Цвет страсти. Том 1 - Сюзанна Форстер

На одно короткое мгновение он увидел выражение ее лица, и оно поразило его в самое сердце. Вся ее душа была в ее глазах Ему показалось, что в этот момент он любит ее. Если только он был способен на это чувство…

Она ушла, и Вебб взял оставленный ею подарок В пакете с маркой «Гермеса» лежал сияющий новизной портфель из крокодиловой кожи с кодовым замком. Вебб набрал номер, и портфель открылся. Он был пуст, но Вебб ничуть не удивился Он уже множество раз получал такой подарок.

Он провел пальцем по подкладке и немедленно обнаружил предательский бугорок. Кто-то не смог совладать со своим любопытством Секретное отделение было взломано. Очень печально, подумал Вебб, лишь на секунду поддавшись чувству сожаления. Все столь мимолетно и скоротечно. Все столь мало значит.

«Бентли» покинул кромку тротуара и неторопливо влился, общий поток машин. И тут же Вебб услышал пронзительный визг тормозов. Это было как искренний вопль горя, но еще ужаснее был звук удара тела о металл.

Лимузин остановился.

– Сэр! – позвал шофер, обернувшись. – Случилось не счастье. Соседняя машина сбила ту самую молодую леди, которую мы только что высадили.

В воздухе витал аромат цветущей вишни.

Вебб невольно протянул вперед задрожавшую руку, не зная что сказать. Он вдруг забыл, что следует делать, чтобы сохранить рассудок в такие минуты. Он огляделся вокруг в поиска, чего-то и вдруг, к великой радости, нашел то, что искал.

Карта Смерти по-прежнему лежала на столе, излучая дьявольскую злую силу, которую многие ей приписывали. Но Веббу была известна истина: творцами зла являются сами люди. Уж никак не из-за карты его семью казнили на его глазах в южноамериканском концентрационном лагере, когда ему было всего девять лет. И вовсе не призрак смерти пытал его водой и электричеством, пока он не превратился в сплошной комок боли.

Пытали и убивали монстры, человеческие чудовища, целая армия монстров.

Он поднял старуху с косой, положил ее на свое место в колоде и закрыл крышку футляра. Карты сами по себе не предсказывают зла и смерти, они только отражают реальные события.

– Поезжайте, – приказал он шоферу.

Глава 4

Пустыня Мохаве, стоит ей того захотеть, может быть настоящей соблазнительницей. Голая, напоенная солнцем, она рас кинулась на многие мили, и ее золотистые тона и округлые холмы, достойно соперничают с роскошными формами самого прекрасного женского тела. Но стоит поддаться ее соблазнам, и пустыня превратится в вашего смертельного врага. Она способна умчать и утопить вас во внезапном дождевом потоке, задушить в вихрях песчаной бури или, что для нее сущий пустяк, высушить ваше тело, так что от него останется один лишь выбеленный солнцем костяк.

У Джека Кэлгейна с калифорнийской пустыней были сложные отношения, где любовь чередовалась с ненавистью, как, впрочем, почти со всеми живыми существами и неодушевленными предметами и стихиями в его жизни. Его не беспокоила склонность пустыни к бессмысленному разрушению: уничтожение или насилие в той либо иной форме многие годы были для него профессией, которую, надо признать, он практиковал без особой любви. Но его волновала чувственная атмосфера Мохаве, мягкие сладострастные изгибы ее розовато-золотистых дюн, их движение, похожее на ленивые томные жесты влюбленной женщины, изнемогающей от желания. Пустыня будто обещала ему что-то, о чем он давным-давно забыл. Обещала то, что он разучился получать…

Секс не был для него проблемой, как и отношения с женщинами вообще, он даже умел давать им удовлетворение. Беда была в том, что сам он удовлетворения не получал. Физический акт лишился для него притягательности с тех пор, как пять лет назад его жена и ребенок погибли в бессмысленной бойне и его жизнь потеряла всякий смысл. Он редко позволял себе будить кошмарные видения, разве только для того, чтобы поддержать свою ненависть и желание отыскать тех, кто совершил преступление. Он не видел другого смысла в своей жизни.

Джек Кэлгейн погрузился в себя, и горизонт и небеса впереди слились для него в одну золотистую туманную дымку. Он мчался прямо в ад по бесконечному шоссе. Он уже догадался, что именно женщина на сиденье рядом с ним была причиной его мрачного настроения. Вот уже час с четвертью он был заперт в собственной машине с заложницей, как две капли воды похожей на Куклу Барби И, кроме того, обладающей неприятной нервной привычкой. Она сидела сжавшись, закутавшись в его просторный плащ, смотрела в боковое окно и рассеянно постукивала по зубам ярко-розовыми ногтями. Наверное, она была желанным видением, посещавшим ночные сны некоторых мужчин, но только не его собственные.

Сплетни о знаменитостях интересовали его не больше, чем содержание чужого почтового ящика, но он уже некоторое время изучал Гас Феверстоун и ее семью и пришел к выводу, что пресса ее разгадала. Она действительно была эгоистичной, самовлюбленной куклой. Что же касалось ее наружности, то она обладала стандартной красотой манекенщицы: темные волосы до плеч в стиле Синди Кроуфорд, подведенные большие глаза и, несомненно, чувственное тело. Он даже как-то наткнулся в старом номере «Эсквайра» на статью, где говорилось о присуждении ей приза то ли за самые очаровательные ягодицы, то ли за самый пикантный зад.

К счастью, подобные дешевые новости никогда не привлекали его внимания. И все же вот уже целые сто миль что-то не давало ему покоя. Он не мог расслабиться, мышцы его бедер и ног были напряжены, а руки бесцельно перебирали руль. Возможно, виной всему была пустыня. Возможно, его утомил однообразный пейзаж.

Пронзительный свист, свидетельствующий о закипании воды в радиаторе машины, прервал ход его мыслей. Определенно пустыня Мохаве перегревала не только его, но и мотор. Он отключил кондиционер, затем опустил стекло, и сразу обжигающий воздух пустыни ворвался внутрь машины. Зной мешал дышать, но отвлекал от ненужных мыслей.

«Августа Феверстоун, манекенщица из богатеньких, знаешь такую? Психованная красотка, которая прославилась скандалами. Кто-то хочет, чтобы ее похитили. Тут дело не в деньгах, а в каком-то их споре насчет управления семейным капиталом, одним словом, нечто вроде политической борьбы. Нужно, чтобы похищение совершил профессионал, а потом заказчик сам освободит ее. Ты спрашиваешь, какая твоя выгода? Не сомневайся, достаточно большая…»

Так ему сначала сказали по домашнему телефону. Остальную информацию он получил в телефонной будке в винной лавке в Сан-Педро, находящейся в получасе езды от того места, где он жил. В Сан-Педро был другой телефонный код, и Джек гам настоял на такой предосторожности. Весь процесс установления с ним связи был удивительно небрежным. Сложно сказать, даже опасным. Некто неизвестный пренебрег обычным каналом связи и позвонил ему напрямую. При этом он выдал больше информации о намеченной жертве, чем требовалось, и, кроме того, называл Джека именем, которым сам Джек не пользовался уже много лет. Его собственным, настоящим именем. И если бы речь шла о какой-то другой работе, а главное, о ком-нибудь другом, Джек не раздумывая сразу бы заткнул болтуна и повесил трубку.