До конца времен - Даниэла Стил

– А мне наплевать, – храбро ответил он и, улыбнувшись, снова поцеловал Дженни. Внутри Билл ощущал небывалый подъем; сейчас он мог бы горы своротить, и Дженни, почувствовав это, улыбнулась в ответ. Они были помолвлены!.. Это произошло так неожиданно, что у нее слегка захватило дух, но в глубине души она была довольна и счастлива.

– Мне уже двадцать девять лет, – продолжал Билл, – и никто не может запретить мне жениться на женщине, которую я люблю! Даже мои родители. У них нет никакого права решать за меня и вмешиваться в наши отношения. Кстати, я думаю – подсознательно они это понимают, иначе бы не были сегодня с тобою так грубы. Это все от беспомощности…

Но, как вскоре выяснилось, Билл недооценивал своих родных. Когда он объявил родителям о своем намерении жениться на Дженни, его отец пришел в ярость. Что касается матери, то она едва не упала в обморок. «Ты с ума сошел! – наперебой твердили Биллу мать и отец. – Жениться на шахтерской дочке? Она тебе не пара, разве ты не понимаешь? А может, ты просто чего-то нанюхался?»

Братья тоже просили Билла не разбивать родителям сердце. Дженни показалась им достаточно милой, и все же они считали, что такой брак иначе как мезальянсом назвать нельзя. Оба не сомневались, что Билл и сам это поймет, и уговаривали его не торопиться – дескать, со временем он придет к другим выводам, но, когда Билл ответил, что все давно продумал и решения своего не изменит, его средний брат Питер в гневе выбежал из комнаты, с грохотом захлопнув за собой дверь. Перед этим, впрочем, он успел сообщить Биллу, что тот всегда был странным и что теперь окончательно выяснилось – у его младшего брата не все дома. Старший из трех братьев, Том, вел себя более сдержанно, но Билл видел, что он полностью согласен с Питом. В целом и родители, и его братья вели себя так, словно он собрался прыгнуть с небоскреба без парашюта. За всю историю семьи не было случая, чтобы кто-то из Суитов соединился браком с человеком, чье имя не значилось бы в «Светском альманахе» [7]. Родные явно считали, что Билл позорит фамилию, но об этом он рассказывать Дженни не стал. Больше того, их реакция только убедила его в собственной правоте. Единственное, что Билл вынес из тяжелого разговора, так это уверенность в том, что медлить со свадьбой незачем – все равно его родственники не передумают.

На День благодарения [8]он сообщил родным, что они с Дженни поженятся в январе и что свадьба будет скромной. Сочетаться браком они решили в Нью-Йорке – в небольшой церковке, которая нравилась обоим. На церемонию обещали приехать мать и бабушка Дженни, после чего Билл планировал пригласить немногочисленных гостей в ресторан.

Услышав, что сын упорствует в своем решении, мать Билла разрыдалась, и он порадовался, что на этот раз с ним не было Дженни – она как раз уехала к родным в Филадельфию. На нее, пожалуй, эти слезы могли бы и подействовать. В целом праздники получились довольно безрадостными – родителям не удалось поколебать его решимость, но они сделали все, чтобы он пожалел о своем упрямстве. Только в воскресенье, перед самым его отъездом, ему сказали, что после свадьбы они с Дженни могут приехать к ним на скромный ужин. Очевидно, отец с матерью не хотели потерять сына, что могло случиться, если бы они полностью проигнорировали его свадьбу, однако у Билла сложилось впечатление, что его похороны были бы для родителей куда меньшей трагедией.

Домой Билл вернулся в несколько подавленном настроении и делиться подробностями визита к родным с приехавшей из Филадельфии Дженни не стал – рассказал только об ужине, который родители обещали устроить для них в день свадьбы.

Дженни тоже поделилась с ним своими новостями. К матери она ездила, чтобы шить свадебное платье. Дженни хотелось что-нибудь не слишком вычурное, но красивое и элегантное, и бабушка посоветовала белое батистовое платье, расшитое шелком и мелким речным жемчугом. Нашлись у нее и старинные кружева, которые она привезла с собой из Парижа. Втроем они набросали несколько эскизов и даже начали делать выкройки, так что уже к вечеру платье было практически готово. Правда, пока оно было из бумаги, но уже сейчас все три женщины поняли, что на Дженни оно будет смотреться потрясающе. Оставалось только купить ткань, раскроить и сшить, но для таких мастериц, как бабка и мать Дженни, это было не слишком сложной задачей. Терез даже обещала, что попробует обойтись всего одной примеркой – чистовой, когда платье уже будет готово и его останется только подогнать по фигуре.

В Париже такой наряд стоил бы целое состояние, и Дженни заранее им гордилась, хотя была вовсе не тщеславна.

Свадьба прошла, как и планировалось. Билл и Дженни венчались в небольшой церкви в присутствии нескольких самых близких друзей. Мать и бабушка, приехавшие из Филадельфии, были очень счастливы, хотя отсутствие на бракосочетании родных со стороны жениха огорчало и настораживало. Их тревога еще больше возросла, когда после церемонии они отправились на ужин в дом родителей Билла. Как и следовало ожидать, его отец, мать и братья обращались с новыми родственниками сдержанно-холодно, не скрывая своего неодобрения. До скандала дело, к счастью, не дошло, и тем не менее Билл и Дженни вздохнули с облегчением, когда ужин закончился. В свадебное путешествие они отправились на Багамы, где провели незабываемую, счастливую неделю и вернулись в Нью-Йорк отдохнувшими и бодрыми. К сожалению, в офисе отцовской фирмы Билла ждал отнюдь не теплый прием. Отец и братья держались с ним отчужденно, а его жену вовсе не упоминали, словно ее не существовало на свете, что не могло его не ранить. Билл чувствовал себя изгоем, однако это только подтолкнуло его решиться еще на один непростой жизненный шаг, который он сделал, как только прослушал последнюю лекцию теологического курса.

Но прежде Билл посоветовался с Дженни, как поступал в последнее время всегда, когда решался важный вопрос. И дело было не в том, что он сомневался в себе или своем призвании и жаждал ее одобрения, чтобы потом было на кого свалить вину за неудачу. Просто Билл считал, что раз они теперь одна семья, то и решения должны принимать вместе, по обоюдному согласию. В данном случае речь шла о поступлении в духовную семинарию, где он мог бы постигать уже не отвлеченную теологию, а практическое богословие и другие смежные науки. По окончании учебы Билл планировал получить степень магистра богословия и стать священником епископальной церкви в одном из приходов Нью-Йорка. Билл заранее выяснил, что защитить диплом он сможет при Колумбийском университете. Это его вполне устраивало, хотя полный курс мог потребовать от трех до пяти лет – в зависимости от того, какую форму обучения он выберет. Сам Билл планировал уйти из отцовской фирмы и учиться на дневном отделении, посвятив занятиям все свое время, однако ему хотелось знать, что думает по этому поводу Дженни – все-таки решение было непростое, ибо означало полную перемену старого образа жизни. Самого его, впрочем, ничто не смущало: Билл не сомневался – это именно то, что ему нужно.