Две недели в июле - Николь Розен

— Я вижу, что ты по-настоящему влюблена, — после короткой паузы говорит Бланш. — Я тебя понимаю. Марка действительно можно полюбить. У него глубокий ум, он обладает редкой прямотой и абсолютно честен. Но вот есть в нем эта маленькая слабость, этот недостаток… Я говорю тебе это, чтобы ты могла защитить себя. Мне бы очень хотелось, чтобы у вас все сложилось, но я стольких уже видела… И не хочу, чтобы ты страдала из-за него. То, что Эмилия сказала тебе от злости, я говорю тебе из симпатии.

Что можно ответить? Что она уверена в нем? В его любви? Что будущее ее не страшит? Этого она сказать не может. Она уверена только в том, что происходит с ними все это время, в том, что она чувствует, когда думает о нем, говорит с ним. Когда занимается с ним любовью. И не уверена во всем остальном.

Бланш молча смотрит на нее, на мгновение кладет на ее руку свою, потом убирает ее и встает. Ставит стул на место и направляется к двери.

— Еще поговорим об этом, да? Пока!

Клер остается на кровати. Она смотрит на крону дерева за окном и в то же время ничего не видит. Она не знает, что и думать. Зачем Бланш затеяла этот разговор? Действительно ли она заботится о ней? Хочет ее поддержать? Может, и так. В какой-то мере она благодарна ей. Бланш сказала ей вещи, которые трудно выслушать, но сказала их дружески. У Клер возникло ощущение, что ее наконец, приняли в этом доме. Хозяйка его не обошлась с ней как с чужой, как с самозванкой.

Но остается то, что она сказала. И что с этим делать? Только сказать себе: да, я знаю эту проблему. Марк сам ей несколько раз об этом говорил. Но каждый раз он повторял, что с ней все по-другому, что все может измениться…

Она встает. Ей надо спуститься и найти его. Оказаться рядом, побыть с ним. Подходя к мастерской, она видит, как он вытирает рукой пот со лба, и чувствует, как ноги сами несут ее к нему, к своему счастью. Он улыбается ей. Нет, никто и ничто им не помешает. Нет, она не боится будущего.

8

Бланш

Надо ли было говорить с Клер так, как она это сделала? Не слишком ли далеко она зашла? А если она передаст их разговор Марку, что он подумает? Не будет ли на нее сердиться? Все это беспокоит ее со вчерашнего дня. Весь вечер она украдкой наблюдала за ними. Ни Марк, ни Клер, они не показались ей смущенными. Вели себя как всегда. Нет, она хорошо сделала. Надо было это сделать. Даже если сейчас ее слова не произвели никакого эффекта, они останутся в памяти. В нужный момент Клер о них вспомнит. И потом, нельзя же оставаться такой отстраненной. Марку это не нравится, он уже высказал ей это. Нет, именно так и надо было поступить. И если между ним и Клер все разладится, ему не в чем будет упрекнуть ее, Бланш. Она была благожелательна, проявила женскую солидарность. Даже выполнила свой долг.

Эта мысль пришла ей в голову, когда Клеман произнес имя Ирен. Ирен… Ей очень неприятно вспоминать о том времени. Они оба ненавидят воспоминания об Ирен. Если бы тогда она знала… Но она была слишком молода. К тому же ее брак с Марком был таким удачным. Она и не подозревала, что все кончится так быстро, так внезапно. Когда Клеман представил им красивую молодую брюнетку, она была поражена. Как такой невзрачный, такой непривлекательный Клеман мог у Ирен возбудить к себе симпатию? Марк осудил ее за такие мысли. Женщины любят мужчин не за внешность, их привлекают другие качества. Ум, доброта, сила, деньги… Ну разве что ум, подумала она. Когда они узнали Ирен лучше, то удивились еще больше. Она не была из их среды интеллектуалов, служила секретарем в адвокатской компании. Ее разговор был совершенно банален, она редко открывала книгу, ей вполне хватало женских журналов. Все время молчала, когда они встречались вчетвером. Все, о чем они говорили, проходило мимо нее. Что они в ней находят? — спросила она у Марка. Тогда уже ей надо было понять и насторожиться. Это очень желанная женщина, ответил он. Когда Клеман сообщил им о своей женитьбе, Марк все же выразил удивление. Не сильное, однако…

