Страна премудрых пескарей. Очерки истории эпохи - Нурали Латыпов

Совершено правильно, но это абсолютный стратегический просчет Запада в ответ на наш такой же стратегический просчет.

Экономический кризис 2000-х годов заставил понять очевидный факт: неопределённость путей дальнейшего развития ЕС может оказаться более пагубной, чем глубокая интеграция, лишающая страны их суверенитета, или дезинтеграция.

Реформистский потенциал Лиссабонских соглашений иссяк, и, несмотря на «кризис согласия», с начала нового десятилетия мы наблюдаем новую актуализацию интеграционного дискурса. Самое сложное, что предстоит в ближайшей перспективе, – это изменение договоров ЕС. Об этом, как о насущной необходимости, говорил ещё в ноябре 2012 года прежний глава Еврокомиссии Баррозу: «Нам нужен настоящий, глубоко интегрированный экономический и валютный союз для того, чтобы преодолеть кризис доверия»[1].

Эта цитата Баррозу очень характерна: Евросоюз нуждается в том, чтобы страны были глубоко интегрированы и экономически, и валютно. Но в то же время европейцы постоянно вставляют палки в колёса формирования Евразийского экономического союза. То есть Евразия им не нужна. А что, Евразия рылом не вышла? Это вызывает по меньшей мере удивление: двойные стандарты в чистом виде.

Лиссабонские соглашения, определявшие развитие ЕС в последние годы, фактически представляли собой замену одних компромиссов другими. В первую очередь это касается введения с 2014 года новой системы голосования по принципу «двойного большинства» – решения в совете будут приниматься только в случае, если за них проголосовало более 55 % стран (более 15 стран), представляющих не менее 65 % населения ЕС. Пока ещё любая страна ЕС может инициировать возвращение к правилам Ниццкого договора, но с 2017 года новый принцип станет единственным.

Однако тенденции таковы, что принятие решений квалифицированным большинством со временем распространится и на эти сферы. Таким образом, самые сильные и населённые страны ЕС смогут расширить свой контроль над европейскими процессами. Дольше всего сопротивление «диктату большинства» можно ожидать в сфере внешней политики и в вопросах безопасности.

Эволюция европейских диаспор

Вызовом для стабильности в ЕС может стать вопрос этнорелигиозных меньшинств. Влияние мусульманских диаспор в Европе будет расти наряду с ростом их численности, уже сейчас составляющей около 19 млн человек. Практически все они – мигранты или их потомки во втором – третьем поколении.

После терактов в Париже в январе 2015 года, ответственность за которые возлагается на радикальных исламистов, европейская миграционная политика претерпит изменения. Одновременно на фоне экономического кризиса будут урезаны социальные льготы для мигрантов. Для такого рода решений базис уже готов – в ноябре 2014 года Европейский Суд Справедливости постановил, что страны ЕС имеют право самостоятельно определять размеры и структуру социальных выплат, а также отказывать в предоставлении социальных льгот мигрантам.

Очень вероятно, что концепция евроислама хотя и подвергается сейчас сомнениям, но в новых формах получит поддержку и финансирование. Поддержку могут получить исламские учебные заведения, что позволит готовить европейских проповедников и отказаться от приглашения далёких от европейских ценностей улемов с Ближнего Востока. Такая практика пока не получила широкого распространения, но ещё в 2008 году в Стокгольме при поддержке государства был открыт колледж исламских наук, а немного позже факультеты исламской теологии стали появляться в германских университетах. Очень вероятно, что теперь такая практика будет адаптирована и другими странами Европы. Косвенным показателем, что политика уже сейчас меняется в этом направлении, служит то, что в Германии в ряде земель ислам уже признаётся официальной религией – в Гамбурге, Бремене, вскоре в Нижней Саксонии и ещё нескольких землях, если опыт будет сочтен удачным. Официальный статус даст возможность, помимо облегчения ряда ритуальных вопросов (забой скота в мечетях, проведение похорон по исламскому обряду и др.), получать для строительства культурных центров, коллективных мероприятий и т. д. финансирование из бюджета, а не от ближневосточных спонсоров. Контроль в обмен на финансирование позволит успешнее бороться с рекрутированием добровольцев в ряды террористических групп, что стало неприятным сюрпризом во время сирийской войны и агрессии ИГИЛ.

