Статьи раввина на темы иудаизма - Адин Штейнзальц

Одна из причин того, что мы не самые мудрые, сегодня очень хорошо видна в этой стране. Дело в том, что в отличие от множества свойств, передающихся по наследству, таких, как цвет глаз, цвет волос, длина носа и тому подобное, по наследству не передаются ни образованность, ни мудрость, ни культура.

Такие качества одно поколение получает от предшествующего ему поколения, и в тот момент, когда эта преемственность прерывается, а от предшествующего поколения ничего не остается, кроме смутных воспоминаний и неясных образов, становится трудным, почти невозможным наполнить эти воспоминания и образы реальным смыслом.

Сегодня я могу говорить с вами, могу встретиться в этой стране еще с несколькими тысячами евреев, в прошлом даже это было неосуществимо, однако в природе каждого человека, где бы он не жил, заложена возможность начать все заново.

Я укажу вам магистраль, ведущую к этому, сославшись на книгу, о которой многие из вас слышали, она называется ТАНАХ, и ее можно найти также и в переводе на русский язык.

Первая часть этой книги, являющаяся тоже одной из наших книг, книгой знаменитой, (быть может кто-то слышал о ней и знает ее название) рассказывает о прародителе нашего народа, об отце нашем Аврааме.

Этот рассказ сообщает о том, что Авраам сделал себе обрезание в возрасте 99 лет, и там же написано, что еврейского младенца следует обрезать на восьмой день после рождения.

И многие люди уже давно задавали такой вопрос: если так важно начать на восьмой день, то почему Аврааму пришлось ждать обрезания до почти столетнего возраста?

Ответ таков: он что-то хотел объяснить своим потомкам, давал пример на века, на все эти почти четыре тысячи лет, прошедших с его дней. Человек может достигнуть возраста девяноста девяти лет, быть глубоким стариком — и даже в этом случае у него остается возможность ступить на тот путь, идти по которому начинают с восьмидневного возраста.

Итак, он продемонстрировал, что начинать никогда не поздно.

Я не думаю, что здесь много людей девяностодевятилетнего возраста. А все те, кто этого возраста пока еще не достиг, конечно могут начать сначала, сделать первые шаги.

Быть может, русский алфавит вы выучили в шестилетнем возрасте, ничто не препятствует вам выучить еврейский алфавит в возрасте семидесяти шести лет. Поскольку это никогда не поздно, то игра стоит свеч, особенно в том случае, когда человек хочет осознать в качестве своего достоинства то, что он чей-то потомок, и когда он сохраняет хотя бы смутное понимание того, что он зовется евреем.

Я хочу закончить случаем из жизни, не легендарным рассказом о жизни праотцев, а истинным происшествием. Лет пятнадцать тому назад ко мне пришел некий человек из Соединенных Штатов. Он сказал мне, что всю жизнь занимался различного рода бизнесом, а теперь вышел на пенсию и хочет учиться чему-нибудь, относящемуся к еврейской культуре. Он хотел посоветоваться со мной о том, с чего ему начать.

Я сказал ему, что самым естественным было бы начать с изучения иврита. И тогда он сказал мне: "Погляди на меня, я ведь уже не ребенок, мне семьдесят лет." А я ему сказал, что у евреев (а вы, наверное, слышали это выражение) благословение почиет на человеке до ста двадцати лет. Но ведь, говоря по правде, мало реально дожить до 120 лет. Тогда почему благословляют друг друга: живи до 120? Ответ: именно на такой срок должен человек строить свои жизненные планы.

Если человек предполагает, что он проживет восемьдесят лет, а ему уже шестьдесят пять, то он говорит: мне осталось всего пятнадцать лет, что я могу успеть?

Но если человек рассчитывает на сто двадцать лет жизни, а ему семьдесят лет, то он скажет себе: осталось мне пятьдесят лет, а за пятьдесят лет можно сделать полноценную новую карьеру.

Все это я рассказал своему гостю, он попрощался со мной и мы расстались. Спустя год я получил от него поздравление с Новым годом, и на открытке было корявыми печатными буквами написано по-еврейски: "С Новым годом." И с тех пор я каждый год получал от него поздравления, и с каждым годом иврит этих поздравлений делался все лучше и лучше, и было ясно, что человек этот взялся за дело со всей серьезностью и начал учиться по-настоящему.

