Предупреждение - Владимир Александрович Дараган
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стас замолчал. Наташка подошла к нему, обняла его за плечи, прижалась щекой к его затылку.
— Ты ничего не хочешь добавить? — спросил ее Консул.
Она покачала головой, взяла чайник и пошла к плите.
— А где находится этот суперкомпьютер? — спросил я.
— А это уже другая история, и ты в ней немного участвовал — сказал Консул. — Стас, продолжай.
— В тот же вечер я позвонил Консулу и поделился с ним пришедшими мыслями, — сказал Стас. —Он внимательно все выслушал, сказал, что я гений, но мне надо срочно ехать в Америку к профессору Ковальски. «Какое отношение Ковальски имеет к нашему проекту?» — удивился я. «К проекту — никакого, — сказал Консул. — Теперь это имеет отношение к проблеме спасения наших шкур! Мы с тобой здорово вляпались! Да, возьми с собой твоего физика-писателя — он там тебе пригодится».
— Ты помнишь эту поездку? — Стас виновато посмотрел на меня.
— Такое не забудешь! — сказал я, вспоминая ту странную командировку.
Стас тогда позвонил мне поздно вечером и сказал, что просит меня съездить с ним в Америку в один из университетов. Дескать, некий богатый человек заинтересовался работами профессора Ковальски из Пенсильванского университета в Филадельфии и хочет их оценить с точки зрения вложения денег. Я знал некоторые работы этого американца, не видел в них ничего, чтобы могло принести деньги, но с радостью согласился. Мне давно хотелось посмотреть на новое оборудование в университете Томаса Джеферсона, а это тоже было в Филадельфии. Тем более, что наша поездка будет полностью оплачена, и нам еще дадут неплохие деньги на карманные расходы. С рабочей визой проблем не оказалось. Через неделю мы прибыли в аэропорт Джона Кеннеди в Нью-Йорке, взяли напрокат машину и вскоре уже заселялись в гостинице на Маркет-Стрит в Филадельфии.
По дороге я пытался узнать, что именно заинтересовало знакомого Стаса в работах Ковальски. Стас пожимал плечами, говорил, что он и сам ничего не понимает, но его просили узнать как можно больше о работах, сделанных за последний год. Он показывал оттиски статей про воздействие на воду электромагнитных импульсов и говорил, что должно быть «что-то еще», особенно интересовавшее его знакомого. Я знал, что американцы очень неохотно рассказывают о своих неопубликованных результатах, и стал думать, как построить разговор с Ковальски. Полночи я лазил по интернету, читая его статьи и пытаясь понять, чем он занимается в данное время. Его лаборатория находилась в пятидесяти милях от Филадельфии. Я предложил Стасу сначала съездить туда и посмотреть на это здание своими глазами. Так было бы проще начинать разговор с Ковальски, который большую часть времени проводил в основном здании университета, всего в нескольких сотнях метров от нашей гостиницы. Стас с радостью согласился, сказав, что именно это он и хотел предложить.
День тогда был жаркий и душный. Пробок на выезде из города не было, и вскоре мы уже неслись по хайвею мимо зарослей кустов, одноэтажных зданий каких-то фирм, аккуратных двухэтажных жилых домиков, быстро приближаясь к цели. Стас смотрел в карту, ворчал, что не может произнести ни одного названия, и подсказывал мне выходы и повороты.
Вскоре мы прибыли на место. Лаборатория находилась в небольшом двухэтажном здании из красного кирпича. Был еще цокольный этаж, его небольшие окна были откопаны, огорожены бетонными стенками и закрыты решетками. Решетки были также на всех окнах первого этажа. Вокруг здания стелился аккуратный зеленый газон, а возле входа обустроена парковка на три десятка машин. Сейчас перед зданием было довольно пусто, и Стас предложил, чтобы наша машина не бросалась в глаза, припарковать ее на улице.