Очень правильно приводятся сведения по поводу открытого в Стокгольме колледжа исламских наук и т. д. Но мы пытаемся как бы заново изобрести колесо: Ислам Каримов в Узбекистане пошёл таким путем задолго до европейцев. Европейцам, кстати, стоило почаще смотреть на азиатов не как на варваров: у того же Каримова европейцы могли бы поучиться. Когда возник первый позднесоветский конфликт (в конце 1980-х годов вспыхнула война между узбеками и киргизами в Ошской области), то население пограничных районов Узбекистана рвалось, чтобы помочь своим соплеменникам. Каримов не обладал нынешней силой, он только начал укрепляться, но он всё сделал, чтобы этого не случилось. Почему? Ошская область когда-то входила в состав Кокандского ханства, а потом всё было поделено по другим принципам Сталиным. Это отдельная история. Но с другой стороны, получается: там преобладают узбеки, и по логике данная территория должна принадлежать Узбекистану. Но Каримов понимал не только арифметику, но и алгебру политики – высшую политику. Он понимал: да, мы это сделаем, а что будет с преобладанием таджикского населения в Бухарской и Самаркандской области? Посеешь ветер – пожнёшь бурю. Это напрямую касалось Каримова. И он взял под контроль образование мусульманских проповедников. Кстати, этим же путем идут и в Казани. Двое руководителей российских мусульман – Равиль Гайнутдин и Талгат Таджуддин – ведут такую конструктивную линию.

Между прочим, румыны в попытках проглотить Молдавию создают прецедент, когда достаточно мощная венгерская диаспора потом возьмёт курс на отделение.

Во Франции, несмотря на долю в населении страны менее 10 %, мусульмане составляют 60 % обитателей тюрем.

Некогда Генри Киссинджер задал шуточный, но очень содержательный вопрос: «Кому мне позвонить, если я хочу поговорить с Европой?» Время сомнений прошло, и теперь можно определённо сказать, что это будет звонок в Берлин. Нынешний канцлер Ангела Меркель старается не торопить события, и её политика требует весьма филигранной работы – соблюдая меру, одновременно укреплять позиции Германии, а также институты ЕС. По сути, задача реформирования ЕС возложена на Германию – у этого процесса должен быть лидер, а брюссельская бюрократия уже достигла своего преобразовательского потолка. По словам канцлера Меркель, «в Европе сложилась ситуация, когда все говорят, что мы можем развивать всё что угодно, но мы не можем менять договоры (Европейского союза). Я не думаю, что мы можем таким образом построить реально функционирующую Европу».

Здесь очень интересная цитата. Киссинджер тут, конечно, лукавит. Штаты после второй мировой войны, принеся некоторые жертвы, получили самые большие дивиденды. Они смогли сделать по-настоящему управляемую Германию. Там есть куча секретных соглашений, куча рычагов, включая силовые и т. д. Вплоть до того, что (по данным людей, которым мы доверяем), существует документ о праве вето США на решения канцлера, поэтому Штаты во всём поддерживают Германию, в то же время не давая ей выйти за рамки этого коридора, и через Германию вертят всей Европой. Поэтому для Штатов Германия очень важный элемент. И поэтому же они изо всех сил будут эту Германию поддерживать. Второй приводной ремень от США к ЕС очевиден – через англосаксонскую солидарность, то есть через Англию.

Германия является инициатором жёстких санкций в отношении России, введенных в 2014 году, и одновременно фактическим творцом конфронтации, которая послужила им причиной. К началу 2015 года ситуация обозначилась таким образом, что устремления Германии к востоку от Европы начали вступать в противоречие с её амбициями в ЕС. Политика Берлина может породить реакцию отторжения, вплоть до того, что в перспективе возможно разрушение глубоко укорененного в новейшей европейской традиции франко-германского альянса.

Усиление Германии в европейской политике сопровождается подчёркнутой скромностью заявлений и готовностью соблюдать интересы соседей.

Отношения ЕС и США имеют симбиотический характер. Сложно сказать опредёленно, какая из сторон от них больше выигрывает, особенно сейчас, когда на фоне спада гегемонии Вашингтон стремится упрочить все имеющие союзы. С другой стороны, для ведущих европейских стран с потенциалом глобального участия в мировой политике американская политика служит своего рода проводником. В случае Германии отношениям не повредили даже тяжёлые скандалы, связанные с отказом США вернуть Германии 300 тонн принадлежащего ей золота, а также с прослушиванием телефонов немецких политиков, в том числе и федерального канцлера. Однако скандалы серьезно повлияли на общественное мнение – согласно опросу общественного мнения, проведенному еженедельником Der Spiegel 6 июля 2014 года, 57 % немецких респондентов высказались за большую самостоятельность Германии от США в вопросах внешней и оборонной политики, а 69 % опрошенных заявили о том, что их доверие к альянсу с США отныне подорвано.