Открытия, войны, странствия - Евгений Титаренко

Петька с Никитой двинулись вниз по Стерле и скоро заметили на противоположном берегу, под кустами, одного из представителей той самой рагозинской шпаны, у которой на троих одна штана. Это был Славка Рагозин, официально — однокашник, а на деле — враг.

Белобрысый Славка ничем не выдал своей тревоги при виде неприятеля, но одним неприметным взглядом через плечо прикинул возможности к отступлению.

— Клюет? — дипломатично поинтересовался Петька.

Славка не ответил. Потом оглянулся — не подсматривает ли кто—и молча приподнял из воды кукан с одним крохотным окуньком на конце.

— Ты не думай. Мы по поручению Валентины Сергеевны, — соврал Петька, переводя разговор на нейтральную тему. — Велела зайти всем — она задания дает. И велела много не работать, а то захудеешь.

, — Слышь, Проню не видел где? — прервал Никита Петькину болтовню.

— Это что — тоже Сергеевна спрашивает? — уточнил Славка.

— Вот те крест! — побожился Никита легко накладывая на собственный живот святое знамение.

— Нету Прони, — отрубил Славка, начиная угадывать подвох.

— Давно нету? — спросил Никита. Славка шевельнул плечами.

— День?.. Два?.. Три?.. Славка кивнул.

— А как насчет штанов в Рагозинке? — хотел выяснить Петька, но Славка неожиданно хлестнул удилищем по воде, так что брызги окатили друзей на противоположном берегу, и, прежде чем Петька успел запустить в него еловой шишкой, прыгнул в кусты.

Дипломатические переговоры на этом кончились.

— Надо сходить в землянку… — решил Петька.

И обоим на мгновение стало неуютно. Мысли их работали в одинаковом направлении.

— Ладно, идем… — сказал Петька и первым двинулся к Туре.

Шагах в ста от Петькиной лодки они чуть не наткнулись на Мишку с рыжим Владькой. Мишка стоял у одного конца неглубокой старицы, Владька — у другого. Владька запускал небольшой парусник.

— Есть мысля… — сказал Петька. — Потом.

— Потом так потом. — Никита не стал выяснять, какая «мысля» явилась в Петькину голову.

Валежник кто-то трогал — это стало ясно с первого взгляда.

— Мишка? — почему-то шепотом спросил Петька. Никита пожал плечами.

Петька торопливо зажег прихваченный по дороге фонарь и, прежде чем спуститься, посветил в темноту заброшенной землянки.

Спустившись вниз, замерли. Но дверца во вторую комнату была открыта точно так же, как оставляли ее они, так же покоились разбросанные бревна.

Неся фонарь в вытянутой руке, Петька, а за ним Никита вступили во владения скелетов.

— Гляди! — воскликнул Петька, останавливаясь в двух шагах от столика между скелетами. — Чертеж исчез.

— Это я стёр… — спокойно сказал Никита.

Если бы у Петьки имелись ордена, он, не задумываясь, наградил бы своего начальника штаба за предусмотрительность.

Ржавые остатки пистолета в углу, бутылочные осколки, зола у открытой печки, — в комнате скелетов сохранился прежний беспорядок.

Быстренько убедившись в этом, друзья хотели уже выбираться наружу, как вдруг Никита присел, обеими руками заслоняя от Петьки кусок пространства за собой.

— Стоп! — сказал Никита.

У самого лаза, на выброшенной ими глине, виднелся отпечаток тяжелого каблука. Не говоря о том, что ни Петька, ни Никита вплоть до сентября не знали, что такое обувь, след был слишком большим, чтобы подумать на Владьку или еще на кого-нибудь… В тугой глине хорошо отпечаталась железная, чуть скошенная вправо подкова и три выпуклости от трех симметричных отверстий в каблуке.

— Бежим! — сказал Петька.

Выскочили наружу и глотнули воздуху, как вырвавшиеся из плена. Почти не пригибаясь, рванули к лодке…

Тайга, молчаливая, густая, подступила вплотную к Марковым горам. И приятелям казалось, что из этой гущи, незримые, глядят на них сумасшедшие глаза дряхлого Прони.

Петька задумывает красивую месть

Весь день друзья не находили себе места. Только ближе к вечеру оба немножко успокоились. До сообщения из Свердловска любая попытка приблизиться к тайне была бы тщетной.

— Думаешь, сеновал — это я так им оставлю? — неожиданно спросил Петька.

Нет, Никита не думал ни о чем подобном. Петька притащил из сарайки тетрадку, карандаш и приказал:

— Пиши: вызываем хануриков на морской бой. После недолгого препирательства «хануриков» Никита выбросил, написал так:

«Флотилия „Слайа“ вызывает вашу трусливую команду на морской бой. Условия любые. Приготовьтесь хоронить свои парусники».

