Рассказы, изданные на бумаге. Фантастика - Александр Тимофеевич Филичкин

К моему удивлению, перед недавно открытой харчевней, не было столпотворения автомашин. Очереди голодных людей, желавших отведать дешёвые блюда, я тоже не видел.

Чинной, благовоспитанной парой мы вошли в неприметную дверь. Затем, прошагали через сияющий лампами, большой вестибюль и, наконец, оказались в обеденном зале.

Я думал увидеть уютный, небольшой погребок, а оказался в совершенно пустом заведении, давних советских времён. Приставленные друг к другу, столы на шесть посадочных мест заполняли всё помещение несуразных размеров. Три длинных ряда уходили куда-то в пространство и терялись в лучах потолочных светильников.

Вокруг не было ни единой души. Походило на то, что никто кроме нас, не пришёл в это «злачное место». Скорее всего, у меня на лице отразилось все чувства, охватившие душу. Вера прижалась ко мне, ударила в бок локотком и что-то прошипела на ухо.

Уточнять, что она мне сказала я, конечно, не стал, а лишь попытался широко улыбнуться. В поисках официанта, я огляделся вокруг и достал из кармана два приглашения, которые Вера получила на сайте.

В ближайшей стене открылась широкая дверь, и к нам поспешил молодой человек. Раньше его бы назвали холуй, а может быть, и половой, точно не знаю, как более правильно? Одним словом, перед нами находился лакей в чёрном фраке, белой манишке и галстуке «бабочка».

— Вижу, Вам здесь не очень понравилось. — проворковал метрдотель: — Мы открылись не очень давно и ещё не успели оборудовать все помещения. Пойдёмте, я Вас провожу в другой, новый зал. — он повернулся на пятках и устремился к той двери, откуда недавно пришёл.

Я осуждающе взглянул на Веру, пропустил супругу вперёд и двинулся следом. Шагая гуськом, мы прошли небольшим коридором и оказались в маленьком холле. Одну стену той комнаты занимал тёмный витраж. Он начинался от пола и поднимался до плиты перекрытия.

На другой стороне помещения разместились два туалета с привычными буквами, нарисованными на узких дощечках. Метрдотель пересёк вестибюль и встал у внушительной двери из светлого дуба. Над ней темнела табличка казённого вида — «Зал № 2».

Оглядевшись, Вера в первую очередь, повернулась к большим зеркалам, что висели поблизости. Она разглядела кое-какой недостаток в своём макияже и решила его побыстрее исправить. Открыв свою сумочку, она бросила мне: — Я на минутку. — и немедленно скрылась в женской уборной.

Широко улыбаясь, метрдотель распахнул тяжёлую створку и сделал рукой приглашающий жест. Я шагнул за порог и застыл, словно столб. К моему изумлению, я попал в помещение гигантских размеров. Оно оказалось намного крупнее, чем все предыдущие.

Своей высотой, шириной и длинной оно говорило о том, что раньше, здесь размещался спортивный или актовый зал. Правда, пол устилал наборный паркет, а рядов жёстких кресел, не было видно. Больше всего, данное место походило на огромный танцкласс. Не хватало лишь поручней, за которые держаться балерины с солистами.

Слева от входа, виднелись два шестиместных стола. Скорее всего, их принесли из соседней «столовой». Стулья, почему-то, стояли одной ровной линией, спинками к стенке, а лицом к просторной «поляне».

Мне показалось, что всего день назад, здесь проводились соревнованья по танго, фокстроту и вальсу. Молодые участники с судьями куда-то ушли, а запах ядрёного пота и той канифоли, которой танцоры мажут подошвы, остался навечно.

Меня поразило и то обстоятельство, что большие столешницы украшали белоснежные скатерти. Дорогая посуда намекала на то, что всё приготовлено к званому ужину. Ну, а то, что зал такой неуютный, так это не важно. Чай не бояре.

Ну, не успели ребята привести свой кабак в полный порядок, а платить за аренду им надо. Вот и манят клиентов огромными скидками. Тут уже не до прибыли, удержаться бы, вообще, на плаву.

Честно сказать, я предчувствовал нечто подобное. Вопрос только в том, как же могла, сибаритка Света Митрохина, хорошо отозваться о такой забегаловке? Или Вера придумала про звонок близкой подруги?

Метрдотель проводил меня до стола, пододвинул внушительный стул и помог сесть на него. Я быстро устроился, удобно откинулся на высокую спинку и глянул перед собой. В моей памяти возникло видение из моей дальней юности. Ряды тёмно-зёленых столов для пинг-понга и десятки разгорячённых ребят, играющих целлулоидным шариком. Запах тогда, стоял соответствующий.

— Сейчас подадут Ваш заказ. — доложил провожатый. Он учтиво склонился и вальяжной походкой удалился из зала.

Я благоразумно решил, нельзя говорить милой Вере, об её очевидной промашке. В такие истории мы с ней попадали не раз, и сегодняшний случай, наверняка, не последний. Я успокоил себя и начал рассматривать сервировку стола.

Как это ни странно, но посуда здесь оказалась на удивление дорогой и красивой. Скатерть блистала новизной, чистотой и замечательной выделкой. А если еда будет вкусной, то это окажется, вообще, замечательно. На всё недостатки, можно не обращать никакого внимания. Посидим, поедим и, никуда не спеша, двинем домой, к телевизору. Зато разговоров с женой хватит на месяц вперёд.

Я придирчиво осмотрел сервировку. Взгляд наткнулся на открытый блокнот, лежащий у края стола. Рядом темнел небольшой карандаш, длинною в ладонь и толщиной в большой палец руки.

— Видно, официант его здесь забыл. — сказал я себе. Тут же я вспомнил о том, что метрдотель не спросил ни нашей фамилии, ни номера пригласительных: — Похоже, мы самыми первыми явились сюда. Значит, еду приготовят на совесть, и никто нам не будет мешать. — сделал я новый утешительный вывод.

От нечего делать, я потянулся вперёд и взял автоматический карандаш чёрного цвета. Выглядел он весьма необычно и, к моему удивлению, оказался очень тяжёлым.

У меня создалось впечатление, что «рубашку» отлили не из лёгкой пластмассы, а, например, из свинца. Мало того, от неё исходило тепло, как от печки. Жар был довольно силён. Я едва удержался, чтобы не бросить на скатерть поразительный стилос.

Повертев необычный предмет, я собрался вернуть его на прежнее место. Именно в этот момент, что-то случилось со мной. Я ощутил то состояние, которое иногда посещает великих поэтов, писателей или, например, композиторов. Перед моим мысленным взором открылись каналы, ведущие в горние выси.

Каждый из них обещал поразительно много и уводил в запредельные дали. Мне стали мерещиться невероятные здания, мелькали прекрасные образы чудесных картин, перед глазами бежали тексты интересных романов, и слышалась великолепная музыка,

Волна впечатлений накрыла меня с головой. Перегруженный мозг захлёбывался в бурном потоке обрушившейся на меня информации. В глубинах сознания я понимал: — Нужно мне выбрать, что-то одно! Запомнить всё сразу, увы, не получиться! Тем более, мне не удастся, воплотить это в жизнь!

Вот