Стало быть, я могу утверждать, что о таких делах можно не только вычитать из книжки, они происходят в повседневной жизни, и человек должен помнить о том, что пока он жив, начинать не поздно. Пока человек жив, он может учиться, он может что-нибудь предпринять, и он по крайней мере может осознать, чего он стоит. Это вовсе не означает, что молодым людям не следует делать ничего подобного, но юноши бегают за девушками, а девушки — за юношами, и все вместе они поглощены соблазнами мира, и на учебу не хватает времени. А когда человек уже не столь прыток, наступает время браться за ум и становиться серьезным.

И в конце я хочу пожелать вам, или по крайней мере подать такую идею: коль скоро весь мир считает, что мы самые лучшие, то может быть наступило время на самом деле сделаться лучшими.

Личность и общество

Как явствует из самого его названия, соединительный союз "и" должен соединять слова в предложении. Но что означает "соединять"? Передо мной заглавие статьи — "Личность и общество". Казалось бы, все просто и ясно. В действительности же ничего не ясно. Как соотносятся личность и общество? Личность внутри общества? Личность наряду с обществом? Или личность против общества?

"Общество" — абстрактное понятие. Оно существует не само по себе, а состоит из индивидуумов. Где пролегает граница между группой индивидуумов и обществом? Количество решает не все. Иногда малочисленная группа становится обществом, а многочисленная — нет. В этом случае качественное различие перестает быть функцией количества, и даже оказывается важнее его.

Что делает народ народом? Если собрать сто, тысячу, миллион человек превратятся ли они в народ? Подобный вопрос можно задать и в иной связи: если рядом с одним домом построить другой, третий, сотый — превратится ли скопление домов в город?

Индивидуумы становятся народом, когда они вступают между собой в определенное взаимодействие. Общество может быть хорошим или дурным, однако при отсутствии взаимосвязей между его членами оно останется сборищем — пусть даже многомиллионным.

Социальные явления имеют аналогии в мире природы. На пустынных просторах северной Африки обитают безобидные насекомые, похожие на кузнечиков. Они питаются травой. Недолгая жизнь этих мирных созданий обычно протекает там, где они появились на свет. Но внезапно, без видимых причин, насекомые собираются в огромные тучи, и нашествие саранчи повергает земледельцев в ужас. Саранча преодолевает многие сотни километров и опустошает целые страны. Отчего это происходит? Сегодня наука отчасти в состоянии ответить на подобный вопрос. Погодно-климатические условия и другие благоприятные факторы стимулируют быстрое размножение саранчи. Когда плотность ее достигает критического уровня, происходят биологические сдвиги: насекомые изменяют размеры и окраску, меняется и их поведение. Если вовремя не прервать опасный процесс, начинается нашествие саранчи. Сегодня его можно прогнозировать с помощью математических моделей. Специальные приборы наблюдают за поведением саранчи и бьют тревогу, когда из "индивидуалистов" безобидные кузнечики превращаются в "общество".

Нечто подобное происходит ныне с еврейством СНГ. Здесь проживает большое число евреев. Но до тех пор, пока они остаются единичными индивидуумами, их количество не играет роли. Неважно, сколько евреев живет в СНГ — тысяча, миллион или десять миллионов. Пока между ними не налажено взаимодействие, они не образуют общества. И полмиллиона человек способны стать сильным народом, а сто миллионов индивидуумов могут остаться толпой.

Как-то я сказал, что коль скоро в Израиле стремятся обеспечить политическое представительство всех слоев и групп населения, почему бы не создать партию рыжих? Их, конечно, меньшинство. Но не такое уж незначительное. Партии рыжих нет потому, что цвет волос, в отличие, скажем, от цвета кожи, не стимулирует социальную интеграцию. Рыжие индивидуумы не вступают во взаимодействие по цвету волос. Сколько бы их ни жило в том или ином месте, они не образуют общества рыжих.

Здесь я хотел бы коснуться историко-философского аспекта проблемы. Ряд филосфских систем прошлого и настоящего выдвигали идею абсолютного индивидуализма. Сторонники этих систем говорили об индивидууме, который, по сути, был солипсистом. И потому всякое соединение двух и более индивидуумов представлялось им аномалией. Ибо каждый человек существует для себя и внутри себя, его мир целостен и непроницаем для другого. Абсолютный индивидуализм отрицает общество не как явление, а как идею. С его точки зрения общество всегда лживо. Оно угнетает свободную личность. Человек — центр своего собственного мира, для самого себя он — центр вселенной. И "другой" находится на периферии этой вселенной. Другой всегда далек от нас, как чужая планета, с которой мы не имеем никакой связи. Поэтому переход от личности к обществу неизбежно оказывается болезненным: ведь он связан с обесцениванием своего "я", с утратой его индивидуальной сущности.