Охота на тринадцатого - Владимир Журавлев

— Не понимаю я этот особый отдел! — пожаловался командир неизвестно кому. — Кэп! Кэптэн Джонс! Вы воевали вместе с нами! Вон стрелок утверждает, что даже двух «Дьяболо» обнулили собственноручно, и пару торпед в белый свет запулили, руки б вам оборвать по самую…

— Толку, что воевал? — взорвался офицер. — Думаете, я что‑то понял? Это мой первый бой! Откуда у вас полные имитаторы подвижных целей?!

— Это «фантомы», что ли? Так вы же сами их с битой техники сняли и вместе с техниками на диск присобачили! Без офицера нам бы их фиг дали!

— Я… — смешался офицер. — Я вообще‑то хотел другое спросить…

— Так спрашивайте.

— Чтоб заранее поставить «фантомы», надо знать, что они вскоре потребуются, — пробормотал офицер. — Надо точно это знать. Они же не сертифицированы на «Чертей». При ином раскладе их сняли бы с «семерки» на следующем дежурстве с долгим разбирательством у комэска…

— Это оне нас так в предательстве обвиняют! — восхитился стрелок. — Не, ну и кто сомневался, что оне не особый отдел?

— Я сомневался, — буркнул пилот. — У меня основания были. Особый отдел в бой не лезет. А оне, как ни крути…

— Я что, в чем‑то не прав? — оскорбленно вскинулся офицер.

— Да, кэп, вы не правы, — сочувственно сказал командир. — Вы же, извините, штабной. А любой из летно — подъемного состава знает, чего «Чертям» не хватает. А не хватает им средств для выживания, вот чего! «Фантомов» не хватает! Разовой электроники не хватает, той, которая кожух скидывает и после олл — аут до следующего удара может цели отслеживать! Постановщиков помех не хватает! Хотя все это где‑то есть! И потому мы, экипаж «семерки», официально обвиняем отдел материально — технического обеспечения космофлота в преступном небрежении своими прямыми обязанностями! Можете так и записать!

— Там не отдел, там несколько структур задействовано, и половина из них частные, — пробормотал ошарашенный офицер.

— Вот всех и записывайте! Под трибунал! С показательным расстрелом из трассеров перед иллюминаторами офицерской столовой, чтоб остальным неповадно было!

— Да, но знают все, а «Черта» дооснастили только вы, — угрюмо сказал офицер.

Командир пожал плечами.

— Просто мы жить хочем, — поделился сокровенным стрелок. — Очень.

— А остальные экипажи, получается, не хотят?

— Они, может, и хотят. Но только чтоб при этом не работать. Они же русские, ребята плечистые… Это у нас офицер совестливый. И техники грамотные.

Офицер помолчал, подумал.

— Выходит, техники с вами в сговоре, — неохотно сообщил он результат. — Все знают, понимают, что снабжают обвесами криминального происхождения, но молчат. Ладно, с ними я разберусь… Но ракеты в ваше вранье не встраиваются. Ракеты против «Дьяболо» — это несерьезно.

Экипаж переглянулся.

— Тут мы лажанулись, — вздохнул командир. — Извиняемся. Сейчас… э — э…

— Скажите правду, — мягко посоветовал офицер. — Хоть раз.

— Видите ли, мы способны думать, — признался командир. — В рейдах из «Черта» неделями не вылазим, ну и думаем, как без этого, больше нечем заняться. Планы сражений разрабатываем, варианты победы, то — се… ну это же напрашивалось, кэп! Как только на флоте появились блоки частичной невидимости, так сразу и напросилось! С частичной невидимостью уже можно атаковать матку! И пофиг ее лазеры! И ракетами ее, ракетами! Да вы сами это видели, кэп, чего я вам рассказываю…

— И в результате… — начал догадываться офицер.

— В результате мы обвиняем генштаб космофлота в целом и службу стратегического планирования в частности в преступном небрежении прямыми служебными обязанностями! — твердо сказал командир. — Не, ну как так, простой экипаж простой «семерки» смог предугадать действия противника, а целый отдел стратегического планирования генштаба…

— Да нет там такого отдела!

— А почему? — изумился командир.

Офицер подумал.

— Я вас понял, — наконец сообщил он. — Выдвигать обвинения сразу стольким — это, конечно…

Он еще подумал.

— А заодно и всему летно — подъемному составу, самому героическому составу в мире, — угрюмо и несколько невпопад заключил он. — Знаете что? Давайте‑ка подтягиваться к матке, вот что. Наши возвращаются, как‑то бы вместе со всеми, не выделяясь? А то отвечать за ваше допоборудование никакого желания нет…

— Эт мы щас! — оживился стрелок. — Не выделяясь — эт мы просто, это вам не на идиотские вопросы отвечать…

— Опознаватель включи! — напомнил пилот командиру. — А то будет, как в прошлый раз!