Разыскали Кольку тетки Татьянина и отправили его к Егоровым.

Колька вернулся через двадцать минут.

«Вызов принят. Отряд „Корсар“ будет в количество десяти бригантин. Без мачты и флага корабль не принимается. Максимальная величина — четверть: от носа корабля до кормы».

И надпись:

«Адмирал».

Через несколько минут Колька опять бежал по направлению к дому Егоровых.

«„Слава“ выйдет под голубым флагом. Оружие — рогатки. Встреча в полдень, у водопада. Адмирал-генералиссимус» —

расписался за Петьку Никита. Подумал и — добавил:

«И его начальник штаба».

Наконец все условия были отрегулированы.

Вооруженные ножами Никита и Петька двинулись в лес, за сосновой корой для флотилии.

На флаги Никита стащил голубую завязку от бабкиного передника.

Стерлинская битва

Бой решено было начать неподалеку от водопада, в том самом омуте, где, по рассказу бабки Алены, жил когда-то сом с камнями и откуда Стерля не могла унести корабли по течению.

Флотилия адмирал-генералиссимуса состояла из пяти двухмачтовых бригантин, одной трехмачтовой шхуны и четырех одномачтовых. Все они были одинаковой — ровно в четверть — длины, под одинаково синим флагом, из одинаково толстой древесной коры.

Флотилия просто адмирала состояла из девяти двухмачтовых бригантин и одного фабричного парусника, парус на котором предусмотрительный Владька спустил (чтобы площадь попадания стала меньше). На черных флагах адмирала белели аккуратные черепа и скрещенные кости. При взгляде на них Никита и Петька невольно припомнили землянку. На бортах каждой из бригантин красовались чернильные надписи: «Патагония», «Эсмеральда», «Сан-Луи», «Тиберда» и т. д. Флагманский парусник именовался «Корсаром».

Зачинатели сражения почувствовали некоторую досаду оттого, что не они, а противник догадался дать названия кораблям, но раскаиваться было некогда.

Флотилии были установлены в метре от берега, друг против друга, бортами к зрителям и соперникам.

Отмерили пять шагов по скалистому берегу, вытащили рогатки.

Бой предстоял жестокий. Тем более, что зрителей явилось много. Пришла Светка, пришел Колька тетки Татьянин, пришла кучерявая Кравченко и даже недавний именинник, Владькин брат, — Димка.

Первые десять или двадцать минут зрители сидели рядом, безучастные. А потом кучерявая Кравченко и Димка-от-горшка-два-вершка стали подтаскивать голыши Владьке с Мишкой, а Колька тетки Татьянин — Петьке с Никитой; одна только желтоволосая Светка до конца просидела на камне между противниками, ойкая при каждом попадании с одной и с другой стороны.

Петька не глядел на зрителей. Он до отказа растянул рогатку и по команде «начали» нанес первый серьезный удар противнику. Будто срезанная, отлетела в сторону мачта ближайшей к нему бригантины. Но черный флаг остался, и бригантина считалась по-прежнему боеспособной. Выстрел Никиты оказался более удачным. Его голыш отхватил нос у «Эсмеральды», и вскоре она заболталась вверх дном. Эти первые минуты боя были вообще результативными. Солнце, недавно еще спокойно глядевшее из омута, расплескалось под многочисленными взбулькиваниями голышей и засверкало, заискрилось на всплескдх.

Рогатки у всех были примерно одинаковые, но тренирован в стрельбе Владька был явно хуже белоглин-цев, так что скоро на волнах при восьми кораблях адмирал-генералиссимуса осталось только четыре представителя флотилии просто адмирала: «Корсар», «Патагония», «Сан-Луи» и «Тиберда».

Флотилии к этому времени перемешались.

— Спокойнее… — негромко предупредил Петька. Но Никита и не собирался волноваться. Под ударом очередного Никитиного голыша «Тиберда» коснулась волны мачтой, и пиратский флаг ее больше не появлялся на поверхности.

Петька прицелился и ударил в корму «Патагонии». Шхуна была выброшена из общего скопления кораблей к противоположному берегу и, прижатая к ровному валуну, представляла собой отличную цель. Друзья опустили рогатки почти одновременно…

Треснув, «Патагония» раскололась сразу на три части.

— Ура-а! — крикнул Колька тетки Татьянин. Петька не обратил на это внимания. Его уже начинал тревожить «Корсар», несколько минут безрезультатно обстреливаемый Никитой. «Корсар» почти касался мачтой воды — и опять возвращался в нормальное положение, при особо удачном попадании он даже взлетал над поверхностью, но итогом обстрела была, может быть, единственная чуть заметная трещинка возле открытого люка.