Инквизиция - Иосиф Григулевич

Оттавиани потребовал от епископов обсудить эти еретические заблуждения и представить свои соображения о борьбе с ними в конгрегацию вероучения к концу года, сохраняя обо всем строжайшую тайну. Однако эта акция, направленная против обновленцев, с треском провалилась. Сведения о секретном циркуляре Оттавиани просочились в католическую печать. Французский епископат не побоялся нарушить предписание инквизитора и опубликовал свой ответ на его циркуляр, категорически отрицая наличие перечисленных еретических заблуждений. Епископы подавляющего большинства стран также отвергли обвинения инквизитора. Дело дошло до того, что Ватикан был вынужден тайное сделать явным: опубликовать циркуляр Оттавиани.[436] Инквизитор оказался в полной изоляции, но он все еще продолжал цепляться за свой пост. Однако дни его власти были уже сочтены.

8 января 1968 г. орган Ватикана «Оссерваторе Романо» опубликовал краткое сообщение о том, что пропрефект конгрегации вероучения кардинал Оттавиани подал в отставку со своего поста и что папа Павел VI отставку принял, назначив на его место югославского кардинала Франциска Сепера.

В отличие от Оттавиани, Сепер был назначен префектом (главой) конгрегации вероучения. До сих пор пост префекта числился за папой. Это нововведение означало, что папа римский устранялся от непосредственной ответственности за руководство деятельностью бывшей инквизиции.

В 1975 г. согласно новому положению о членах кардинальской коллегии в связи с достижением 80-летнего возраста Оттавиани был исключен из кардинальской коллегии.

Так бесславно закончилась карьера последнего инквизитора католической церкви кардинала Оттавиани, занимавшего этот пост с 1953 г.

Новый глава конгрегации вероучения кардинал Сепер считается обновленцем. В заявлении, которое сделал для печати Сепер в июле 1968 г., он пытался обрисовать деятельность своей конгрегации в самых радужных тонах: «Мои впечатления — отличные, — заявил Сепер. — Я мог убедиться, что моя конгрегация не является таинственным учреждением, пугалом, как часто считают даже католики. Здесь энергично трудятся на благо церкви. Все решения принимаются коллегиально и коллективно на еженедельных заседаниях на различных уровнях, имея в виду в первую очередь не столько осуждение доктринальных ошибок, сколько содействие теологическим исследованиям… Как и во всех науках, так и в теологии возможен и необходим прогресс при условии, что останется незыблемой субстанция и смысл истины, откровения, как это соответствует подлинному учению церкви».[437]

Успокоительные и оптимистические заверения кардинала Сепера не соответствуют действительности.

Конгрегация вероучения продолжает угрожать санкциями неугодным Ватикану богословам. В 1968 г. она призвала к ответу уже знакомого читателю швейцарского теолога Ганса Кюнга, отвергшего папскую энциклику «Humanae Vitae», осуждающую контроль над рождаемостью. Кюнг отказался предстать перед конгрегацией в качестве обвиняемого. Более того, он публично заявил: «От позорного процесса над Галилеем до сегодняшнего дня инквизиция принесла больше вреда, чем мы все теологи-обновленцы вместе взятые. Я говорю «инквизиция», а не конгрегация вероучения, как ее именуют теперь, ибо никаких перемен не произошло. Инквизиция была, инквизиция осталась. Соборные реформы оказались замороженными римской курией».[438] В феврале 1975 г. конгрегация вероучения сделала новое внушение Кюнгу за его резко критические по адресу Ватикана книги «Церковь» и «Непогрешимый? Один вопрос».

Наиболее решительные обновленцы, а таких с каждым днем все больше среди церковной иерархии, продолжают, и не без основания, усматривать в конгрегации вероучения прежнюю инквизицию, которая тормозит процесс обновления церкви. В декабре 1968 г. в швейцарской печати было опубликовано заявление, подписанное 40 выдающимися католическими теологами, в их числе — голландцем Эдвардом Шиллебеексом, швейцарцем Гансом Кюнгом, французами Шеню и Ивом Конгаром, американцами Джоном Маккензи и Роландом Мурфи, выдвигавшее требование сменить персонал конгрегации вероучения, который на данном этапе «не отражает законного многообразия теологических школ и современного образа мыслей».