— В прошлый раз мы на тральщике вернулись! — буркнул командир. — А вот в позапрошлый… но ты молодец. Включил. Если оно, конечно, работает после олл — аут. После олл — аут, бывает, даже освещение вышибает. В защищенных каютах. И как дадут нам из российских лазеров, самых метких лазеров в мире…

— Э — э, как это — включить опознаватель? — опомнился офицер. — Его разве выключали… то есть разве его возможно выключить?!

— А как, по — вашему, мы к матке европейцев подошли? С российским опознавателем, чтоб вы знали, мы бы только до зоны безусловного поражения лазерами смогли б подойти, никакая невидимость не спасла б.

— Вы слушайте, кэп, командир умные вещи говорит, не зря он связью заведует! — посоветовал стрелок.

— Ой, мамочки, — тихо сказал пилот.

В прозрачной сфере перед ними медленно плыла матка. Изуродованная взрывами ракет, потерявшая экраны Фридмана беспомощная российская матка — самая защищенная матка в мире. Все же план европейцев, так здорово предугаданный экипажем, удался. Удался частично, но оттого не менее страшно.

— Ну что ж мы, русские, ничему не учимся? — безнадежно спросил стрелок.

Ему никто не ответил.

— В разбитые створки заныривай, — угрюмо посоветовал командир. — Серж!

— Я туда не пойду, — заупрямился пилот. — Там меня убьют. Выпускающие за разбитые створки нас голыми руками задушат. А механики на трупах попрыгают.

— Я что сказал? Я сказал — в разбитые створки! И убрать показания с внутреннего контроля. Иначе точно задушат. А так скажем, оно само.

Пилот молча направил дисколет к пролому в боку матки.

— Какие показания? — запоздало вскинулся офицер. — Как — убрать?

Экипаж проигнорировал непосредственное начальство с удивительным единодушием, и офицер замолчал. Дисколет мягко вильнул, поднырнул под обрывок металла и аккуратно подкатился к шторе ремзоны. Ни выпускающих, ни механиков пока не было видно — что им делать в безвоздушном пространстве? Разве что ставить аварийные перепонки. Но этой работы хватало с избытком по всей матке.

— Доверни.

Пилот молча довернул. Полыхнуло.

— Олл — аут! — удовлетворенно сообщил командир. — Через пробитые створки раз — и точно по блоку памяти внутреннего контроля. Все претензии — к европейцам. Но если кто из офицеров желает отдать полугодовой оклад на ремонт, то может настучать. Пожалуйста.

— Техники все видели, — неловко сказал офицер. — На головы олл — аут не действует… э, а чем это вы блоки памяти, а? Устройства олл — аут с истребителями несовместимы!

— Без паники, кэп. Ну видели техники. Ну и что? Что они видели? Бабах, взрыв, все в дыму, обломки летают, сирена орет, диафрагмы щелкают как бешеные… кэп, вспомните себя в первом бою, много вы там поняли? А для механиков ракета в стартовых створках — точно первая, а первая ракета очень эмоционально переживается!

— Но взрыв был изнутри, и любая экспертиза…

— Ах экспертиза. То‑то матке сейчас до экспертиз. Ей бы экраны Фридмана восстановить. Да пробоины залатать…

— Экраны Фридмана, — странным голосом сказал офицер. — Не понял. Они снаружи не сбиваются…

Захлопнул лицевой щиток и полез из дисколета. Экипаж без разговоров последовал за ним.

— Поставьте аварийную заплату! — приказал офицер. — Быстро! Мне внутрь надо, без заплаты двери не открыть!

Не вытерпел, сам вцепился в установочный блок. Заплата неуклюже поворочалась и встала на место, перекрыв пробоину. Ударом выплеснулась и затвердела ремонтная пена. На стартовую площадку мощным потоком пошел воздух, офицера даже качнуло.

— Кэп, если быстро, то есть ремонтный тамбур, — подсказал командир.

— Зачем мне ремонтный тамбур? А то я сам не знаю о ремонтных тамбурах! Совсем‑то за идиота не держите! Мне к генераторам Фридмана, а они знаете, где?!

— А вы знаете, что туда охрана не пускает? — ответно рявкнул командир.

— Я — офицер!

— Посмотрим!

В злом молчании они ждали разблокировки дверей.

— Я услышал вашу информацию о европейских резидентах, — буркнул офицер. — Может, я и плохой стрелок, но штабную работу выполнял как положено — и передал что положено и кому положено сразу!