Плохая Мари - Марси Дермански

Мари поискала глазами Бенуа, но он повел Кейтлин в ванную, так что спасти от французской актрисы ее было некому. Мари подумала, что не будет злиться на него за это. Может быть, по крайней мере, он сменит Кейтлин подгузник. Она бы не отказалась от помощи. Скоро нужно будет начинать приучать Кейтлин к горшку. Эллен недавно сообщила Мари, что это необходимо и что это следующая ступень развития ребенка. Она надавала Мари кучу книжек про воспитание детей, но Мари не удосужилась их прочитать, потому что Кейтлин, в конце концов, была не ее дочерью. Она посмотрела на закрытую дверь ванной комнаты, мечтая, чтобы Бенуа и Кейтлин поскорее вышли.

Лили щелкнула пальцами.

– Это удивительно, да? То, что мы все оказались в одном самолете. Это… как это говорится, судьба? Да, судьба. У него ребенок. Девочка, наверное, похожа на жену? На жену Бенуа. Elle est très jolie? [21]

Мари покачала головой:

– Она похожа сама на себя. На Кейтлин.

– Напоминай мне, чтобы я всегда говорила по-английски, – сказала Лили. – Договорились? Напоминай. Comprends? Ты меня понимаешь?

– Я понимаю.

– Кто ты? – поинтересовалась Лили. – Если ты ему не жена, то кто? Его девушка?

– Да, – согласилась Мари.

– Vraiment? [22] И давно?

Мари не ответила.

– Давно ты его девушка?

Мари снова промолчала.

– Ты похожа на его сестру, – заметила Лили. Мари кивнула.

– Наверное, поэтому ты ему нравишься.

Это Мари тоже решила не комментировать.

– Но ты не такая красивая, как Натали. У них не было родителей, ты знаешь?

Мари этого не знала. Но конечно же французская актриса говорила неправду. У всех есть родители. Они могут умереть или разочаровать тебя так, что ты больше никогда в жизни не захочешь их видеть, но они, несомненно, есть. Без них невозможно появиться на свет.

– Этот день – шок для меня, – сказала Лили. – Если я вдруг покажусь тебе грубой. Я в шоке. Comprends?

– Я понимаю, – сказала Мари. – А я – девушка Бенуа. Ты это понимаешь?

Хотя рядом с Лили, одетой в черную комбинацию, это прозвучало глупо. Не то чтобы у нее было что показать – Лили была плоскогрудая. Но на ее стороне было прошлое. И Бенуа ответил на ее поцелуй в самолете – Мари это заметила.

Бенуа и Кейтлин вышли из ванной. Кейтлин подбежала к Мари и обняла ее за ногу.

– Поверить не могу, что ты не видел меня на фестивале, – обратилась Лили к Бенуа. – Обо мне писали в газетах. Я не только сыграла в фильме, я написала сценарий. Американцы – ужасные. Публика, я имею в виду. Они выходили из зала в середине фильма. Ели хот-доги. Ты мог бы позвонить мне, Бенуа. За все эти годы ты мог бы позвонить мне хоть раз. Я никуда не переезжала. Мой телефон не изменился.

Бенуа пожал плечами.

– Мне нужно было уехать, – сказал он.

Мари отчего-то не приходило в голову, что Бенуа знает не только ее и Кейтлин, но и других людей.

– Ты видел мои фильмы? – спросила Лили.

Бенуа снова пожал плечами:

– Лили…

– Ты не видел ни одного моего фильма? Я много снималась. Я всегда думала – Бенуа увидит меня в этом фильме и позвонит.

– Я их не видел.

– А ты? – Она повернулась к Мари.

– По-моему, я тебе сказала. Я сидела в тюрьме, – сказала Мари. – Там не показывают французское кино.

– Но у них есть французские книги, – вставил Бенуа.

Мари посмотрела на него и улыбнулась.

– Ты мне отвратителен, – заявила Лили. – Comprends?

Бенуа кивнул и уселся на кожаный диван – у Эллен в доме был почти такой же. Он закурил и положил ноги на журнальный столик. В этой квартире он явно чувствовал себя как дома, и это слегка раздражало.

– Ты читала его книгу? – спросила Лили у Мари.

Мари снова решила, что не будет отвечать. Не важно, если Лили подумает, что она дурочка. Она не станет соперничать с французской актрисой. Она отказывается видеть в ней конкурентку. Мари уже выиграла. Эллен вернулась домой и обнаружила, что никого нет.

– Она тебе понравилась? – затараторила Лили. – Почему ты сидела в тюрьме? Давно ты девушка Бенуа? Ты серьезно думаешь, что он тебя любит? Да? Он любит только себя. Он самый эгоистичный ублюдок в мире. Он не смотрел мои фильмы. За эти годы я получила два «Сезара». Я знаменита. Он тебя не любит.

Мари взглянула на Бенуа.

Ему следовало бы как-то унять свою французскую актрису.

– Я хочу есть, – сказала Кейтлин.

