Без Путина. Политические диалоги с Евгением Киселевым - Михаил Касьянов

Несмотря ни на что глава ЦБ Сергей Дубинин и его заместители, ссылаясь на свои данные (которые они никому не показывали), продолжали убеждать всех, что спекулятивная атака на рубль закончилась и курс национальной валюты абсолютно соответствует экономическим реалиям.

На самом деле курс нашей национальной валюты в тех условиях оказался переоценен. Потом стало ясно, что еще в начале года надо было пересматривать политику и начинать его снижать. Но тогда мало кто интересовался сложными макроэкономическими проблемами. Подавляющее большинство в правительстве мыслило только в категориях «деньги есть — денег нет».

Вам не удалось узнать, почему было упущено драгоценное время?

Оказывается, как я гораздо позднее понял, Дубинин, который хорошо понимал всю тяжесть ситуации, отчаянно боялся реакции Ельцина. Ведь он объявил жесткий валютный коридор и обещал президенту удержать рубль. Дубинин думал, что, если скажет президенту правду, тот сразу его «растопчет» и уволит, как это когда-то случилось с Геращенко после «черного вторника». Поэтому он молчал и не знал, что ему предпринять, хотя поддерживать здоровье национальной валюты — его прямая профессиональная и конституционная обязанность. Это главное, за что отвечает Центробанк.

Можно было тогда еще что-то сделать?

Наверняка, но нужно было принимать срочные и решительные меры. Этого сделано не было.

И тогда Анатолий Чубайс, чтобы не стать козлом отпущения отпросился в РАО «ЕЭС России»?

Мне казалось, что Анатолий Борисович просто устал и потому ушел в госмонополию.

А как показало себя новое правительство?

Оно было сформировано лишь в середине мая. Виктор Христенко, мой коллега по Минфину, отвечавший за межбюджетные отношения с регионами, сменил Чубайса на посту первого вице-премьера. Но Минфин ему не подчинили. У Михаила Задорнова появилось больше свободы и ответственности.

Но вскоре Минфин впервые не смог разместить ГКО на рынке. Апрельские данные показали серьезный недобор налогов. Провалился и аукцион по продаже «Роснефти» С него надеялись получить в казну не менее 2 миллиардов долларов. Внутренний рынок посыпался. Практически больше не осталось охотников покупать ГКО. Их доходности перемахнули за 50 процентов. Валютные резервы ЦБ упали до 15 миллиардов долларов. Беда. Денег опять нет.

В кризисной ситуации чрезвычайно важно, чтобы финансовые и денежные власти, то есть Минфин и ЦБ, обменивались информацией, координировали действия, то есть работали четко и согласованно. А у нас между руководством Центробанка и новым министром финансов Задорновым — полный раздрай, абсолютное неприятие друг друга. Задорнов не дает Дубинину бюджетные данные: каков сбор налогов, дефицит, текущий уровень расходов и т. д. Дубинин не дает Задорнову информацию, что происходит с платежным балансом, с национальной валютой. А премьер-министр Кириенко, который по закону о правительстве должен был обеспечивать их координацию и единство кредитно-денежной политики, практически самоустранился от решения этой проблемы.

И вот мы сидим в кабинете Кириенко: Дубинин, Задорнов и я. Председатель Центробанка и министр ни в чем друг другу не уступают, готовы накинуться друг на друга с кулаками, еле сдерживаются. А премьер ничего с ними сделать не может. Час, два так посидим — и разойдемся. На следующий день — то же самое. И через день тоже.

О том, чтобы в такой обстановке разработать системную программу по преодолению кризиса, речи, естественно, не шло. Более того, некому координировать работу министерств и ведомств на этом направлении, некому возглавить переговоры с МВФ. Христенко раньше этим никогда не занимался, и опыта приобрести не успел. Кириенко тоже.

Дубинин в очередной раз заверяет рынки, что политика курса рубля остается прежней. Значит, разумно вновь занимать деньги за рубежом. Задорнов с Кириенко поручают мне опять срочно доставать деньги. Я со своим коллегой Олегом Буклемишевым срочно вылетаю в Нью-Йорк и Лондон для встречи с инвесторами. (Олег в то время работал в Минфине начальником отдела международных финансовых рынков, готовил материалы о состоянии российской экономики и финансов.) После трехдневных напряженных переговоров нам удалось в начале июня разместить на внешнем рынке облигационный заем на сумму 1,25 миллиарда долларов. Возвращаемся домой. Закрываем долги текущие, финансируем дефицит бюджета: выплачиваем все пенсии, зарплаты, содержание военным и так далее. Но это только за май и половину июня. А работа по антикризисной программе по-прежнему не началась. К тому же из-за того, что текущие меры по борьбе с налоговыми должниками не исполняются, МВФ отложил выделение очередного кредитного транша. Понятно, что через неделю денег в стране опять не будет.

