Орден меченосцев против Руси. Первый германский поход на Восток - Михаил Бредис

То же легендарное «Сказание о первых князьях литовских» связывает появление самостоятельного Литовского княжества со временем войны Полоцка с Мстиславом Владимировичем и последовавшей за ней византийской ссылки полоцких князей. При этом оно даже пытается вывести литовских князей из династии Рогволожичей, вернувшихся из этой ссылки. Это, конечно же, не соответствует действительности. Литовская династия была местной, о чем говорят имена князей, много раз упоминаемые в источниках XIII века. К тому же литовские князья вплоть до 1387 года официально были язычниками, а сложно себе представить православных уже два века Рогволожичей, вдруг вернувшихся к язычеству, причем даже не к вере своих славянских предков, а к язычеству литовскому. Но примечательно сама связь происхождения первых литовских государей с этой войной, едва не сокрушившей полоцкое государство. Описывая победоносное шествие русских дружин по Полоцкой земле, захват и сожжение ее крепостей, киевские летописи ничего не говорят о литовцах, хотя их военные отряды вполне могли быть в составе защищавшихся в неравной борьбе полочан. О них вспоминают только после поражения полочан, и захвата Полоцка киевским князем. Под 1131 годом, ровно через два года после ссылки Рогволожичей, летопись сообщает: «Ходи Мьстиславъ на Литву с сынъми своими и съ Лговичи и съ Всеволодомъ Городненьскимъ и пожгоша я, а сами ся расхорониша, а Кианъ тогда много побиша Литва, не втягли бо бяху с княземъ, но последи идяху по немъ особе»[20]. Упомянутый здесь поход на первый взгляд был обычным грабительским набегом. Но наличие в коалиции князей не только сыновей Мстислава, но и принадлежавших к другому княжескому роду черниговских Ольговичей, приоткрывает истинные цели киевского князя. Приведя на Литву огромную рать, огнем и мечом разорив дотла литовские земли, Мстислав явно добивался покорности от бывших вассалов Полоцка. Но как видно из сообщения, могущественный киевский князь не смог распространить свою власть на вассальные Полоцку прибалтийские земли, которые немедленно «отложились» от новых правителей метрополии. Его военное предприятие фактически потерпело крах. Литовцы не просто не были сломлены морально, а даже осмелились напасть на «королевскую рать» киевского князя и разбить отставшее от нее боярское ополчение. После возвращения Рогволожичей литовцы начинают играть все большую роль во внутренней политике полоцкого государства. Первое свидетельство этому – их участие в усобной войне Рогволода Борисовича с Ростиславом Глебовичем, где они, можно сказать, сыграли решающую роль в судьбе полоцкого стола. Из летописного рассказа мы видим, что литовцы заняли в конфликте сторону Ростислава, а точнее его брата Володаря, имевшего стол в Гродно. Говоря о перемирии после первой осады Минска Рогволодом, летописец отметил, что князь Володарь Глебович «не целова креста там, оже ходя под литвой в лесехъ»[21]. О значении этой странной фразы летописца можно догадаться из следующего сообщения на ту же тему. В 1162 году, после окончательного замирения с Ростиславом, Рогволод с полочанами двинулся к Городцу (Гродно) на Володаря, но тот «не да ему полку в ден, но в ночи выступи на нь из города с литвою и много зла створиша в ту ночь, одних убиша, а другие руками изымаша, множество паче избиенных»[22]. Именно с этого поля битвы Рогволод так и не вернулся в Полоцк. Что означала загадочная фраза летописца «ходя под литвой в лесехъ»? Что за особые отношения были между гродненским князем и литовцами? Почему они служат именно в его дружине? Ответ прост. Граница расселения литовцев в середине XII века проходила гораздо юго-восточнее современной литовско-белорусской границы. И археологические, и лингвистические данные свидетельствуют о том, что земли Гродненского княжества в указанное время были населены литовцами и родственными им ятвягами, подвергшимися славянской ассимиляции уже в позднесредневековое время. То есть Гродно XII века было опорным пунктом полоцкой власти в Литве, аналогично Ерсике в Латгалии. Княжеский стол в Гродно возник, вероятно, после возвращения Рогволожичей из византийской ссылки и как раз Володарь был первым гродненским князем. Минский стол он получил лишь временно от старшего брата, когда тот закрепился в Полоцке. После возвращения в Полоцк Рогволода, Володарь вновь уступил Минск Ростиславу, а сам вернулся в Гродно. И вполне понятной становится и литовская дружина гродненского князя, и странная фраза летописца о причине его неучастия в переговорах.