«Мы отдаем себе отчет, — говорится в заявлении, — что мы, богословы, можем даже ошибаться в наших изысканиях, но мы убеждены, что наши ошибочные теологические мнения не могут быть исправлены средствами принуждения. Мы надеемся, что наша свобода будет уважаема всякий раз, когда мы провозглашаем или публикуем наши обоснованные теологические воззрения…».[439]

Такого рода выступления заставляют Ватикан лавировать, идти на разнообразного рода уступки. Не случайно, что именно в том же 1968 г. в разгар полемики между сторонниками и противниками конгрегации вероучения австрийский кардинал Франц Кёниг, возглавлявший ватиканский секретариат по делам неверующих, выступил с сенсационным заявлением на конгрессе лауреатов Нобелевской премии в Линдау о готовности церкви реабилитировать Галилея. Призывая к сотрудничеству ученых с церковью, Кёниг обещал «устранить все барьеры, все преграды, воздвигнутые прошлым». Кардинал при этом признал: «Быть может, одним из величайших препятствий, столетиями преграждавших все пути к примирению религии и естественных наук, был процесс над Галилеем.

Его осуждение воспринимается сейчас особенно болезненно, ибо все мыслящие люди — как верующие, так и неверующие — считают, что Галилей был прав, и именно его научные открытия стали прочным фундаментом современной механики и физики. Открытый и честный пересмотр дела Галилея кажется сейчас особенно необходимым для того, чтобы люди поверили в искреннее стремление церкви поддерживать истину, справедливость и свободу. Католическая церковь, несомненно, готова сейчас к такому пересмотру. Его полную беспристрастность гарантирует ныне выяснение ряда вопросов религиозной доктрины, абсолютно неясных во времена Галилея».

И вот 10 ноября 1979 г. в Ватикане состоялось заседание Папской академии наук, посвященное 100-летию со дня рождения Альберта Эйнштейна. В самом этом факте нет ничего особенного. Ведь юбилей Эйнштейна отмечался во всем цивилизованном мире. С докладом на этом совещании выступил папа Иоанн Павел II. Папа не ограничился тем, что воздал хвалу Эйнштейну, он также признал, что Галилео Галилей был незаслуженно осужден церковью. Иоанн Павел II сказал:

«Галилею пришлось пострадать от людей и учреждений церкви, не вполне понимавших законность автономии науки (по отношению к вере, — И. Г.) и считавших, что наука и вера противостоят друг другу. Я предлагаю, чтобы теологи, ученые и историки в духе искреннего сотрудничества подвергли бы углубленному анализу дело Галилея и беспристрастно признали бы ошибки, кто бы их ни совершил, устранив тем самым все еще порождаемый этим делом во многих умах дух противоречия, который препятствует плодотворному согласию между наукой и верой, между церковью и миром».[440]

Это выступление папы вызвало сенсацию, ибо впервые глава католической церкви признал, что Галилей был несправедливо осужден инквизицией. Но минул 1984 г., а «дело Галилея» все еще не пересмотрено. Создается впечатление, что выступление папы в защиту Галилея, сделанное с опозданием в несколько столетий, призвано было хоть частично восстановить авторитет католической церкви, сильно пошатнувшийся в наш век научно-технической революции и коренных социальных сдвигов.

Ватикан не отказался от свойственных ему авторитарных методов управления церковной машиной, от окриков и угроз в адрес неугодных ему церковных кругов, в частности тех, которые выступают за более действенные и решительные меры в области социальных преобразований. Об этом говорит такой факт, как публичное осуждение в 1968 г. папой Павлом VI в Боготе (Колумбия) левых католиков и священников, борющихся против олигархии и империализма, а также привлечение папой Иоанном Павлом II в 1984 г. к ответственности перед конгрегацией вероучения представителей «теологии освобождения» за их симпатии к марксизму. Об этом же свидетельствует возрождение в 1975 г. церковной цензуры на работы и выступления клира. Как сказано в соответствующем декрете конгрегации вероучения «О контроле пастырей церкви над книгами» (L'Osservatore Romano, 10.IV 1975), отмена Индекса запрещенных книг в 1966 г. вовсе не означала ликвидацию цензуры над публикациями, которая якобы необходима в интересах морали верующих. Теперь такая цензура официально восстановлена для всех служителей церкви, которые впредь могут печататься только с согласия вышестоящей инстанции. На их книгах должны вновь красоваться средневековые формулы церковной цензуры «Имприматур» (в печать) и «Нихиль обстат» (не возражаю). Декрет вводит вновь должность книжного цензора в епархиях и монашеских орденах. В том же декрете делается попытка поставить под контроль церкви и выступления мирян.