Лидия. Головная боль академии (СИ) - Натали Лавру

Летом Брендан звал меня замуж, но я отказалась выйти за того, кого без труда завалю во время поединка на мечах или саблях, даже не применяя магию, и кто после поражения побежит в распутный дом — показывать куртизанкам своего бравого стойкого солдатика.

В общем, не моих высот голый сокол.

Брендан, в общем-то, неплохой парень. Когда приезжает, помогает маме по хозяйству и отчиму в делах. К Кэт относится по-доброму насмешливо, но никогда не обижает её. Но что касается женщин, тут его глазки-угольки косят то на одну юбку, то на другую.

И вот, стоило мне приехать домой на каникулы, снова здрасьте: Бренди недвусмысленно буравит меня взглядом.

Самое интересное, что он в меня не влюблён. Я нравлюсь ему внешне, но главное моё достоинство, по его мнению, — это герцогский титул.

А теперь кулстори!

Когда-то отец Брендана, Аман де Грийе, был маминым женихом. Да-да! Они чуть не поженились.

Если бы это случилось, Бренди был бы моим братом, а не Катарины. Или я вообще не появилась бы на свет.

К счастью, мама узнала, что её жених живёт на два дома, и заставила того жениться на Аннабель, матери Брендана. Впрочем, тот брак продлился всего несколько мгновений, и мама Кэт тут же вышла замуж за дядю Альбаргана, у которого к ней любовь-судьба.

Моя мама до сих пор прохладно относится к Аннабель, хотя та ежедневно завтракает с нами за одним столом. Зато папа и дядя Альбарган, его заместитель-управляющий, — друзья. Ну, и мы с Катариной вместе с детства.

Вот так у нас всё запутано.

— Лидия, прогуляемся? — выцепил меня Брендан после завтрака.

— Десять минут. У меня много дел, — неохотно ответила я.

— Ты всё такая же холодная. Воительница. Валькирия.

«Ты меня ещё амазонкой назови!» — мысленно закатила я глаза.

— Чего тебе надо?

— Чтобы ты вышла за меня. Моё предложение ещё в силе.

— Мой ответ по-прежнему «нет».

Бренди приосанился и оправил и без того ровно сидящую военную форму. Видимо, приготовился себя рекламировать.

— А ты не думала, что тебя с твоим кошмарным характером никто не захочет брать в жёны? И ты так и останешься одна?

— Ты, значит, готов пожертвовать собой? — я иронично приподняла бровь.

А этот малый высокого мнения о себе! Он ещё в детстве дразнил меня, что я буду бегать за ним.

Ха! Не сложилось.

— У меня хватит сил совладать с тобой, — заявил самоуверенно. — Ты ведь заметила, как я изменился за эти полгода. Многие девушки мечтают заполучить меня.

Брендан хорош собой, чего уж греха таить. Блондин с тёмно-карими глазами и правильными чертами лица. Высокий, мускулистый, статный.

Жаль, бабник и брехун.

— Так не томи девушек! — ответила я. — Исполни их мечту! — и добавила: — Со мной тебе всё равно ничего не светит. Если только фингал…

Про Ромери не стала ему рассказывать. Ибо мои отношения — пока тайна.

— Сразимся? — ещё больше раздраконился Брендан.

— Завтра на рассвете, — уже привычно назначила время встречи я.

Что ж, уложу ещё одного кандидата в женихи. Как ни крути, а я в прямом смысле сногсшибательна.

Примерно так автор представляет Лидию, с поправкой, что уши менее острые и волосы прямые.

* * *

Лидия

В мамин юбилей Чики-чики выбрал объектом обожания папулю. Пыхтел, чиркал по папочкиному ботинку красным карандашиком, и, стоило его отодрать от ноги, тут же возвращался.

— Чики-чики! Ну, что за несносный пёс? — поругалась я и забрала собачонку. — Ну, всё! Сегодня же сварю зелье и напою тебя.

— А не проще его кастрировать? — предложила мама. — Чик-чик нашему Чики-чики — и всё. А то он тут уже всех достал.

— Нет! — резко возразила я, подивившись маминой кровожадности.

Проще, конечно, отпазгнуть ему бубенчики, но, во-первых, кастрированные собаки чаще болеют и быстро жиреют. Во-вторых, Чики-чики настолько крохотный, что даже кошка Аська вдвое крупнее его. То есть стреляет наш снайпер вхолостую. А раз потомства не предвидится, то зачем отрезать яйца? Варварство!

Так что я снова заперла страдающего от нехватки плотской любви пса у себя. От греха подальше. И надо бы решить вопрос с его поведением как можно раньше, а то мама в моё отсутствие может учинить произвол.

— Кто ещё постоит за мужскую честь, как не Лидия? — когда я вернулась, высказался Амавер[1], наследный принц Оросской империи и по совместительству мой троюродный брат.

— Зачем калечить животное, если вопрос можно решить менее варварским способом? — ответила я.

— Уверен, профессор де Грасс без ума от тебя, — вмешался в диалог дядя Ард.

— О, да! Обычно она вызывает меня по громкой связи так: «Адептка Ферб, немедленно в лабораторию зельеварения!» — я, как могла, изобразила грозный тон профессора.

Все посмеялись, даже мама, которая не любит вспоминать академию.

Мамуля с профессором де Грасс знакома лишь шапочно, так как во времена её учёбы зельеварение преподавал магистр Фенек, мужичок строгих правил и не любящий общение с адептами. Но теперь Фенек перевёлся в другое заведение и его успешно заменили лучшей кандидатурой. Так что мне с преподавателем по профильному предмету повезло.

Мне нравится учиться. И наукой заниматься нравится. Изобретение новых зелий — это прям моё. Не представляю, как я буду выкраивать время на любимое занятие, если возложу на себя герцогские обязанности. Будь моя воля, я отказалась бы от титула и передала бразды правления младшему брату или сестре. Проблема лишь в том, что я — единственный ребёнок в семье, и неизвестно, сподобятся ли мои родители ещё на один подвиг.

* * *

За столом в нашей разношёрстной компании далеко не все чувствовали себя в своей тарелке. Особенно молодняк.

Катарина, завидев наследного принца Амавертиэля, будто кол проглатывала — ни слова из неё не вытащишь. Впрочем, и детей тёти Санты и дяди Лионеля Кэт тоже сторонилась.

Немногим лучше обстояли дела у Эмиля, которого природа одарила концентрированной девичьей застенчивостью. Он боялся общаться со своими кузеном и кузинами, хотя они родня и по отцу, и по матери[2].

Богиня! Меня окружают интроверты, ковыряющиеся в тарелочках, когда рядом с ними сидят монархи! Что Кэт, что Эмиль… И оба прибились ко мне. Видимо, дружбой со мной компенсируют неуверенность в себе.

С сыновьями тёти Санты я не нашла общего языка. Наверное, потому что они малявки: Маркусу четырнадцать, а Максимильяну одиннадцать. Эти двое вроде нормальные, не дикие, но общаются только друг с другом и с родителями. Как будто и не демоны вовсе, а послушные мальчики-зайчики. Как их так воспитывают вообще? Видимо, батя Лионель их строжит, пока