Заговор Древних - Вячеслав Грацкий

— Мы всегда неплохо ладили с ним, — пожал плечами ведьмак. — В свое время именно он отдал мне ядовитые жвала, что сослужили мне верную службу в моих опытах… моих душевных опытах…

— Что-то раньше я не видел у тебя этой гадости…

— Вот тут ты прав, витязь! Ибо раньше они не росли из моего тела! — злобно прошипел ведьмак. — Пока ты не уничтожил его! Владыка пауков спас меня от смерти, удержав мою душу здесь, в этом мире, и подарил мне новое тело, но взамен!..

Ведьмак едва не захлебнулся от злости.

— Взамен он приобрел власть над моей душой! Какое бы тело я не избрал своим пристанищем, он будет всегда владеть мною! Я обречен вечно служить ему, этому гадкому насекомому! — ведьмак заскрипел зубами. — Все мои способности, все мои умения и бесценный опыт я вынужден направлять на то, чтобы утолить его вечный голод! Теперь каждую ночь я принужден исторгать для него души! Прошла немного времени, но мне осточертели все эти бандитские хари, которых мне приводят каждый вечер!.. Но знай же, что скоро я впервые сделаю это с удовольствием! Скоро. Но не сейчас! Вначале мне хотелось бы удовлетворить иную жажду…

Надев толстую рукавицу, ведьмак снял с жаровни железный прут, раскаленный докрасна. Ткнул им в грудь витязя и медленно повел его вниз, до самого паха. Витязь зарычал, изо всех сил сжал челюсти, стараясь удержать рвущийся из него крик.

— Рычи-рычи! — удовлетворенно заметил ведьмак. — Не хочешь кричать, не кричи, но я-то знаю, как тебе больно! Но все это цветочки, по сравнению с той болью, что ждет тебя вскорости, когда твоя жалкая душонка попадет в цепкие тенета Великого Мизгиря!

Прут скворчал, выжигая плоть, испаряя выступающую кровь, но неумолимо вычерчивал на теле витязя причудливый рисунок. Мстислав рычал, как бешеный зверь, скрежетал зубами, его тело билось от нестерпимой боли об стену, вздымались и опадали огромные бугры мускулов, всегда такие внушительные и такие бесполезные сейчас. Наконец, завершив свое творение, ведьмак отступил на несколько шагов и придирчиво оглядел работу.

— По-моему, получилось неплохо. Прошу любить и жаловать! Портрет моего повелителя. Кстати, скоро он станет и твоим…

— Никогда! — прохрипел витязь. Его голова бессильно упала на грудь, и он невольно увидел на груди переплетение багровых линий, складывавшихся в рисунок огромного мизгиря.

— Ладненько, пока с тебя хватит, — ведьмак положил уже остывший прут назад, в огонь. — Пора подкормить хозяина, черт бы его подрал!

Ведьмак направился к выходу, на пороге обернулся.

— Только будь добр, никуда не уходи, хорошо? Я скоро! — он улыбнулся своей шутке и покинул подвал.

А вскоре на пороге появились крепкие гридни, волочившие за собой изрядно избитых бородатых мужиков разбойничьего вида. Несмотря на то, что на них не было живого места, они были еще в сознании и не забывали крыть своих мучителей благим матом. Все время, пока их втаскивали, раскладывали на пыточных ложах, в подземелье стояла отборная ругань. Дружинники никак не реагировали на оскорбления. И только когда работа была закончена, а разбойники лежали, вытянутые по струнке, один из гридней от души залепил одному затрещину. Голова мужика дернулась и его вопли разом стихли.

— Не стоило тебе упоминать мою мать, дерьмо собачье, — потирая кулак, сказал гридень.

— Осторожней! — предупредил его товарищ. — Он не должен сдохнуть здесь, им еще на колу надо покорячиться!

Когда они проходили мимо витязя, тот не удержался, крикнул:

— Вы хоть знаете, ребята, кому служите? Вы знаете, что вашего князя уже давно нет в живых! Что в вашем княжестве заправляет колдун, нацепивший личину князя! Слепцы, неужто не видите!

Одни из воинов шагнул к нему вплотную, тихо сказал:

— Ты лжешь, собака! — воин сплюнул под ноги витязю. — Но даже если ты и прав, это ничего не меняет!

— Что ты говоришь, воин? Ты же присягал князю!

— Какому князю? — взъярился гридень. — Тому, кто полгода не платил нам деньги? Не выдавал оружие, одежду, еду? Из-за которого разбежалось полдружины? Который на старости лет выжил из ума, и занимался только пьянками да гулянками? В то время как всякое ворье растаскивало казну и княжество? Ты об этом князе говоришь? Если он мертв, то я только рад этому! И сейчас мне все равно, кто разгребает то дерьмо, что осталось от того князя, будь он хоть трижды колдун! Главное, что он его разгребает!

— Как бы там ни было, я дружинник великого князя… — начал было Мстислав, но его перебили.

— Да, конечно, — глумливо согласился воин. — А я волхв Белоян!

Второй гридень хохотнул, хлопнул товарища по спине, и они ушли, оставив Мстислава беситься от ярости.

— Хорошие парни, не так ли? — на пороге появился ведьмак. — Надеюсь, теперь ты в полной мере понимаешь, как условны и относительны в этом мире понятия добра и зла, правды и кривды?!

Мстислав не ответил, погруженный в тягостные размышления.

— А теперь смотри, витязь, смотри и трепещи! Ибо скоро тебя постигнет та же участь!

Ведьмак склонился над одним из разбойников. Черные жвала вонзились в грудь человека, и тот взвыл страшным голосом. Его тело бешено затрепыхалось, как в лихорадке, заскрипели удерживавшие его ремни. Разбойник орал и визжал так, что временами витязю закладывало уши. От этих криков очнулся второй разбойник и с ужасом уставился на соседнее ложе.

— Что он делает? — заорал он. — Что он с ним делает? Ради всех богов, скажите, что он делает!

В какой-то момент разбойник не выдержал ужасного зрелища и отвернулся. И только витязь продолжал смотреть, впитывая каждый звук, каждый вопль и наливаясь черной ненавистью…

Ведьмак оторвался от жертвы, оставив на теле парочку небольших отверстий против сердца. Но человек еще жил, если, конечно, можно было назвать жизнь без души жизнью. В подземелье воцарилась зловещая тишина, которую распороли шаги ведьмака, неторопливо подходившего ко второй жертве.

— Значит, тебя интересует, что я сделал с твоим приятелем? Охотно отвечу — я вынул из него душу! Надеюсь, теперь тебе станет гораздо спокойнее, не так ли? — ведьмак нагнулся и разбойник заверещал, когда жвала пробили ему грудь.

Когда все кончилось, ведьмак вынул чистый платок, промокнул несколько капель крови, залетевших ему в лицо, и повернулся к витязю. Заметив его наполненный ненавистью взгляд, удивленно вскинул брови.

— Тебя никак взволновала судьба этого отребья? А ведь я их даже не убил! Ведь они преступники и душегубы, поэтому их ждет кол. А что касается душ, так не все ли равно, где отбывать вечные муки — у Ящера или у паучьего владыки?