Они оставили нераспакованные чемоданы в квартире Лили Годе, расположенной в лучшем районе Парижа, и отправились в ресторан, который находился двумя кварталами ниже. Мари заказала первое же блюдо, название которого показалось ей знакомым – steak frites, [23] – и не ошиблась. Оно оказалось восхитительным. Она пила чудесное красное вино, которое заказал Бенуа, ела стейк, поджаристый сверху и красный внутри, политый густым перечным соусом, и сама себе удивлялась. Она была в Париже, в ресторане, и наслаждалась превосходным стейком.

Руби Харт по-прежнему сидела в тюрьме. Хуан Хосе был по-прежнему в могиле. Мать Мари по-прежнему жила в том же самом уродливом старом доме, в котором она провела последние тридцать лет. Мари была в Париже. Французский хлеб был удивительно вкусным, как и обещал Бенуа Донель.

В ресторане французская актриса снова принялась болтать по-французски. Она трещала без умолку, но Мари не ревновала. На самом деле она даже чувствовала облегчение. Ей не хотелось говорить. Не хотелось никому ничего объяснять. Не хотелось думать о том, что было раньше между Лили и Бенуа, или знать, о чем они разговаривают сейчас. Она хотела поесть. И накормить Кейтлин. Пока жуткая французская актриса занимала все внимание Бенуа, Мари как будто оказалась наедине с Кейтлин. Они были счастливы вместе, Кейтлин и Мари. До Бенуа.

– Привет, Кейтлин, – сказала Мари.

– Привет, Мари, – сказала Кейтлин.

– Привет, Кит Кат, – сказала Мари.

– Привет, Мари, – сказала Кейтлин.

– Во Франции все говорят по-французски, – сообщила Мари.

Кейтлин взяла у нее из тарелки ломтик жареного картофеля.

– По-французски это называется frite, – сказала Мари.

– Frite, – повторила Кейтлин.

Она прожевала картофель и взяла еще.

Мари пила вино. Кейтлин пила молоко. На десерт вместо шоколадного пудинга они заказали шоколадный мусс.

– Это еще вкуснее, – сказала Мари.

Обед ей очень понравился, несмотря на то что Бенуа Донель не обращал на них внимания. Французская актриса потащила его к бару и представила бармену и какой-то женщине с короткими волосами, в красной блузке и джинсах. Мари увидела, что он обменивается с ними поцелуями.

– Там папочка, – сказала Кейтлин. Мари кивнула.

– Мамочка на работе.

– Твоя мамочка много работает, – подтвердила Мари. Она посмотрела на почти пустой стаканчик с шоколадным муссом и отправила в рот последнюю ложку.

Подошел официант. Мари заказала виски и еще порцию шоколадного мусса. Заказ она сделала по-английски, но официант ее понял.

Счет оплатила Лили Годе.

– Я очень богата, – сказала она Мари и наклонилась, чтобы вынуть из сумочки кошелек.

Бесформенный серый свитер съехал с одного плеча, и показалась тонкая бретелька комбинации.

Дома, пока Мари готовила Кейтлин ко сну, французская актриса продолжала болтать. Она зажала Бенуа Донеля в углу кожаного дивана, так что ему оставалось только сидеть и слушать, и завела нескончаемый монолог, оживленно размахивая худыми руками. В какой-то момент она снова зарыдала. Она совершенно точно была истеричкой и ждала, как отреагирует на ее слезы Бенуа. Мари подумала, не страдает ли Лили Годе острым душевным расстройством.

Можно отправить ее в психбольницу, а самим прекрасно жить в ее огромной квартире в лучшем районе Парижа.

Возможно, Бенуа пора было спасать от французской актрисы, но Мари только что спасла его от жены. От его жены. Эллен Кендалл. И это стоило ей героических усилий. Они стояли возле бассейна с морскими львами, и все было кончено, и Бенуа пытался найти нужные слова, чтобы навсегда распрощаться с Мари. И вместо этого они оказались вместе. Во Франции.

Она спасет его еще раз, но позже. Сначала она искупает Кейтлин. В Нью-Йорке или в Париже порядок остается порядком. Они принимали ванну вместе, Кейтлин и Мари. Как всегда. И вдвоем им было намного лучше. По крайней мере, Кейтлин.

– Пузырьки, – потребовала Кейтлин.

Бенуа не забыл взять ее пластмассовых уток. Мари нашла их в третьем чемодане. Из своего рюкзака она достала лавандовую пену для ванны. В кухонном шкафчике французской актрисы она отыскала бутылку хорошего ирландского виски и налила себе стакан. Сегодня был длинный день. Очень длинный.

Кейтлин слишком устала, чтобы играть с утками.

Мари пришлось сделать над собой усилие, чтобы вымыть Кейтлин. Она лежала в ванне со стаканом виски и почти засыпала. Но нет, засыпать нельзя.

– Я вымою тебе голову, – сказала Мари. – Что скажешь?

Кейтлин кивнула.