Слепая любовь - Фридрих Незнанский

Девица катила быстро, как нынче гоняют все молодые, севшие за руль иномарок. Женщины еще как-то следят за правилами, хотя тоже далеко не все, а мальчишки, те вовсе одурели, носятся словно угорелые, да на таких тачках, что оторопь берет — не задеть бы ненароком, квартиру продавать придется, иначе и не расплатишься. Бог миловал, конечно, но, чувствовал Филя, и у того тоже кончалось терпение, вот поэтому и приходилось быть вдвойне осторожным. Хотя на свое мастерство вождения Агеев не жаловался, но отчетливо видел, что добрый танк, или, на худой конец, БТР водить ему было бы куда спокойней.

Транспортная артерия Нижегородской улицы, где неподалеку от кинотеатра «Рубин» находилось агентство, до самого Садового кольца, у метро «Марксистская», была даже не загружена, а перезагружена. Но чертова девка как-то ухитрялась на своей синей блохе нырять во все дырки, которые образовывались на ее пути, и медленно, но верно удалялась от Агеева. Ну да, наглость плюс молодой задор, теперь ясно, почему у них на вывеске плюс нарисован. Однако, если упустишь ее здесь, дальше не нагонишь, неизвестно же, куда она потом нырнет! И Филипп, предпринимая, подобно ей, рисковые маневры, едва ли не распихивая своими потертыми боками сжимавших его с обеих сторон лакированных, сияющих от собственного величия, нахальных «джипяр», рвался буквально из последних сил. И ведь уступали дорогу! Понимали, что ему, в конечном счете, терять нечего, а им было чем рисковать. И в данном случае его выручала не смелость или находчивость, именуемая по-житейски смекалкой, а то, что в обществе с некоторых пор стало именоваться термином «понятие», с оттенком бандитского в некотором роде происхождения. Именно «девятки» в отмеченные резким ростом преступной деятельности в России девяностые годы стали, как позже и «бумеры», расхожими автомобилями криминальной братвы, торопящейся на свои бесконечные стрелки и разборки. И иной водитель, особенно крутой тачки, либо обыватель, движимый уже безусловным рефлексом ощущения опасности, торопился уступить дорогу. Не дай бог! Как говорится, время уже проходит, но привычки по известным понятиям никуда не исчезли. Вот, получается, и Филя был, что называется, полностью «в теме».

И ведь прорвался-таки. Догнал почти у самого метро, на Таганке. Но тут непредсказуемая девица шмыгнула к обочине и резко затормозила у бордюра тротуара. И замерла без движения напротив табачного киоска. За сигаретами, что ли? Нет.

Филя ждал ее дальнейших действий, но та ничего не предпринимала, сидела молча. Радио в машине тоже не работало, обычно женщины за рулем любят, когда в салоне все грохочет от музыки, — кайф такой от этого. А у этой стояла подозрительная тишина. Он ждал, а потом захотел уже выйти, чтобы посмотреть, жива ли она там. Уж больно подозрительно как-то все. Но тут, — он сперва и не обратил внимания, — неизвестно откуда, словно с неба, спикировала девица — яркая блондинка на высоченных каблуках, в короткой маечке и фирменных не то трусах, не то голубых шортиках с кружевами по низу. Одежда ей была явно коротка, но, наверное, такая мода сейчас, чтоб был обязательно оголен пупок и верхняя половина круглой, аппетитной попки, вот как у этой. Низко согнувшись, так что ягодицы едва не вывалились поверх ремня, девица сунула голову в окно, а потом кинула большую сумку на заднее сиденье, а сама ловко юркнула на переднее. И машина, снова рывком, как шальная, ринулась в транспортный поток, по Садовому вниз, в сторону трех вокзалов.

— Господи! — вслух выдавил из себя Филя и едва не выругался, да по-черному, но вовремя вспомнил про Бога.

Теперь, во избежание возможных осложнений, он привязался поближе к объекту. Из приемника неслись какие-то непонятные звуки, напоминающие самый натуральный птичий щебет, как в зоопарке возле клетки, где их сотни. Наконец Агеев сообразил, что это подружки так беседуют, говоря одновременно и не слушая друг дружку, словно перекликающиеся волнистые попугайчики. И, кроме того, у них в салоне что-то стучит, словно по полу катаются две пустые бутылки и все время стукаются. Черт знает что…

Но в конце концов Филипп стал понемногу вникать в суть беседы. Речь шла о каком-то художнике. Мелькнуло имя какого-то Марика, потом прозвучала фамилия Хлебников, то ли Степан, то ли Степаныч. Словом, уже догадался Филя, они наверняка ехали к нему в мастерскую. И это уже было что-то.

Потом девицы вроде бы немного успокоились, перестали щебетать и перебивать друг друга и заговорили медленнее. Теперь их можно было хотя бы различать по голосам.

— Ну и как этот твой? — спросила одна.