Дверь в лабораторию была закрыта на замок, который открывался магнитными карточками. Ни звонка, ни переговорного устройства мы не обнаружили — каким образом сюда доставляется почта и оборудование? Стас усмехнулся и показал на табличку со стрелкой, над которой было написано «Delivery». Стрелка показывала за угол. Там оказалась двустворчатая дверь, перед которой жаром асфальтовых испарений дышала большая площадка. Около двери были свалены пустые картонные коробки, которые привлекли внимание Стаса. Он достал фотоаппарат и стал фотографировать названия фирм, напечатанные на коробках, и даже их внутренности, где был пенопласт, сохранивший очертания приборов. Потом он выбрал самую большую коробку, оттащил ее за угол и сказал, что надо немного подождать.
Через полчаса возле двери появился грузовик. Из кабины вылез грузный пожилой мужчина и нажал кнопку звонка. Стас встрепенулся, сказал, чтобы я ему помог, мы взяли коробку и потопали к входу. Дверь открыла симпатичная блондинка, взяла у шофера небольшую посылку, расписалась в какой-то бумажке и уже собиралась войти внутрь, но Стас, пятясь назад, сказал блондинке «сэнк ю!», отодвинул ее бедром, и мы оказались внутри здания. Блондинка закрыла дверь и спросила, как она может нам помочь. Мы находились в небольшом холле, откуда уходили лестницы на второй и цокольный этажи. Перед нами еще была большая металлическая дверь, покрашенная серой краской. Блондинка открыла эту дверь и ждала, что мы туда понесем свою коробку. Стас помотал головой, кивнул на лестницу, и мы потащили коробку на второй этаж. Блондинка улыбнулась, пожелала нам удачи и скрылась за серой дверью.
На втором этаже мы запихали коробку в какую-то нишу и двинулись по коридору. Было тихо. Осторожно ступая, мы прошли мимо нескольких дверей, закрытых на кодовые замки, и увидели стеклянную дверь комнаты для конференций. Стас повернул ручку, и мы оказались в просторном зале с большим овальным столом посредине. На огромной белой доске цветными фломастерами были написаны формулы, нарисованы графики и блок-схемы. Стас сфотографировал доску, посмотрел внутрь проектора, который стоял в углу, и потянул меня за рукав на выход.
Рядом с комнатой для конференций располагался небольшой холл с двумя креслами и журнальным столиком. На одной из стен было окно, откуда проникал свет ламп дневного освещения. Окно было покрыто тонкой металлической сеткой. Я осторожно заглянул в это окно и увидел огромный зал на два этажа. Посреди зала стоял стол, на котором с закрытыми глазами лежал человек в голубом больничном халате с огромным шлемом на голове. От шлема отходили жгуты проводов и скрывались в сером металлическом шкафу. Неподалеку за столами сидели два человека в белых халатах и смотрели на экраны больших мониторов. Я сумел заметить таблицы цифр и несколько линий с импульсами, похожими на записи электрокардиограммы. Около стола с лежащим человеком стояли двадцатилитровые бутыли с прозрачной жидкостью, также опутанные проводами.
Нас никто не замечал. Стас отключил вспышку на фотоаппарате, сделал несколько снимков, удовлетворенно хмыкнул и прошептал, что нам пора сматываться.
В гостинице мы стали рассматривать фотографии Стаса. На доске были написаны известные формулы, графики без названий осей остались загадкой, а блок-схемы содержали непонятные значки. Но фотографии пустых коробок меня очень заинтересовали. Девяносто процентов коробок было от бутылок с дистиллированной водой, а в двух перевозились мощные генераторы радиоизлучения. Шлем на голове человека, лежащего на столе, напоминал мне шлем для изучения электромагнитных полей мозга, только у Ковальски он был в два раза больше виденного мною. Но вот зачем Ковальски были нужны такие исследования, мне было непонятно. Стас прервал мои размышления, дал свой мобильник и сказал, чтобы я договаривался о встрече.
На следующий день мы сидели в кабинете Ковальски. Он оказался худым, высоким, но очень подвижным человеком лет шестидесяти. Ковальски закрыл все окна на экране своего компьютера и пригласил нас сесть в кресла за небольшой круглый столик. На его рабочем столе был идеальный порядок. Монитор, клавиатура, мышка, бумага для заметок, калькулятор и недорогая шариковая ручка. Меня удивило отсутствие обычной стопки непрочитанных оттисков статей, черновиков, каких-либо журналов и книг. Вдоль стены стояли два книжных шкафа, но стекла его дверок были заклеены
