Брад - Кеннет Харви

— Брад!

Женский голос.

— Брад! Ты не спишь?

Он горестно откликнулся в темноту:

— Мама?

— Брад, это я, Милдред.

Брад различил в дверях силуэт. Голова бессильно упала на грудь, сердце сдавило разочарование. Ему хотелось к маме. Она была так близко. Ведь она была во сне, она вела за собой. Кто-то хотел взять Брада за руку, вот только не видно было кто.

— Хочешь поесть?

— Хорошо, — мрачно ответил Брад.

— Ты как?

— Хорошо.

Он попытался произнести ее имя и подумал, что уж очень оно похоже на «милая».

— Хорошо, Милая, — только и удалось выговорить ему.

— Я жду на кухне.

Дверь мягко закрылась, и узкий лучик света пропал, будто Милая унесла его с собой. Во вновь наступившей тьме прошлое без труда мешалось с настоящим. Брад двинулся сразу и назад и вперед, вслепую нащупывая возможные повороты.

Глава седьмая

ЛЮБОВЬ…

— Ты любишь курицу?

Милдред поставила тарелку на стол и сложила руки на животе. Брад так сонно щурился на люминесцентные лампы, что женщине тоже захотелось спать. Не удержавшись, она зевнула.

— Ох, прости, — тут же извинилась Милдред.

Брад заулыбался и посмотрел в тарелку.

— Я решила, раз ты с фермы, надо свежего цыпленка купить. Тут рынок есть на Слеттери-стрит. — Она отвернулась к плите и принялась помешивать суп: — Видишь, угадала. У тебя на ферме были цыплята?

— Да, цыплята. Яйца. — Брад согнул пальцы, чтобы показать, как выглядит яйцо. — Курицы-дети. Желтые. Цып-цып-цып.

Но Милдред на него не смотрела. Она следила за овощами, которые крутились в водовороте густого бульона, и улыбалась.

— Цыплята, они такие хорошенькие, правда? — Милдред обернулась, вытирая руки.

Брад кивнул и взял посыпанную приправами куриную ножку. Положил на тарелку из тонкого фарфора, сунул аппетитный кусочек в рот и покатал на языке, прежде чем разжевать.

— Ням. Курица.

— Ой, прости, я же тебе вилку с ножом не дала.

Милдред кинулась к буфету и стала рыться в ящиках.

— Ну что я за бестолочь!

Протянув Браду серебряный прибор, она мельком взглянула на руки парня: как же бедняга станет держать вилку?

Брад молча, наблюдал за этой суетой. Кажется, Милая хочет помочь. За столом еще много места. Может, надо занять стул для папы? И почему Милая накрыла только на одного? Наверное, потому, что папы нет. Он на ферме. Брад немного подумал об отце, потом об адвокате, в памяти возникли их лица. Когда отец пропал, приехал Джим. Значит, между ними какая-то связь. У Джима такой знакомый взгляд, такие знакомые жесты. Как у отца. А отец любит Брада. Получается, Джим тоже любит. Но где же он научился этим жестам?

— Джим? — Брад начал озираться, не забывая при этом работать челюстями.

— Он внизу, — объяснила Милдред и подошла к столу. — У себя в квартире. Джим просил, чтобы ты к нему потом спустился. Он тебя познакомит со своей женой Андреной.

Брад ничего не ответил. Держа вилку двумя пальцами, он подцепил картофелину, повалял во рту и уставился на руки Милдред. Странно. Раньше у еды был другой вкус. Хотя новая еда тоже очень вкусная. Брад удивленно покачал головой, хмыкнул и заглянул в тарелку.

— Ешь, не торопись. — Милдред обрадовалась, что парень отвлекся наконец от ее рук. Ей и без того было не по себе. — Если чего понадобится, зови.

Милдред погладила его по макушке, ласково улыбнулась и исчезла за дверью.

Брад оглянулся. Дверь вертелась на петлях вперед-назад. Брад подождал, пока она остановится, и снова вернулся к еде. Вкус еды — цыпленок с приправами, кукуруза в сметанном соусе и печеная картошка — казался знакомым и незнакомым одновременно. В животе забурчало, Брад погладил его.

— Тс-с, — велел он брюху. — Забыл.

Брад отложил вилку и сложил руки для молитвы.

«О еде мы Бога просим и хвалу Ему возносим».

Он взял вилку.

— Теперь хорошо. На пользу.

В кухне было совсем тихо, из-за яркого света ламп все вокруг казалось застывшим. В больнице свет был точно такой же. Брад вспомнил когда-то виденную картинку рая, огромные облака, парящие в небе. Над фермой тоже часто летали большие облака, они неслись над зелеными, коричневыми и золотистыми полями. Брад представил себе, как Милая идет под этими облаками сквозь высокую траву, ноги ее ласкает нежный ветерок, он будто сам, легко, без усилий, поднимает и опускает их. В обществе Милой Браду было спокойно, и он решил, что здесь безопасно. Хоть дерева тут и нет, но все равно много приятного. Столько вкусов, запахов, звуков и смешных картинок. Раньше он почему-то никогда с такими не встречался, но теперь вот они появились, словно годами ждали его в этой квартире.

