Игра в классики - Хулио Кортасар

Общество может быть образовано в любой части света, хотя лучшее место для него – Европа. Это общество должно функционировать постоянно, а значит, во все рабочие дни. У общества должно быть свое большое помещение или дворец, состоящий не менее чем из семи (7) зал или больших комнат. И т.д.

Итак, каковы семь зал дворца такового общества должны: первая зала должна быть занята делегатами белой расы и Президентом каковой цвета кожи такового; вторая зала должна быть занята делегатами стран желтой расы и Президентом каковой цвета кожи такового, третья…

И так – все расы, одна за другой, можно бы, конечно, перепрыгнуть через перечисление, но было уже не все равно теперь, после четырех рюмок каньи («Марипоса», а не «Анкап», что жалко, ибо это патриотическое словоизвержение вполне заслуживало такового); было совсем не все равно, потому что мышление Сеферино было кристаллографическим и оно требовало непременного наличия всех граней и всех точек пересечения, подчинялось законам симметрии и horror vacui [334], а потому:

…третья зала должна быть занята делегатами стран коричневой расы и Президентом каковой цвета кожи такового; четвертая зала должна быть занята делегатами стран черной расы и Президентом каковой цвета кожи такового; пятая зала должна быть занята делегатами стран красной расы и Президентом каковой цвета кожи такового; шестая зала должна быть занята делегатами стран пампской расы и Президентом каковой цвета кожи такового; и одна – та – седьмая зала должна быть занята «Штабом» всего такового Общества Наций.

Тревелера всегда приводило в восхищение это «та», которое разрушало строгую кристалличность системы, подобно таинственному изъяну в сапфире, так называемому «саду» сапфира – загадочной точке внутри самоцвета, которая, возможно, определяет слияние всей системы воедино, отчего и загорается в сапфирах небесным светом прозрачный крест, словно энергия, застывшая в сердце камня. (А почему он называется «садом», разве что по ассоциации с садом камней из восточных сказок?)

Сеферино гораздо менее склонный к пустопорожним рассуждениям, просто разъяснил важность данного вопроса.

Дополнительные подробности об упомянутой седьмой зале: в таковой седьмой зале дворца Общества Наций должен находиться Генеральный секретарь всего такового Общества и Генеральный Президент, также всего такового Общества, каковой Генеральный секретарь в то же время должен быть секретарем такового Генерального Президента…

Еще дополнительные подробности: в первой зале должен находиться соответствующий Президент, каковой всегда должен председательствовать в таковом первом зале; если говорить в отношении второго зала, то idem [335]; если говорить в отношении третьего зала, то idem; если говорить в отношении четвертого зала, то idem; если говорить в отношении пятого зала, то idem; если говорить в отношении шестого зала, то idem.

Тревелера умиляло это «idem», – должно быть, оно немало стоило Сеферино. Тут он необычайно снисходил до читателя. Однако дело дошло уже до самой сердцевины проблемы, и теперь перечислялось то, что Сеферино называл: «Замечательными задачами модели Общества Наций»:

1) Рассмотреть (чтобы не сказать установить) цену или ценность денег в мировом обращении; 2) определить сдельную оплату рабочим, жалованье служащим и т. д.; 3) определить все ценности на благо международной жизни (установить твердые цены на все продаваемые товары и обозначить, сколько чего стоит и кому чего сколько: сколько военного оружия должна иметь страна; сколько детей должна родить согласно международному договору каждая женщина и т. д.); 4) назначить, сколько денег должен получить по пенсии вышедший на пенсию и т. д.; 5) до скольких детей должна родить каждая женщина в мире; 6) как справедливо все распределить в международном масштабе и т. д.

Почему, задавался проницательным вопросом Тревелер, он все время твердит про свободу, чрево и демографию? В пункте 3) об этом говорится как о ценностях, а в пункте 5) это – конкретный вопрос, относящийся к компетенции Общества. Странные нарушения симметрии, строгого, последовательного и упорядоченного перечисления, но возможно, они-то как раз и были проявлением беспокойства и подозрения насчет того, что классический порядок всегда правду приносит в жертву красоте. Однако Сеферино тут же отбрасывал романтизм, в котором его заподозрил Тревелер, и давал наглядный пример распределения:

Известно, что каждая страна мира имеет соответствующее количество квадратных километров территории:

Итак, значит, пример:

А) Страна, которая имеет, предположим, 1000 квадратных километров, должна иметь 1000 пушек; страна, которая имеет, предположим, 5000 квадратных километров, должна иметь 5000 пушек и т. д.