— У него-то все отлично. Но сообщает, что работы много. Оно и понятно, лето, самый сезон, наплыв туристов. Как только немного разгрузится, обещает сразу приехать, чтобы закрепить знакомство. Но об этом у нас будет еще отдельный разговор.

— А когда?

— Да вроде бы уже приближаемся. Пора, думаю, помещение подыскивать. Домой же не поведешь! Предки сожрут. Но теперь, в этой ситуации, я даже и представить себе не могу, как с этими быть… А у тебя-то что, подруга?

— Примерно та же картина. С родителями. А у моего сейчас тоже самая работа. Лето, пожароопасность, говорит, постоянная. Да у них что-то вообще горит круглый год, ужас! А появиться он сможет только на день-два, не больше, и то если еще начальство отпустит. У них же с такими вещами очень строго…

— Да-а, подруга, — посочувствовала собеседница. — Ну и как он?

— В смысле?

— Ну, смотрит-то хоть с оптимизмом? Не пустышку тянешь?

— А ты что, тоже в своем так уж сильно уверена, да?

— Понимаешь, — протянула девушка, — очень хочется быть уверенной. Потому что он такое пишет, что у бедной девушки… — Она понизила голос.

Филя машинально вслушался, уставившись в приемник, и вздрогнул от резкого сигнала клаксона — он, оказывается, едва не задел джип, который почти навалился на него слева. Филя послал соседа вслух, выровнял машину и услышал из приемника дружный смех. Ну, ничего сверхсекретного, наверное, можно будет потом еще разок послушать и выяснить, что же такое пикантное происходит у девушки, когда она получает послания своего кавалера.

— Слушай, а может, нам где-нибудь снять на двоих, а? И по очереди пользоваться? Как?

— Ну, конечно… Но, я думаю, даже захудалая «однушка» нам обойдется баксов в четыреста за месяц. И не в центре, разумеется. И не на Кутузовском, а где-нибудь за «Молодежной», на выселках. Но, в принципе, это не страшно, а если раскидать на двоих, то может получиться вполне терпимо.

— Но ведь не забывай, подруга, они же и сами, надо думать, не пустые прилетят. Так что на какие-то финансы рассчитывать можно. Хотя меня сейчас эта проблема особо не мучает, заказы хорошие пошли, поднакопилось кое-что…

— Тебе легче, а у меня совсем туго… Кстати, уж не хочешь ли дать в долг?.. — В разговоре повисла пауза. И та же девушка хмыкнула: — Ладно, не бери в голову, я ведь пошутила.

— А ты будто не знаешь, как я их заработала?.. Ну, чего молчишь? А этот, между прочим, снова интересовался. Так что сама смотри. Но тут я тебе не советчица.

— Противно…

— Ага, а подруге, значит, не противно? Тоже мне чистюля! Когда в последний раз-то в девушках бегала?

— Да ладно тебе!..

— Я сказала, а ты как хочешь. Но он просто так не даст. Не тот человек. Впрочем, попробуй. Вдруг повезет. Только не завязни…

— Я знаю, можешь не продолжать. А потом, как у нас говорят, одна разок попробовала…

— Ну, у вас-то все известно! Небось, еще с первого курса?

И обе снова рассмеялись.

— Ладно, — сказала та же девушка, отсмеявшись, — если тебе совсем уже горло перехватит, можешь, конечно, рассчитывать. Но много не дам. Вот только из чего отдавать будешь…

— Как подумаю про эту тягомотину, сколько мне еще тянуть лямку, прямо в холодный пот бросает. Ты не представляешь, что такое эти наши подработки! Ужас!

— У тебя, подруга, все ужас. А вот меня сейчас совсем другая проблема за горло держит…

— Какая именно?

— А ты сама, что ли, не понимаешь? — почти сердито выкрикнула девушка. — Не знаю, когда все эти проклятые заказы закончатся?! Думать боюсь! Одни обещания… А я больше так не могу! И что я… ему скажу?!

— Не кричи, — сухо ответила вторая, — я не глухая. Не отдает?

— Я ж говорю, только обещает. Тянет, сволочь поганая…

— Кстати, ни в чем признаваться тебе совсем необязательно. Другой вопрос, как сделать, чтоб эти отстали… Я подумала, что, может быть, наших ребят из общаги попросить, но… Ненадежно.

— Тут надо как-то иначе, а как, я не знаю, и спросить некого. Стенка!

— Ладно, давай пока отложим вопрос. Не может быть, чтобы мы да не нашли выход!

— Ох, спасибо, Наташка, утешила, — горько усмехнулась вторая девушка. И, стало быть, Юлька…

«Ну вот, наконец! — облегченно вздохнул Филя. — Запись есть, теперь откатать пленку назад и раскидать фразы по фигурантам, кто о чем говорил. Тут тебе и словесные портреты, и все их заботы…»