Судьба - Эбби Брукс

— Я не знаю, что я должен на это сказать.

— Она много выпила. — Мика взмахивает руками. — Обычно она не такая.

— Не извиняйся за меня, — шиплю я.

— Кто-то же должен это сделать, — парирует он.

Я обращаю свое внимание на человека с моим телефоном. Его голубые глаза вспыхивают, а челюсть сжимается. Это напоминает мне о шторме, надвигающемся с океана. Это жестоко. Энергия дрожит во мне, сопровождаемая рычанием разочарования.

— Очевидно, мои компаньоны думают, что я груба. Давай начнем сначала. Может быть, со знакомства? — Я рискнула взглянуть на Натана. Он выглядит потрясенным. — Я Анджела Хаттон, но моя семья называет меня Ангелом, прозвище, которое тебе абсолютно запрещено использовать, особенно потому, что мой профессор колледжа сказал мне, что оно звучит как имя стриптизерши. — Я протягиваю руку, пока Мика хохочет, брови Натана исчезают в его волосах, а эмоционально отстраненный робот по имени Медведь моргает в шоке.

— Хаттон? — Все поведение Медведя меняется. — Ты Анджела Хаттон?

— Это верно. У тебя с этим проблемы?

— У меня проблемы со всем, что произошло с тех пор, как я приземлился во Флориде. Давай просто покончим с этим, — говорит мне Медведь, прежде чем повернуться к ребятам. — Закажите ей воды и кофе, и убедитесь, что она не сядет за руль в таком виде.

Он кладет мой телефон на стол и подталкивает его ко мне, как будто мы обмениваемся заложниками. Я делаю то же самое и дарю ему свою самую милую улыбку.

— Приятно иметь с вами дело, — говорю я, когда он забирает свое устройство и засовывает его в карман.

— Это было что-то, — бормочет он, прежде чем развернуться на каблуках и уйти.

Парни пялятся на него, пока дверь не закроется за его сварливой задницей, затем поворачиваются ко мне.

— Боже милостивый, Ангел, — говорит Натан со смехом. — Ты уверена в том, что сказала ему?

— Я сказала, не так ли? — Я ухмыляюсь и протягиваю руки за своим напитком.

Мика отодвигает его подальше от досягаемости.

— Этот разговор он запомнит на всю оставшуюся жизнь. Я в этом не сомневаюсь.

Натан качает головой с кривой усмешкой.

— Я не уверен, что мы можем сказать то же самое о ней.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Гарретт

Я выхожу из бара и провожу рукой по волосам. Это Анджела Хаттон? На протяжении многих лет я создавал в своей голове образ семьи Хаттон, и одной пьяной тирадой она уничтожила все, во что я хотел верить о них.

Она не только пришла на час раньше, но и обвинила меня в опоздании. Громко. Сидя там не с одним, а с двумя мужчинами, в то время как Ник Замечательный на другом континенте, держит ее за руку, в трудные времена. Даже я улыбнулся, когда прочитал его сообщение, и, по словам моей сестры, я холодный ублюдок без сердца.

У меня нет времени для мошенников. Нет. Может быть, эти парни были друзьями Анжелы… но что-то говорит мне, что они намного ближе.

Все это взаимодействие — еще одно доказательство того, что люди отстой. Мы эгоистичны, самодовольны и готовы обмануть друг друга, чтобы получить то, что мы хотим. Чем старше я становлюсь, тем больше мне кажется, что моя семья — последний оплот добра в этом мире. Все остальные участвуют в гонке на дно.

Я думал, что Хаттоны были лучше, чем это, со всей их бизнес-моделью, основанной на благополучии своих клиентов, благотворительности и отдаче обществу.

Я думал неправильно.

Анджела Хаттон громкая. И грубая. У нее нет цензуры, и что за женщина тусуется с двумя мужчинами, когда сообщение ее парня достаточно милое, чтобы тронуть, даже кого-то такого циничного, как я? Она не лучше, чем все Мелинды мира, и эта правда разрушает мою последнюю надежду на человечество в целом.

Качая головой, я прохожу через парковку, сажусь в машину и включаю мой телефон. Кто скажет незнакомцу, что ее профессор колледжа сказал, что у нее имя стриптизерши?

Мой разум вызывает в воображении образ Анжелы на заоблачных каблуках, эти огненные волосы, рассыпающиеся по ее сиськам, когда она крутится и извивается вокруг шеста…

Говорят, я ангел, я воображаю ее шепот.

— Если бы только ты не была дьяволом в реальной жизни. — Я смотрю на вход в бар, переворачивая телефон в моих руках.

Что она подумает, когда придет на нашу завтрашнюю встречу, а я буду тем парнем, который ее ждет? Вспомнит ли она, что сказала мне сегодня вечером? Вспомнит ли она, как называла меня сомнительным и скользким?

Вспомнит ли она, как говорила мне, как сильно она боится всего этого?

Я мог бы сказать ей, кто я такой. Может быть, я должен был.

Но она была либо слишком пьяна, либо слишком ужасна, чтобы обеспокоиться этим. И если это последнее, я одержу верх на завтрашней встрече.

Еще пятнадцать минут назад я был готов сделать все возможное, чтобы отель «Хаттон» жил долгой и счастливой жизнью. Сейчас? После того, что было? Я не уверен, где я нахожусь в своем решении. Я не буду поступать с ней грязно, но… несмотря на теплые воспоминания, которые у меня остались об этом месте, если это тот человек, который принимает решения, меня нужно будет долго убеждать, прежде чем я одолжу им миллионы долларов.

Мой телефон включается, и я нажимаю на значок карты, чтобы вернуться в отель, игнорируя ошеломляющее количество ожидающих сообщений. Все, кто заинтересованы в разговоре со мной, могут подождать, пока я не окажусь в своей комнате. Это не может быть хорошей новостью, и я не справляюсь с кризисом из своей машины. Не после того, что только что произошло в баре с его дурацким названием. «Пакт»? Какой мудак называет бар «Пактом»?

Положив телефон на колено, я завожу двигатель и выезжаю с парковки. Я хочу выкинуть разговор из головы, но продолжаю его пережевывать.

Скользкий?

Сомнительный?

Она ничего не знает обо мне.

Она та, чей бизнес находится в ситуации, когда ей нужно соглашаться на встречи с сомнительными парнями, как я. И подумать только, я боролся с Брэнсоном, чтобы убедиться, что он не отдаст эту работу Джордану Клементу.

Потому что вот он сомнительный. Он скользкий. Просто так получилось, что я умею заключать сделки.

А теперь? Может быть, я не буду так сильно заботиться о том, чтобы сделать сделку честной по отношению к ней. Все это взаимодействие было похоже на то, как герой детства пинает щенка. Годы добросовестности разрушены.

Напряжение пульсирует в