Думаю, что в таких условиях у простого замминистра должны были опуститься руки…

Да, ситуация приближалась к катастрофической. Тем не менее я вовсе не считал, что все потеряно. Я был уверен, что президент сможет развязать этот узел.

Но откуда он мог взять деньги?

Он мог не достать деньги, а помочь организовать работу. В то время я, конечно, не имел прямого выхода на Бориса Николаевича. Поэтому попросил главу президентской администрации Валентина Юмашева уговорить президента вернуть Чубайса в правительство, а Бориса Немцова — переговорить с самим Чубайсом. Сработало быстро: через два дня Анатолий Чубайс был назначен специальным представителем президента по связям с международными финансовыми организациями в ранге вице-премьера. Началась активная работа по текущим антикризисным мерам и переговоры по привлечению «большого пакета» помощи МВФ.

Но скоро деньги опять кончились. Между тем, когда появится отложенный транш МВФ, не ясно. Когда будет согласован «большой пакет» и каким он будет, тоже не ясно.

И что теперь делать?

Да все то же. Мне вновь поручают искать деньги за рубежом. Мы опять отправляемся в Нью-Йорк, Лондон, Цюрих. Ситуация на рынке ухудшается для России с каждым днем. Нам все же удается собрать большой объем средств на рынке, и мы выпускаем 30-летний облигационный заем на сумму 2,5 миллиарда долларов. Стоимость займа, конечно, уже не 9-10 процентов, а выше -12 процентов годовых. Но все же это не 20–25 процентов, как предлагали в то время правительству в обход Минфина некоторые иностранные банки по «кривым схемам» И не 70–80 процентов, какой была доходность ГКО в конце июня. Кстати, на следующий день после размещения нами еврооблигаций на рынке МВФ выделил России отложенный транш в 640 миллионов долларов.

Теперь мы уже выходим на финишную прямую. Сергей Алексашенко, Олег Вьюгин и я были сторонниками жестких мер: реалистичный бюджет, сокращение заимствований, реальная борьба с налоговыми неплательщиками, жесткая денежная политика. Мы были в меньшинстве, но надеялись, что драматичность ситуации убедит других руководителей и депутатов Думы в нашей правоте и что в результате будут приняты законы в поддержку такой программы.

Но тут Михаил Задорнов вдруг публично заявляет, что он в ближайшее время не исключает девальвацию рубля. Все в шоке. Дубинин немедленно снова заверил общественность, что возможность девальвации даже не рассматривается. Но было уже поздно.

Все мировые рынки закрылись для России полностью. Оставалась одна надежда — «большой пакет» МВФ. И такой пакет мер, предусматривающий кредитную поддержку на сумму 22 миллиарда долларов, был выработан совместно с МВФ и Мировым банком. Он включал в себя предоставление новых денег и частичную конвертацию краткосрочного внутреннего долга в долгосрочный внешний.

Оставалось самое малое — убедить депутатов Думы принять законы, поддерживающие программные положения этого большого пакета. Михаил Задорнов с Александром Жуковым (в то время он был главой бюджетного комитета Думы) вовсю пытались это сделать. Казалось, что ситуация под контролем.

По-моему, это была спецсессия. Депутаты были очень недовольны: середина июля, а их не отпускают в отпуск.

Они сильно бурчали, что, мол, безответственное правительство хочет, чтобы Дума рассмотрела ответственные законопроекты в сжатые сроки, да еще сразу в трех чтениях. Дескать, все это нереально, много технических недоделок и так далее и тому подобное. В общем, депутаты отклонили ряд ключевых законопроектов, составлявших костяк этого программного пакета. Провал! Через два дня заседание совета директоров МВФ, а Россия выполнила только часть своих обязательств. Словом, денег нам не видать.

Для МВФ ситуация тоже была непростой. Не могли же они бросить Россию на произвол судьбы?

МВФ — это все же не политическая организация, они руководствуются главным образом определенными экономическими критериями. Но вы правы: это был тот редкий случай, когда МВФ под давлением администрации Клинтона принял положительное решение. Сразу же после одобрения «большого пакета» я за сутки побывал в Лондоне и Нью-Йорке. Там я встречался с инвесторами и обсуждал с банкирами условия операции по обмену долга. Буквально через три дня мы провели уникальную сделку по обмену коротких ГКО на сумму, эквивалентную шести с лишним миллиардов долларов, на еврооблигации сроками погашения семь и двадцать лет. В результате был заметно смягчен график погашения обязательств по внутреннему долгу на ближайшие месяцы — эти бумаги были заменены на валютные облигации длительных сроков обращения.