Испытание человечностью (СИ) - "Серый Кукловод"

— Ты же не забыла, что именно ты была моей учительницей на протяжении этих двух лет? И я прекрасно осведомлён о многом и в твоей версии есть множество не состыковок и недоговорок. — Заметил Дима и прищурившись посмотрел на неё. — Кто предложил тебе план и когда?

— Какой же ты внимательной, но… — Мощное давление сковало Диму, а ужас начал растекаться по нему. — Я же тебе сказала, Воланд. — Холодно произнесла она. — Тебе не стоит вмешиваться в это, ты не можешь осознать всего приходящего и повилять на грядущее. Ты всё поймёшь, когда он придёт заявить свои права.

— На что? — Еле спросил Дима, а лице Валькьери появилась широкая лисья ухмылка.

— На трон.

******

За прошедшие годы Седьмой Священник стал всё меньше и меньше узнавать свою любимую церковь. Казалось, что наступали времена хуже, чем “Ересь”, хотя после столь печального события они должны были наоборот сплотиться и стать сильнее как никогда.

– “Что же пошло не так?” —Спрашивал сам себя Седьмой Священник.

И ответом ему был один единственный еретик, что появился два года назад. Демонолюб, который наверняка был связан с богомерзкой организацией. Но никто ему не верил! Считали дураком и высмеивали, а ведь он пытался всех их спасти!

Он был одним из десяти великих Священников, избранных самой Розарией, любимицей богов! Так почему он в место призвания получил лишь насмешку? Его проповеди стали посещать меньшее количество людей

Почему он так привязался к Люциферу? У Седьмого Священника было что-то вроде чуйки на… Зло или тьму. И два года назад он впервые так отчётливо её почувствовал: во время принятия новичков в клан, когда каждый должен был поклясться своим богом.

Конечно Седьмой священник не был бездумный фанатиком, который сжигал людей за одно лишь имя или не веру в богов. Но тогда он почувствовал в том человеке нечто страшное, могущественное, что-то дремлющее внутри него. Тогда-то он и понял, что нужно спасти его душу или хотя бы остановить грядущее, но вмешалась Валькьери.

– “Глупая женщина! Она не понимает, что вырастит то, чем не сможет управлять!” —Воскликнул про себя Седьмой Священник, уходя.

Но напрямую он не мог противостоять Валькьери. С тех пор он пытался бороться: проводил проповеди на которых говорил об опасности, настраивал других священников и членов церкви, но ничего больше ему не позволяли делать.

Как будто кто-то могущественный позволял ему словно ребёнку играться, а как только доходило до чего-то серьёзного, то все его попытки сразу сводились на нет. Особенно ему не нравилось, что их великий глава — святая Розария не слушала его. В последнее время она вообще отдалилась от всех, что сильно начинало волновать Седьмого Священника.

Поэтому он решился на отчаянную меру: проникнуть во время дня Великих Двенадцати, когда глава церкви разговаривает напрямую с богами.

Конечно это дело было очень опасно и рискованно, вплоть до отречения от церкви, но он обещал себе рискнуть. Перед ликом богов он должен был ей указать на проблему! И остановить грядущее пока не поздно.

Каждый год глава церкви богов отчитывает перед одним из Двенадцати и этого события Седьмой Священник ждал на протяжении нескольких месяцев. Сам разговор проходил в главном соборе церкви перед статуями всех двенадцати. В самом святом месте, куда допускались только самые высокие челны, одним из которых был конечно Седьмой Священник.

Пройдя по тайному проходу, он не скрытно прокрадывался мимо стражников с помощью скрывающих артефактов, чувствуя негодование и стыд.

– “Я один из высших членов церкви! А должен скрываться словно вор.” —Возмущённо думал он. — “Нет, моя цель важнее этих мелких неудобств!”

Остановившись около огромной запечатанной двери, на которой были изображены величайшие из богов. Врата в обитель святых охраняли двое сильнейших Sрангов церкви и от их проницательного взгляда было не спрятаться. Поэтому даже сокрытием Седьмого Священника встретили направленным оружием.

— Это я. — Он протянул им свой символ в виде римской цифры семь. — У меня срочное послание главе и Великим богам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Ритуал нельзя прерывать. — Двое воинов заблокировали проход.

