О зверях и людях - Карл Гагенбек

Когда мы закончили наш обход, Барнум купил у нас зверей на 4000 долларов. На следующее утро я заехал за знаменитым гостем в гостиницу «Европа», чтобы по пути ознакомить его немного с Гамбургом. Не прошло и часа, как он уже забеспокоился и попросил меня вернуться с ним в гостиницу, потому что жаждал услышать новые предложения для своего нью-йоркского ипподрома. Когда я спросил Барнума, слышал ли он когда-либо о скачках слонов в Индии и видел ли он когда-нибудь страуса в качестве верхового животного, он честно признался, что ничего подобного не видел, и ни о чем подобном никогда не слышал. Тут же он предложил продать ему десять сильных страусов и шесть слонов, которые могли бы быть использованы для указанной цели. «Гагенбек, — сказал он внушительно и взял мою руку, — вы именно тот человек, который мне нужен, переезжайте в Америку и будьте моим компаньоном. Одна треть чистой прибыли пойдет вам». Когда я возразил, что не располагаю для этого капиталов, он сказал с легким упреком: «Мне от вас не нужно денег, я ценю ваш талант больше, чем деньги».

Вот почему я вскоре прибыл в Америку. Впоследствии мне пришлось еще и с собственным цирком поездить по Соединенным Штатам, однако это было делом далекого будущего. Пока же я горячо поблагодарил Барнума за его любезное предложение, и когда спустя две недели он отбыл на родину, то увез с собой две толстые, полностью исписанные записные книжки. За оставленным им на 15 тысяч долларов контрактом последовало установление прочных деловых связей. Впредь «Барнум и Бейли» закупали всех необходимых им зверей только у меня, и это продолжалось до 1907 года, пока его предприятие не перешло в другие руки.

В 1889 году я посетил почти восьмидесятилетнего Барнума во время гастролей его цирка в лондонском «Олимпия-Холл». Его принципом было заставить как можно больше говорить о себе. Я с удовольствием вспоминаю, как он перед началом каждого представления четыре раза объезжал арену на четверке лошадей, приветствуя публику. Он останавливался через каждые сто шагов и махал цилиндром. Разумеется, он заранее позаботился о том, чтобы довольно большое число голосов кричало со всех сторон «ура» и «браво». Когда я вошел в его ложу, он, ухмыляясь сказал мне с большим удовлетворением: «Вы видели, милый Гагенбек, как восторженно меня приветствовали? Я думаю, что сегодня вечером, возвращаясь домой из Холла, публика единодушно будет считать меня самой интересной достопримечательностью».

История того времени являлась одновременно и историей развития торговли зверями в Европе, так как в этой области нужно было всему учиться лишь путем эксперимента. Самый большой транспорт зверей, из всех когда-либо полученных мною из Африки, падает на 1870 год, после открытия Суэцкого канала[6] который, помимо того, что укоротил путь в Индию, дал также нам возможность выгружать африканские транспорты в портах побережья Красного моря.

В Троицын день этого года от уже известного читателю путешественника Казановы и от другого итальянского путешественника по имени Миголетти одновременно были получены известия, что они едут из Центральной Африки с большими транспортами зверей. Казанова настаивал на моем немедленном приезде в Суэц, где он лежал тяжело больной и боялся, что ему не придется больше увидеться со своими родственниками в Вене. Миголетти сообщал, что встретился с Казановой и, вероятно, приедет в Суэц с тем же пароходом, на котором следуют и звери, погруженные Казановой. При таком положении нельзя было медлить ни минуты. Снабженный аккредитивом на Египет, я на следующий же день выехал в сопровождении моего младшего брата, Дидериха, через Триест в Суэц, куда мы благополучно прибыли после девятидневного плавания. Уже при въезде на суэцкий вокзал мы заметили в другом поезде жирафов и слонов, которые как бы в знак приветствия протягивали нам навстречу свои головы. Бедного Казанову мы нашли тяжело больным в отеле Суэца. Сюда он был доставлен своими верными носильщиками на «гибоко» — род местных носилок. Казанова был совершенно безнадежен. Он попросил поточнее рассчитаться с ним за его животных и перевести следуемую сумму денег его жене в Вену. В присутствии итальянского консула было составлено письменное условие, на котором Казанова дрожащей рукой поставил свою подпись. Это был последний большой транспорт Казановы. Предчувствие скорой кончины не обмануло беднягу, ему больше никогда уже не удалось увидеть родину.

Все внимание мы должны были теперь обратить на караван зверей, который сильно пострадал без зоркого хозяйского глаза. Никогда не забуду оригинального зрелища, представившегося нам, когда мы вышли во двор из гостиницы. Если бы художник увидел подобную картину, он увековечил бы ее на полотне под названием «Пустыня в плену». Слоны и жирафы, антилопы и буйволы были привязаны к пальмовым деревьям. В глубине Двора на свободе бегали шестнадцать больших страусов, а в шестидесяти ящиках, разбросанных в художественном беспорядке среди всевозможного снаряжения, тары и парусов, прыгали ревели тридцать пятнистых гиен, львы, леопарды, гепарды, Рыси и циветты. Обезьяны дрались с попугаями. Тут же вышагивали важные марабу, кричали хищные птицы, хрюкали молодые носороги.

После составления длинной описи всего каравана животных нас ожидала не только поистине геркулесова работа в части дальнейшей его транспортировки, но также и настоящая борьба с различными трудностями.

Большинство людей Казановы были больны и не могли обслуживать животных. Я должен был взять в помощь нескольких арабов, чтобы доставить бедным зверям все то, на что они имели право.

Едва мы привели в порядок лагерь и намеревались приступить к кормлению животных, как неожиданно во двор ворвалась группа личностей, мало внушающих доверие, и с дикими криками стала требовать с меня деньги. Их предводитель отрекомендовался спутником Казановы и утверждал, что тог задолжал ему деньги. В случае если ему не заплатят, он грозил поджечь, как он выражался, «всю историю». На Востоке существует прекрасное средство для успокоения разбушевавшихся страстей — это «бакшиш». Я пообещал уплатить то, что ему причиталось от Казановы, и тут же дал на чай 50 франков, после чего буян сразу превратился в смирного ягненка и охотно согласился помочь нам при кормлении зверей. Дал я столько же на чай и другим людям Казановы.

Опись каравана животных

Опись каравана животных

Нелегко было достать на станции нужные нам для отправки животных вагоны. Соответствующий железнодорожный чиновник, призывая аллаха и его пророка, утверждал, что составление поезда из столь большого числа вагонов потребует не менее шести или восьми дней. Более быстрое формирование состава, по его словам, равносильно чуду, а он, к сожалению, не волшебник. Удивительно, однако, что, после того как я обещал ему также 50 франков, он сразу превратился в восточного мага и уже уверял меня, что нужное количество вагонов будет подано на следующий день к вечеру.