Мир приключений № 8, 1962 - Леонид Платов

Отец молча слушал разговоры мальчиков и пристально смотрел перед собой в ветровое стекло на дорогу, по которой медленно брели коровы. Шофер нажал на гудок, и коровы степенно расступились перед машиной.

Они не торопились и не шарахались, как овцы. Пастух, молодой загорелый парень в черном пиджаке и серой кепке с узеньким козырьком, узнал капитана, приветливо помахал ему рукой.

За живописным поселком шофер свернул в сторону и взял курс прямо на Арарат. Из Еревана Арарат виден не часто, лишь тогда, когда его не засвечивает солнце и облака не закрывают небо. Всякий раз, когда Костя смотрел на его высокую, покрытую снегом вершину, он вспоминал Курилы. Там, наверное, снег покрывал бы всю гору сверху донизу.

— Здесь недалеко мой дед Баграт, — сказал Самвел своим гортанным голосом.

— А где он? — спросил Костя.

— Пасет отару на берегу Аракса.

Отец обернулся:

— Я знаю твоего деда Баграта. Он заходит к нам на заставу. Почтенный человек!

Последний поворот — и впереди высокая темная стена. За стеной, над купами зеленых деревьев, виднелась мачта, а на ней красный флаг. Когда машина подъехала еще ближе, за листвой показалась крыша дома.

— Вот мы и приехали, — произнес капитан.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Застава! Много раз, приезжая к деду Баграту, Самвел издали видел, как из широких зеленых ворот выходили пограничники, выезжали машины, но никогда еще ему не приходилось бывать за высокими стенами, в которых проделаны бойницы. Если враг нападет, то сквозь узкие щели можно стрелять, лежа за пулеметом или опустившись на одно колено.

Когда вездеход въехал в ворота, которые распахнул дежурный, у Самвела забилось сердце. Сейчас он увидит то таинственное, что скрыто за этими глухими стенами.

Машина въехала в маленькую густую рощу. Это о ней писал в письмах Косте его отец. Когда-то очень давно, лет двадцать назад, писал он, пограничники решили посадить во дворе заставы деревья. И каждый солдат, который начинал свою службу на заставе, оставлял память о себе — сажал маленькое деревцо, ухаживал за ним. Каждый — по одному маленькому деревцу, и теперь здесь выросла густая роща.

Машина прошелестела колесами и остановилась у крыльца небольшого дома. Навстречу из двери вышли несколько человек. Высокий сержант с красной повязкой на рукаве взял руку под козырек, то есть приложил руку к краю широкополой зеленой панамы, какие в жару носят пограничники, и доложил о том, что происшествий на границе нет.

Докладывал он весело и привычно громко, а глаза его нащупали в глубине машины Костю. И Костя тоже ответно улыбался. С сержантом он уже познакомился в начале зимы, когда они с отцом впервые приехали на эту заставу.

— Ну, вылезайте! — обратился капитан к ребятам.

Он вышел из машины, обернулся и нагнул вперед спинку кресла, на котором сидел, чтобы мальчики могли выйти.

Костя одним прыжком очутился на земле. С зимы здесь все преобразилось. Буйно расцвели деревья; в их гуще на разные лады пели тысячи птиц — для них это был оазис среди опаленных солнцем пустынных холмов.

— Здравствуй, Виктор! — крикнул Костя сержанту.

Сержант схватил его за плечи и приподнял кверху:

— Привет, следопыт! А ты все как перышко, ничуть не поправился.

На крыльцо вышли еще несколько солдат и старшина, коренастый, с круглым обветренным лицом.

Увидев Самвела, который стоял у машины, он спросил:

— Ну, а черненький кто будет?

— Это Самвел, друг моего Кости, — ответил капитан. — Знаешь деда Баграта? Его внук.

Старшина внимательно посмотрел на Самвела, словно стараясь его припомнить, но так и не вспомнил. Он отозвал капитана в сторону и начал о чем-то шепотом говорить ему. При этом они оба то и дело посматривали на рощу. Глаза капитана сузились, и он пристально оглядывал плотно сомкнутые кроны деревьев.

Самвел услышал, как он тихо спросил старшину:

— Когда это случилось?

— Наверное, ночью, — так же тихо ответил старшина, — а заметили мы всего час назад.

Самвел пытливо оглядывал двор заставы. Сквозь широко раскрытое окно виднелась белая стена комнаты, большой портрет Ленина, поблескивающие вороненым блеском автоматы. Их было много — длинный ряд. Налево, между домом и оградой, шла низкая бетонная стена. Костя остановился у ее края и, наклонившись, пристально смотрел вниз.

В глубине двора, у сада, словно сохнущий невод, висела натянутая волейбольная сетка. Вот, кажется, и все, что увидел Самвел, и, по правде говоря, был разочарован: он думал увидеть на заставе что-то необычное.

— Самвел! — позвал его Костя.

Самвел подошел и увидел за стеной небольшой бассейн, наполненный мутной водой Аракса.

— Смотри, какая грязная вода! — сказал Костя. — Разве в ней можно купаться?

Самвел кивнул головой:

— Конечно, можно. В Араксе почти всегда вода мутная. Особенно, когда в горах идут дожди. Они смывают и песок и глину.

— Тут не столько вымоешься, сколько перемажешься, — усмехнулся Костя.

— Вот аристократ! — подошел к мальчикам Виктор. — Погоди, привыкнешь!..

— Пошли домой, ребята! — позвал капитан. — Надо поесть с дороги… Да ты не робей, Самвел. Помни, что ты на пограничной заставе, а здесь люди боевые.

Одноэтажный домик, где жили офицеры, стоял по другую сторону рощицы, почти совсем ею скрытый. К нему надо было идти узкой тропинкой мимо беседки, построенной в самой гуще деревьев.

— Бежим! — предложил Костя Самвелу и устремился вперед по тропинке.

— Назад! — вдруг крикнул отец; в его голосе была тревога. — Вернись назад! Там кобра!..

Кобра! Костя, словно со всего размаха ударился о стену, остановился и отскочил назад, наткнувшись на Самвела.

— Не бойся, — успокоил его Самвел. — Ее можно подстеречь и убить.

— Из Еревана звонили, просили поймать живую для зоологического сада, — сказал Виктор. — Хотят послать куда-то в Свердловск… Ждем змеелова. Должен приехать из города.

— Мой дедушка Баграт может ее поймать, — предложил Самвел.

— Верно, — сказал капитан. — Я слышал, что Баграт ловко ловит змей.

— А где его искать? — спросил Виктор.

— На холмах у Аракса. Подойдешь к старинному монастырю и увидишь его отару.

— Можно нам с Костей к нему сбегать? — попросил Самвел.

— Ладно, — согласился капитан. — Отдохнете — и пойдете.

Отец, Костя и Самвел обогнули рощицу. Теперь она уже не казалась Косте такой приветливой, и он опасливо поглядывал на нее.

Они вошли в деревянный дом и через небольшую кухоньку прошли в комнату. Костя переступил порог и остановился: прямо на него с портрета смотрела мать. На фотографии она задумчиво сидела на берегу моря и чуть улыбалась, у ее ног бились волны. Костя помнил, что, когда отец фотографировал маму, он заставил Костю прыгать на берегу, чтобы рассмешить ее. Зимой этой фотографии на стене еще не было. Очевидно, ее увеличил какой-нибудь местный фотограф.