Вдруг они услышали тихий голос, который разнёсся по их сознаниям.

— Впустите его. — Стражники быстро узнали голос главы церкви и уже через несколько секунд отворили огромные двери.

Как только Седьмой Священник переступил порог, то дверь за ним захлопнулась. Прямо в центре, окружённая лунным светом, сидела на коленях и склонив голову Розария. Она была одета в кристально-чистое одеяние верховной жрицы богов, а её голову закрывала прозрачная вуаль.

— Зачем ты прервал меня, Мандур? — Спросила Розария.

Лишь глава церкви имел право называть Священников их истинными именами. Во время посвящения они отрекались от своего имени.

— Моя госпожа, Великие боги. — Мандур сел на одно колено и склонил голову. — Я пришёл сюда из-за великой опасности. Боюсь грядёт что-то ужасное.

— Ты уже говорил это, Мандур и о еретике, который находиться под защитой Маршала и влиятельных семьях.

— Не только это, моя госпожа. Наша церковь… Она изменилась. Больше я не чувствую той теплоты и спасения. Люди стали меньше нас уважать! Прихожан становиться меньше, а когда я пытаюсь что-то изменить, то всё идёт прахом.

— Ты один из моих самых близких приближённых, но с каждым разом я всё меньше понимаю тебя, как и остальные члены церкви. Ты стал одержим. — Её голос был тих, но для Мандура он был сродни грому.

Он не мог поверить в услышанное. Неужели и она не верит ему? Считает одержимым…

— Вы не понимаете! Еретиков становиться всё больше и больше! Неизвестный строит планы против нас и его нужно остановить пока не случилось непоправимое! — Он почти прокричал от отчаяния.

Тут тело Мандура сковало, а по телу начал распространяться первородный ужас.

— О Мандур, бедный Мандур. — Она поднялась и сквозь прозрачную ткань он увидел горящий красным взгляд. — Я позволяла тебе заниматься своими делами, но ты стал слишком напористым. — Она грустно покачала головой.

— Невозможно. — Опустошённо произнёс Мандур. — Вы ведь самая чистая из нас, как вы могли поддаться их скверне. — Он не верил в происходящие. — Вы голос богов…

Тут он услышал, как она громко рассмеялась. И этот был первый раз, когда он слышал её смех. Его взгляд же направился на статуи богов. Некогда великие и благородные они растеряли всё своё величие и покрылись множеством трещин.

— Я не голос богов, как и не их наместник. — Она за секунду очутилась прямо передним, но прошла мимо. — Когда я только стала главой, то думала, что смогу справиться, но нет. С каждым годом я видела всё отчётливее и отчётливее правду.

— Какую правду? — Горло Мандура пересохло.

— Они не слышат меня, как и тебя, как и всех остальных. Они уже давно никого не слышат и ни с кем не разговаривают.

— Что? — Шокировано произнёс Мандур.

— Этот секрет главы церкви несут уже несколько столетий. Мы поддерживаем верну людей, когда богам на нас уже давно покинули.

— Если всё это время боги покинули нас, тогда ради чего мы всё это делали? — Голову Мандура безжизненно обвисла. Открывшаяся правда сломила его.

— Без нас наступил бы хаос. — Она равнодушна пожала плечами. — Но скоро этому настанет конец. Тогда ты увидишь новый мир, который создаст Он.

— Кто? — Он слабо поднял голову.

— Истинный Бог. — Её голос был таким торжественным, а взгляд безумным.

— А как же другие?

— Большинство уже приняло нового бога, а те, кто отринут его… Они умрут во имя него. — Тут вновь раскрылась и Мандур услышал тяжёлые шаги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Уведите его. — Приказала Розария. — Это для твоего же блага. — Она посмотрела на Мандура. — Когда ты увидишь, что Он сделает, то всё поймёшь.

Мандур даже не сопротивлялся, когда его подхватили и унесли. Дверь вновь закрылась и Розария вновь осталась одна. Глава церкви вернулась на своё место в лунном свете, как вдруг из тени вышла фигура. Фигура в чёрном села рядом с ней, а лунный свет окрасился в алый. Они продолжили молиться ещё около часа.