Пришлось принимать Ирен в свой круг. Клеман всегда был лучшим другом Марка. Они вместе учились, были вместе в тот день, когда она с ним познакомилась, и не стали реже видеться после их женитьбы. Она находила это нормальным, ей это не мешало. Вторжение Ирен было перенести труднее. Напрасно Бланш убеждала себя, что Ирен ей и в подметки не годится, что она глупа и поверхностна, она не могла не замечать, как мужчины провожают ее глазами и что рядом с Ирен она для них просто не существует. Пусть бы Ирен проявляла к ней дружеские чувства. Но нет, она была занята только собой, своей красотой, нарядами, которые всегда тщательно подбирала, чтобы подчеркнуть свою внешность. Она просто бессовестно раздавила ее. Думая о своих достоинствах: об образовании, артистическом вкусе, моральных качествах и даже о том, что она родила Марку дочь, в то время как Ирен, несмотря на все старания, оставалась бездетной, — в общем, оценивая свое превосходство, она смогла себя убедить на некоторое время, что ничем не рискует в их соревновании. Конечно, молодость и неопытность подвели ее. Она не сразу заметила огонек, загоравшийся в глазах Марка при виде Ирен. Она не заметила также и действий, которые предприняла Ирен, чтобы соблазнить Марка. Ей казалось, что та ведет себя провокационно со всеми мужчинами. И хотя кокетство Ирен ее раздражало, она была абсолютно уверена в Марке.

Они всегда все рассказывали друг другу. Именно это ее привлекло к нему в первую очередь. Даже больше, чем сумрачная красота этого непростого молодого человека, который с первого взгляда решил, что она станет его женой. Да, именно его прямота, его искренность, иногда даже резкая. Это был мужчина, которому она всегда доверяла. Давно она не вспоминала их первую встречу. Ослепление первых мгновений…

Бланш нравится вспоминать тот апрельский день, когда она сидела со своими товарищами по Консерватории в кафе, куда они иногда заглядывали после занятий. Вошли два молодых человека. Один — тщедушный на вид, светловолосый, с невыразительным лицом, светлой кожей и бесцветными глазами. Другой — темноволосый, коренастый. Она тотчас заметила его взгляд — глубокий, пронзительный. И этот взгляд сразу же остановился на ней. Одна из ее подруг подозвала молодых людей, и те сели к ним за столик. Это были Марк и Клеман. Один изучал философию, другой филологию, и оба слыли блестящими студентами. Марк не спускал с нее глаз и, когда они вышли из кафе, назначил ей свидание на следующий день. Три недели спустя они уже считали себя женихом и невестой.

В тот момент она не задавалась вопросом, почему он выбрал ее вот так, с первого взгляда. Она верила в любовь с первого взгляда. Так случилось, именно с ней, по таинственным причинам, которые она не старалась прояснить. Все было чудесно, и ей не нужно было ничего выяснять. Она была покорена, очарована тем, что именно она стала предметом этой бурной любви, на нее пал таинственный жребий.

Позже, когда появилась Ирен, она задала ему этот вопрос. Почему в тот день?.. И никогда не могла получить внятного ответа. Потому что. Потому что что-то в ней его поразило. Что-то, чем она отличалась от других, и что указало ему на нее как на женщину его жизни. А потом, заговорив с ней, он нашел подтверждение своей интуиции: они прекрасно понимали друг друга, находились в полной гармонии. Однако, в отличие от нее, у него уже были подружки. Порасспросив немного, она узнала, что внешне, по крайней мере, она была совершенно не в его вкусе. До сих пор он явно предпочитал брюнеток. Почему же он выбрал ее? Потому, ответил он, что она была другая.

Действительно, среди девушек южного типа, чаще всего маленьких и темноволосых, она всегда выделялась благодаря светлым волосам, светлым глазам, светлой коже и высокому росту. Часто думали, что она фламандка или скандинавка. Ей нравилось, что она такая особенная. Это заменяло ей красоту. Потому что красивой она не была, она осознала это довольно рано. Из зеркала на нее смотрела девушка, обладавшая обычным, неярким лицом с крупными чертами. У нее была тяжелая, неграциозная фигура. Это, вероятно, побуждало ее к достижениям в других областях. Всегда первая в классе. Быстро выбрала музыку своей профессией. В хоре почти сразу стала солисткой. И была совершенно счастлива, когда стояла впереди хора и ее голос, чистый и звонкий, летел к зачарованным слушателям. Позже, когда она стала преподавателем Консерватории, Бланш чувствовала такую же власть над учениками.

И любовь Марка она переживала таким же образом. Красавчик Марк, на которого западали девушки, был ее победой над ними. Бальзамом на тайную рану, которую она носила в себе и которую не могли залечить все ее другие успехи. Тем более что он был первым мужчиной в ее жизни. Они поженились через полгода. Бланш с досадой вспоминает дурацкое белое платье, которое мать ей навязала. Она чувствовала себя неловкой и огромной под ворохом тюля и машинного кружева. Марк одолжил темный костюм, он жал ему в плечах, рукава были слишком короткими. Они оба подсмеивались над собой, но ей все же было немного стыдно за то, что они не были гармоничной парой. Черный жук рядом с пирожным-безе. Ее родители — преподаватели, добрые католики левых взглядов — были в восторге от свадьбы, от зятя — такого серьезного молодого человека, который, хотя и не ходил в церковь, имел правильные взгляды. Марк тоже очень хорошо к ним относился. С его стороны на свадьбе родственников не было. Он поссорился со своей семьей по каким-то непонятным причинам, о которых она ничего не хотела знать. Ее это устраивало. Он принадлежал только ей.