(Из этого ясно, что по одному стволу на каждый квадратный километр);

Б) Страна, которая имеет, предположим, 1000 квадратных километров, должна иметь 2000 винтовок; страна, которая имеет, предположим, 5000 квадратных километров, должна иметь 10000 винтовок и т. д.

(Из этого ясно, что по 2 винтовки на каждый квадратный километр) и т. д.

Это относится ко всем соответствующим странам, которые существуют на свете: Франция – по 2 винтовки на каждый свой квадратный километр; Испания idem; Бельгия idem; Россия idem; Северная Америка idem; Уругвай idem; Китай idem и т. д.; это относится также и ко всем остальным видам военного оружия, которые существуют а) танки; б) пулеметы; в) террористические бомбы; винтовки и т. д.

(—139)

130

«Бритиш Медикл Джорнл» сообщает о новом типе несчастных случаев, которые могут происходить с детьми. Причина этих несчастных случаев заключается в том, что вместо пуговиц на ширинке детских штанишек стали использовать «молнии», сообщает наш корреспондент по вопросам медицины.

Опасность состоит в том, что крайняя плоть может оказаться защемленной застежкой «молнией». Уже зарегистрировано два подобных случая. И в обоих для избавления ребенка от боли пришлось прибегнуть к обрезанию.

Наибольшая вероятность несчастного случая возникает тогда, когда ребенок идет в туалет один. Стараясь помочь ему, родители могут лишь усугубить ситуацию, дергая замок в неправильном направлении, поскольку ребенок не способен объяснить, произошел ли несчастный случай, когда он застегивал «молнию» или когда он ее расстегивал. Если ребенок однажды уже подвергался обрезанию, травма может оказаться еще более серьезной.

Врач полагает, что откусив верхнюю часть «молнии» клещами или плоскогубцами, можно затем легко разъять две ее половинки. Однако придется прибегнуть к местному наркозу при удалении частички, внедрившейся в кожу.

(—151)

131

– Как ты думаешь, не вступить ли нам в национальную корпорацию монахов, творящих заклятье крестным знамением?

– Если выбирать между этой национальной корпорацией и национальным бюджетом…

– Потрясающе, чем мы там будем заниматься, – сказал Тревелер, наблюдая за дыханием Оливейры. – Я прекрасно помню: наши обязанности будут заключаться в том, чтобы творить молитву и осенять крестным знамением как людей, так и предметы, а также таинственные области, которые Сеферино называет различными частями отдельных мест.

– Оно, наверное, одно, это место, – сказал Оливейра как издалека. – Одно и совершенно определенное, братец.

– И еще будем осенять крестным знамением посевы и женихов, страдающих по причине счастливых соперников.

– Позови Сеферино, – произнес голос Оливейры словно из какой-то части отдельного места. – Как бы мне хотелось… Че, а ведь Сеферино, наверное, уругваец.

Тревелер ничего не ответил и поглядел на вошедшего Овехеро, который наклонился и щупал пульс у типичного истерикуса латиноамерикуса.

– Монахи должны постоянно сражаться со всяким духовным злом, – совершенно отчетливо проговорил Оливейра.

– Ага, – сказал Овехеро, чтобы подбодрить его.

(—58)

132

Стоит кому-нибудь начать что-нибудь объяснять, как я почему-то оказываюсь в кафе, во всех кафе: в «Элефант энд Каста», в «Дюпон Барбе», в «Саше», в «Педрокки», в «Хихоне», в «Греко», в «Кафе де ла Пэ», в «Кафе Моцарт», в «Флориане», в «Капулад», в «Ле де Маго», в баре, где стулья выставляют на площадь Коллеоне, в кафе «Данте», что в пятидесяти метрах от могилы Скалигеров и словно выжженного слезами лика Святой Марии Египетской в розовом саркофаге, в кафе напротив острова Джудекка, где старые обнищавшие маркизы долго и старательно пьют чай вместе с пропылившимися стариками, выдающими себя за послов, в «Хандилье», в «Флоккос», в «Клюни», в «Ричмонд де Суипача», в «Эль Ольмо», в «Клозери де Лила», в «Стефан» (что на улице Малларме), в «Токио» (которое в городе Чивилкой), в кафе «Шьен-ки-фюм», в «Оперн Кафе», в «Дом», в «Кафе дю Вье Пор», во всех кафе, где