«У нас с вами разные оценки ситуации,— спокойно от­ветил Ярополк.— Однако социум болен, и вы это знаете. Но, во-первых, синклит старейшин не занимается никакой противозаконной деятельностью, и уж конечно, не создавал для этого никаких специальных групп. Во-вторых, син­клит есть орган экспертный, рекомендующий, а не управ­ляющий. Не согласны с нашей оценкой — выходите на Со­бор Веча с предложением создать третейскую комиссию по проверке наших выводов. В-третьих, вы отлично осве­домлены о негативных изменениях в социуме Системы, выражающихся в мисонеизме7 и нетерпимом отношении ко всем инакомыслящим, инакоживущим. Особенно на­глядно это проявилось при появлении полсотни лет назад Конструктора. Не так ли? Но главное, о чем вы тоже знаете, тенденции эти сохранились и характеризуются об­щим ростом энтропийного фона. Не пора ли Совету без­опасности заняться этой проблемой?»

«Позвольте решать мне, чем должен заниматься Совет. Ваши регулятивы8 опасны для цивилизации, именно они создают тот чреватый конфликтами фон социальной на­пряженности между нормалами и паранормами. Для оцен­ки опасности исследований и бытия существует СЭКОН, занимайтесь своей непосредственной работой или подайте в отставку, но дальше вашу таинственную возню Совет не потерпит. Зарубите это себе на носу».

На мгновение в уши Баренца ударил «шум прибоя» — мощная волна пси-излучения, грозившая превратить чело­века в пыль, однако блок интраморфа оказался сильнее.

«Это что, объявление войны?» — холодно осведомился он, все еще чувствуя нависшую над головой тяжелую го­ру — взгляд эгрегора, состоящего из сотен или тысяч пси-сфер интраморфов и людей. Теперь уже не оставалось сомнений, что президент Совета безопасности Хасан Ал­саддан, инициатор южномусанского эгрегора, охватившего часть Закавказья, Ирак, часть Ирана и Пакистана, во­влечен в действие ФАГом.

«Идите,— сказал Алсаддан.— Вы слишком мелкая дичь, чтобы объявлять вам войну. О человечестве есть кому позаботиться, занимайтесь лучше своими стариков­скими делами».

Баренц повернулся и вышел. С Алсадданом он был знаком лет пять, знал все его сильные и слабые стороны, не раз критиковал его решения после избрания на пост президента, и эта последняя стычка просто расставила точ­ки над «i». Было бы смешно затевать с ним перепалку, спорить или вообще драться. Алсаддан был «темным» па­ранормом по рождению, властолюбивым и презирающим чужое мнение, убедить его в чем-либо не представлялось возможным.

Хотя интересно, подумал Ярополк, выстоял бы он при физическом контакте или нет? Что мы знаем о его под­готовке? Ничего. Что, если он минус-эрм?

В следующее мгновение эксперта накрыла невидимая сеть парализатора, сопровождаемая сильнейшим шумо­вым гипноударом. Защитой от него был лишь слабый барьер воли и пси-запрета, энергия которых не могла противостоять влиянию извне энергий на порядок боль­ших. Баренца спасла только аппаратура защиты, кото­рую он взял с собой, да помощь своего эгрегора, хотя и ослабленная расстоянием. Он продержался, по собст­венной оценке, около восьми секунд, пока шел через приемную президента, а когда вышел в коридор, луч парализатора выключили...