Антропогенный фактор - Виталий Забирко

Полдела было сделано. Завтра предстояло провести на местности геодезическую разметку, но это уже детали.

Отключив аппаратуру, я блаженно потянулся и заказал секретарю кофе. Давно напряжённо не работал и устал изрядно. Будь это на Земле, зашёл бы в бар, выпил рюмку-другую, расслабился, отдохнул… Здесь же навязываться в гости к кому-нибудь не хотелось, а в одиночку я пить не умел.

Попивая кофе, я подошёл к окну. Солнце уже село, и над горизонтом белела узенькая полоска блеклой угасающей зари. Соврал я вчера Ютте – никакой красоты на Мараукане не наблюдалось. А дух у меня захватывало от жути высотобоязни и её преодоления. Преодоление своих недостатков всегда порождает возвышенные чувства.

Вполне возможно, что и сегодня вечером Ютта сидела на краю платформы, зачаровано созерцая круговращение светотеней на плато, создающее иллюзию жизни. Но когда тьма опустилась на планету, Ютта ушла.

Внезапно я поймал себя на мысли, что с гораздо большим удовольствием, чем вчера, сидел бы сейчас с ней на краю платформы, свесив ноги. Темнота притупляет врождённые фобии и делает людей ближе.

Я представил, как мы сидим на краю и, запрокинув головы, смотрим на звёзды… И хмыкнул. Размечтался. Старость подкрадывается, что ли, если появляется тоска по юношеской романтике? Недаром говорят: что старый, что малый…

В окнах коттеджа Ютты свет не горел – то ли ушла к кому-то в гости, то ли опустила жалюзи, то ли легла спать.

Допив кофе, я отправил чашку в утилизатор и вышел из коттеджа. Куги, прикорнувший на крыльце, обрадовано вскочил и запрыгал вокруг меня. Я сел на ступеньки, запрокинул голову и посмотрел на небо. Звёзды просматривались только в зените: сзади небосвод закрывал коттедж, а спереди – чёрная трапеция Усечённой Пирамиды. Куги не стал класть голову мне на колени, а сел рядом. Скосив на него глаза, я увидел, что он, тоже подняв голову, смотрит на небо. Тогда я не выдержал и расхохотался. Вот тебе и вся романтика… Хороша пара!

– Ладно уж, – сказал кугуару и потрепал его за загривок, – если не идёшь ночевать к хозяину, будешь спать у меня. Попробую, что ты за подушка.

В некоторых коттеджах горел свет, в некоторых – нет, и зелёное поле между домами представлялось в ночи слабоосвещённой улицей земного посёлка, расположенного у самого подножья Фудзиямы. В полумраке перспектива скрадывалась, и казалось, что «улица» заканчивается у самой горы, хотя между платформой и Пирамидой было не менее километра. А над всем над этим, усиленный ночной акустикой, катился волнами неумолчный рокот марауканского прибоя.

В крайних коттеджах на противоположном конце платформы свет не горел, однако света из окон других домиков хватило, чтобы различить, как там, выскочив из-за коттеджей, стремительно метнулась тень, пробежала за околицу воображаемого посёлка и сгинула у подножья горы, спрыгнув с платформы.

Умиротворённую созерцательность как ветром сдуло. Так шустро бегать человек не мог, а в то, что мне померещилось, я не верил. Куги тоже. Вытянув шею, он замер в напряжённой позе, вглядываясь туда, где мелькнула тень. Как хищник, почуявший добычу.

Я поднялся с крыльца и открыл дверь.

– Куги, идём в дом!

Имитант и ухом не повёл, продолжая неподвижно всматриваться во тьму. Я подхватил его, зашвырнул в прихожую, вошёл следом и закрыл дверь. Куги попытался выскользнуть наружу, но не успел. Тогда он сел на пороге и стал требовательно смотреть то на меня, то на дверь.

– Вот уж нет! – заявил я. – Сиди здесь, если хочешь, но охотиться тебе не позволю. Это не твоя игра.

Пройдя в спальню, я открыл чемодан, достал аптечку и вынул из неё ампулу с фиолетово-кристаллическим порошком, очень похожим на фармакологическую дозу перманганата калия. Подняв рукав комбинезона, скотчем прикрепил ампулу к запястью и снова опустил рукав. Затем попытался представить, как бы поступил на моём месте обыкновенный обыватель, увидев, что из проулка между коттеджами коммодора и экзоархеолога Леоноры Мшинской выбегает громадный паук, бежит к краю платформы и сигает вниз? Так и я поступлю – открыто, а потому – нагло.

Куги продолжал нести сторожевую службу у двери, но с собой я его брать не стал – авось, не на охоту направляюсь.

– Оставайся здесь, – приказал, зная, что он меня понимает, – я скоро вернусь.