Земгалы – один из балтских народов, живших на юге Латвии в Земгалии. Были известны своим продолжительным сопротивлением немецким крестоносцам. До XVI века – балтская народность. Позже земгалы вместе с соседними латгалами, куршами, селамы и ливами образовали народ латышей, часть вошла в состав литовского народа

Из летописного сообщения о взаимоотношениях Володаря с литовцами видно, что именно литовцы были против перемирия своего князя с Рогволодом, которое означало признание его лествичного старшинства. А Володарь был вынужден подчиниться решению своей дружины. Такие случаи, когда дружина фактически заставляет князя, готового пойти на уступки, дать противнику сражение, в истории русских усобных войн нередки. Но во всех случаях это либо личная дружина князя, либо ополчение города, в котором он занимает стол. То есть в истории с Володарем речь не может идти о наемниках, приведенных из-за пределов полоцкого государства. Литовцы составляли костяк личной дружины гродненского князя, что неудивительно, если они составляли большую часть населения княжества. Поражение Рогволода фактически означало, что Гродно и Литва остаются вне сферы влияния Полоцка. Это помогает истолковать дальнейшие скудные свидетельства о взаимоотношении Литовского княжества с метрополией.

«Един же Изяслав, сын Васильков,позвони своими острыми мечио шеломы литовскыя,притрепа славу деду своему Всеславу,а самъ подъ чрълеными щитына кроваве травепритрепан литовскыми мечами»[23].

Имени этого князя не знают летописи, но ясно, что речь идет о брате полоцкого князя Всеслава Васильковича. Автор «Слова» ставит стычку с литовцами, в которой погиб Изяслав в один ряд со злополучным походом Игоря, что говорит о схожести ситуаций и позволяет гипотетически реконструировать события. Изяслав, как и Игорь, отправляется в грабительский рейд в Литву в одиночку, не предупредив братьев Брячислава и Всеволода (о которых «Слово» упоминает дальше). Он терпит поражение и погибает в бою. Неудачный поход Изяслава вполне вписывается в военно-политическую ситуацию в Полоцке после вокняжения его третьего брата Всеслава, основной задачей которого было укрепление полоцкой государственности. Литовское Гродненское княжество после разгрома Володарем полочан представлялись основным и наиболее сильным противником, и приведение его вновь под руку метрополии могла стоить Всеславу многих сил и лишений, в том числе и потери брата. Нельзя установить точно дату этого сражения, но к 1180 году Всеслав уже овладел Литвой. В этом году литовцы вновь выступают как вспомогательная сила в войске полоцкого князя в походе соединенной полоцкой рати против Давыда Смоленского. А 80—90-е годы становятся временем резкого усиления военной активности литовцев, вдруг начавших совершать далекие рейды вглубь русских княжеств.

Литовские историки напрямую связывают начало этой активности с процессом сложения литовского государства. И в том, что удельное княжество в составе Полоцкой земли обретает все большую силу и значение в регионе, спорить с ними нельзя. Но для объяснения столь резкой военной активности этого недостаточно. Взаимоотношения Литвы с метрополией в последней четверти XII века вряд ли резко изменились. Направления дальних военных рейдов литовцев традиционны для внешней политики Полоцка. Это, прежде всего, это владения Новгорода, с которым Полоцкое княжество конфликтовало со времени своего возникновения. Показательна и география литовских рейдов.

Совершать такие походы литовцы могли, только проходя через земли Полоцкого княжества, причем непосредственно через Полоцк и его ближайшую округу. Сложно представить, что они делали это без ведома полочан, а значит, вряд ли инициатива этих набегов принадлежала им самим. Собственно Литовское княжество не имело интересов в этом регионе. Торговые связи Литвы, как показывают археологические находки, были в основном ориентированы на Галичину, Подунавье и через них, на Византию, то есть в южном и юго-западном направлении. Истинные причины литовских походов 80—90-х годов XII века на новгородское пограничье помогает выяснить Новгородская I летопись, сообщающая под 1198 годом: «Тои же весне преставистася у Ярослава сына 2: Изяслав бяше посаженъ на Лукахъ княжити и от Литвы оплечье Новугороду и тамо преставися… На ту же осень придоша полочяне съ Литвою на Лукы и пожгоша хоромы, а лучане устерегошася и избыша въ городе»[24].