От взгляда Милой что-то переворачивалось у Брада в животе. Он понятия не имел, что это там переворачивается, да вроде это и не в животе, а в груди. Сердце словно накрыли теплым одеялом. Брад не знал, стоит ли Милая за хлопающими дверями кухни или уже ушла, вернулась в поля, она, должно быть, там выросла. Он покачал головой. Ведь у лошадей рождаются маленькие лошадки, и у коров маленькие коровки. И люди такие же, сказал он сам себе. Люди не растут из земли.

Брад все быстрее двигал челюстями. Надо закончить ужин и пойти поискать Милую. Если он ее найдет, то сможет снова заглянуть ей в глаза, потрогать мягкие, теплые, как летнее солнышко, волосы. Лицо тоже хотелось потрогать, но, наверное, нельзя. Нельзя касаться чудесного Божьего творения такими неуклюжими пальцами. Четырьмя. Браду очень хотелось погладить нежную шелковую кожу, такую же, как у мамы. Раньше ему ничего так сильно не хотелось. Прекрасное чувство грозило поглотить его с головой, если это желание не будет исполнено.

Желание было новым. Каждая клеточка тела трепетала от восторга. От счастья даже грустно становилось. Брад немного испугался и хотел встать, но не знал, что делать дальше. Никакой определенной цели у этого нового ощущения не было. Хотелось еще раз повидать Милую, потрогать. И скорее. Но нужно спать. Об этом напомнило тело. По складу Брад был жаворонком, он знал это наверняка, как и то, что Земля вертится. Надо поспать, а потом проснуться, так происходило всю жизнь. Он встанет и пойдет навестить звериков в телевизоре, надо проверить, не случилось ли с ними чего. А если они окажутся там, внутри, надо попробовать отыскать туда дорогу, чтобы покормить их, а не то они оголодают и обидятся.

Джим сидел за письменным столом и оглядывал комнату. Переехав в эту квартиру, он первым делом превратил одну из спален в кабинет. Джиму нравилось, что работать можно в любое время. Все, что нужно, в этой комнате уже было. Вторые экземпляры из его офисной библиотеки стояли на полках. Стоило это немало, но зато появилась уверенность в себе. Джим читал. На книгу мягко светила лампа, выгнув длинную шею. Надо было пройтись по одному старому «делу». Джим устал, слова сливались в набор непонятных знаков. Он в десятый раз перечитал одно и то же предложение, потом поднял голову и посмотрел на две кипы книг, лежащих по обеим сторонам стола.

Из гостиной позвала Андрена.

— Ты закончил?

У Джима затекла щека, все это время он подпирал голову рукой. Пришлось выпрямиться.

— Сейчас, — крикнул он чуть громче, чем надо.

— Ну Джимми! — Она начала канючить. — Я тут лежу на диване одна-одинешенька — Андрена замолчала и прислушалась. Тихо. — Да забудь ты о своих законах! Тебе что важнее? Чего ты хочешь больше?

— О законах забывать нельзя, — решил подыграть он. — На них государство стоит.

Андрена рассмеялась. Джим улыбнулся и захлопнул книгу. Медленно выбрался из кресла: мышцы шеи и ног совсем затекли. Адвокат выключил свет и попытался прогнать дрожь из коленок. Слегка притоптывая, он вошел в гостиную.

— Джимми! — продолжала взывать Андрена. У нее на коленях лежал журнал, который она рассеянно перелистывала. Мужа Андрена не видела, и Джим решил тихонько подкрасться к ней со спины.

— Ну хватит на сегодня. — Андрена послюнявила указательный палец и потерла чернильное пятно на левой руке. Ей никак не удавалось припомнить, где же она испачкалась. Андрена прокрутила в памяти прошедший день. Вот она сидит за рабочим столом и постукивает ручкой по ладошке, нервы на пределе, срок сдачи статьи уже подошел. Вот приперся Френк, показал фотографию. Просто прелестно! И так голова не варит, а он еще и отвлекает.

— Ты на меня совсем внимания не обращаешь! — громко причитала Андрена, лежа на диване. — Это… безобразие! Мы женаты всего четыре месяца, а ты уже мной пренебрегаешь.

— Ам!

— Мама! — взвизгнула Андрена и всплеснула руками. Журнал упал на ковер, по дороге ударившись о столик. Андрена вскочила и дала мужу шлепка. Джим отпрыгнул и нахально рассмеялся.

— Ты, ты, ты…

— Кто? Ну кто?