Отодвинул имитанта ногой, вышел на крыльцо и плотно закрыл за собой дверь. Что удивительно, кугуар и не подумал биться о дверь и жалобно скулить. Похоже, Борацци наделил имитанта гораздо большим интеллектом, чем можно было подумать с первого раза.

Шагая к противоположному краю платформы, я вдруг подумал, что для полной идиллии земного посёлка чего-то не хватает. Ночь, звёзды, по сторонам коттеджи со светящимися окнами, трава под ногами, шум прибоя, вроде бы создавали иллюзию ночи в приморском посёлке на Земле, но всё-таки какого-то штриха не доставало. Отнюдь не Луны – причём тут Луна, когда на Земле безлунных ночей хоть отбавляй? И только подойдя к коттеджу коммодора, я понял, в чём дело. Для полной иллюзии не хватало запахов моря и звона цикад. Не иллюзия, а выхолощенное подобие, которое уже на второй день начинало надоедать. Впрочем, появилось тут одно хелицеровое, но контактировать с ним не хотелось. Особенно тактильно.

Я взошёл на крыльцо и позвонил в дверь. Никто не ответил. Тогда я нажал на кнопку и не отпускал до тех пор, пока из динамика не раздался недовольный голос коммодора.

– Кто?

– Планетолог Астаханов. Откройте, коммодор, неотложное дело.

– А до утра неотложное дело отложить нельзя? – сухо скаламбурил Гримур. – Я уже лёг спать.

– Боюсь, нельзя.

– Погодите, оденусь…

Возился Гримур никак не меньше десяти минут. Когда он открыл дверь, то предстал передо мной в домашнем халате и босиком, если так можно выразиться о его голых генетически уродливых конечностях. За это время можно было надеть дюжину халатов.

– В чём дело, Вольдемар?

– Я только что видел, как Араней выскочил из коттеджа и спрыгнул с платформы вниз, – оттесняя Гримура, сказал я и переступил порог. – Он сбежал? Или вы его гулять выпускаете?

– Гулять?! – Брови Гримура удивлённо взлетели, но выражение лица осталось беспристрастным. – Что вы, Вольдемар, Араней опасный хищник, а не домашняя собачка, требующая выгула, – снисходительно произнёс он и мягко придержал меня за локоть, но я почувствовал – в случае чего, из его захвата не вырваться. – И сбежать Араней не мог – клетка у него гарантированной прочности, к тому же цельная, без дверцы.

– Вы уверены, что он там? – спросил я, указывая глазами в задёрнутый звукопоглощающей занавесью угол.

– Да. Спит. Ему тоже нужен сон.

С намерено нескрываемым недоверием я посмотрел в глаза коммодора. Он спокойно встретил мой взгляд, и как показалось, в зрачках мигнули смешинки. Как будто Гримур понимал основную цель моего визита и откровенно насмехался.

– Хотите посмотреть?

– Не мешало бы убедиться.

– Тогда погодите минуту, приглушу освещение, – понизив голос, сказал коммодор. – Араней в большей степени, чем я, не переносит яркий свет. Понизить освещённость! – приказал он секретарю коттеджа.

И без того скудное освещение холла померкло до полумрака.

– Только тихо… Не разбудите… – полушёпотом предупредил Гримур, подвёл меня к занавеси и приоткрыл её.

В темноте я с трудом различил прутья клетки, за которыми угадывалась тёмная масса паука с семью тускло-голубыми плашками глаз.

– Убедились? – прошептал Гримур, опуская занавесь и отводя меня к двери. – Восстановить освещение!

– Убедился… – Я изобразил на лице растерянное недоумение. – А что же я тогда видел?

– Эх, Вольдемар, Вольдемар… – покачал головой коммодор. – Обычно люди два раза на одни и те же грабли не наступают.

– Вы хотите сказать… Фантом?!

– Другого объяснения не нахожу.

– Да уж, опростоволосится… Извините, что разбудил из-за пустяка.

– Чего там, бывает…

Гримур взялся свободной рукой за косяк двери, намекая, что пора бы и честь знать, но я, будто не замечая, продолжал оправдываться:

– Понимаете, закончил сканирование грунтов, вышел на свежий воздух… А тут…

Уловка сработала.

– Не хотите ли выпить? – предложил Гримур, меняя тему разговора. Определённо, продолжать беседу об Аранее он не желал. Мало того, хотел отвлечь моё внимание.

– Выпить?.. В общем-то, не против… Но вы же спать ложились?

– После вашего визита вряд ли сразу усну. А спиртное – хорошее снотворное.

Гримур увлёк меня к бару у противоположной стены холла и только здесь, наконец, отпустил мой локоть.

– Присаживайтесь. Что будете – виски, водку, коньяк?

– А чей у вас коньяк? – спросил я, вспомнив, как на этом самом месте координатор Ктесий угощал меня аристонским кофе. Я не гурман, чтобы вкушать экзотические напитки, имеющие мало общего с земными прототипами.

– Всё спиртное у меня с Земли.