Жизнь в дороге - Григорий Кубатьян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эта история началась еще в Лаосе. Близился Новый год, и мне, соскучившемуся по соотечественникам, хотелось разыскать русских, чтобы встретить любимый праздник вместе. Единственными русскими, которых удалось найти, оказались сотрудники консульства во Вьентьяне. Но они, увы, не горели желанием пригласить странного путешественника на свой праздник — для них я был чужак. Мне посоветовали перебраться в Таиланд — до границы рукой подать — и встречать Новый Год там.
Границу я переходил в прескверном настроении, даже забыл, что в Таиланд нельзя ввозить более литра спиртного. В моем рюкзаке болталась литровая бутылка виски, новогодний подарок российского консула, и еще один подарок из Китая — бутылка 65-градусной водки «Великая стена». Что делать с таким количеством алкоголя я понятия не имел, так как спиртным не увлекался и держал его на всякий случай для дезинфекции. Таможенники ничего не заметили, и я благополучно оказался в новой стране.
Добравшись до ближайшего городка, это был Удон Тани, я устроился на ночлег в буддистском храме. В буддистских храмах Юго-восточной Азии как правило разрешается, и даже принято ночевать. Это бесплатно, но если вы иностранец, монахи замучают вас вопросами и просьбами научить их английскому языку.
Монахи меня накормили, принесли циновку и подушку для сна, но уходить не спешили. Вопросы сыпались один за другим: говорят ли в России на английском языке? много ли в России буддистов? что я думаю о короле Таиланда Пхумипоне Адульядете? Один из монахов многозначительно сказал: «Это буддистский монастырь. Я — Будда». Потом он посмотрел на своих товарищей и добавил: «Он — тоже Будда, и он тоже, и вот он. Будда внутри нас». Я предположил, что если Будда внутри нас, то тогда я тоже являюсь Буддой. Монах скептически посмотрел на меня и сказал: «Нет, ты не Будда. Ты — Иисус Христос».
Вьентьян с Таиландом соединяет мост тайско-лаосской дружбы, переброшенный через Меконг.
На следующий день наступило 31 декабря. Оставаться с монахами не было смысла. Для буддистов европейский Новый Год — не праздник. У них он наступает в апреле.
Пройдя через город, я вышел на трассу. Из-за жары пот заливал лицо, а рюкзак казался особенно тяжелым из-за лежащих в нем злосчастных бутылок. Рассерженный на весь мир, я решил идти куда глаза глядят, до самого вечера, а потом поставить палатку и с горя напиться в одиночестве.
Вдруг передо мной остановился джип. В нем сидели парень и девушка. «Эй, ты куда идешь?» — спросили меня. «Не знаю. Наверное, в Бангкок», — пожал плечами я. «А мы в деревню тут неподалеку. Поехали с нами!» Я согласился.
Парня звали Сутин, он плохо говорил по-английски, а его девушка вообще не знала иностранных языков. И все же сложностей в общении не возникало. Сутин рассказал, что завтра в деревне в доме его родителей состоится вечеринка, посвященная европейскому Новому Году — будет музыка, много еды и выпивки. В предвкушении праздника Сутин жмурился и причмокивал от удовольствия. «Зачем тебе в Бангкок? У тебя там дела? Оставайся лучше с нами!» Долго уговаривать меня не пришлось.
В деревне мы пообедали, а потом уже вдвоем на дребезжащем трехколесном тук-туке отправились обратно в город к Сутину. Шикарный джип, в котором было здорово катать девушек, принадлежал отцу Сутина. А сам парень обходился мотороллером и снимал в городе крошечную комнату. В закутке туалета была дырка в полу и каменный резервуар для воды, в котором плавал металлический черпак — вот и вся сантехника. В центре комнаты стояла кровать, а стены были украшены рогами и черепами животных. Здесь были рогатые черепа быков, почти человеческие черепа обезьян и жутковатый череп крокодила.
Сутин вручил мне зеленую футболку с надписями на тайском: «Примерь». Я натянул футболку, она оказалась впору. Сутин надел точно такую же: «Теперь поехали». Гадая, что все это значит, я направился вслед за ним.
Сонгкран — тайский новый год, наступающий по древнеиндийскому (а точнее — шумерскому) астрологическому календарю.
Мы проехали через город и оказались возле открытого ресторана, расположенного на улице под навесом. Играла музыка, на окружающих деревьях перемигивались разноцветные лампочки. Сутин подошел к женщине, строгой пожилой тайке, и сказал ей примерно следующее: «Этот парень — мой друг, иностранец. Сегодня он поработает вместе со мной, хорошо?» Сутин, работавший официантом в этом ресторане, решил устроить на работу и меня. Хозяйка заведения удивилась, но возражать не стала. Так неожиданно для себя я начал работать в ресторане.
Возле барной стойки стояли аквариумы, в которых плавали рыбы и гигантские креветки. А на витрине возле входа были разложены крабы, осьминоги и ракушки. Вся эта живность покоилась на льду — его нужно было постоянно подсыпать, так как лед таял очень быстро. Гигантские куски льда, замотанные в тряпку и перехваченные ремнями, привозил старенький морщинистый таец на мотороллере. Поразительно, как это тщедушное транспортное средство не переворачивалось под тяжестью полутораметровой ледяной башни.
Помимо мелких поручений, мне поручили очень ответственное дело — приносить клиентам счет. Иностранцу тайцы давали хорошие чаевые, стараясь выглядеть богаче, чем были на самом деле. Все деньги, в том числе «лишние», я сдавал начальнице. Потом чаевые делили между всеми работниками.
1 января — это европейский Новый год. Традиционный тайский празднуют в апреле, поливая друг друга ледяной водой.
Поздно вечером мы с Сутином и еще одним пареньком-официантом по прозвищу Бой отправились праздновать Новый Год. До ресторана Сутин работал в одном из центральных баров города «Мистер Тонг». В этом баре собиралась местная элита и иностранцы. В тот вечер ожидался наплыв народа, так что Сутин собирался помочь хозяину, а нас взял за компанию, обещая кормить и поить бесплатно.
Праздник уже был в самом разгаре. Веселье, не умещаясь внутри заведения, выплескивалось на улицу вместе с официантами и публикой. Ревела музыка, взрывались петарды. Мы с Боем сели за крайний столик. Бой не говорил по-английски, но мы легко понимали друг друга. Сутин пропал на кухне и через мгновение появился, неся тарелки с едой и пиво. Когда публики так много, и алкоголь течет рекой, кто будет считать несколько лишних тарелок и бутылок? Гора опустевшей посуды на нашем столе росла, а Сутин приносил еще и еще. «Как это называется?» — спросил он, протягивая связку вяленых осьминогов. «Это октопус, осьминог», — сказал я. Сутин вновь пропал и появился с бутылкой вина: «Франция!». Я с сомнением посмотрел на этикетку и кивнул Бою: «Не Франция. Китай». Через некоторое время Сутин торжественно протянул нам еще одну бутылку: «Италия!» «Не Италия. Китай», — повторил мои слова Бой, вгрызаясь в очередного октопуса.