Инквизиция - Иосиф Григулевич

Францисканец Пелайя точно смотрел в воду: его постигла именно такая участь. Не успела книга «Священники — это люди» появиться на прилавках книжных магазинов, как «великий инквизитор» кардинал Оттавиани изгнал ее автора из францисканского ордена, а книгу включил в Индекс.

Но все это было последними конвульсиями системы, которая давно уже изжила себя. Репрессии кардинала Оттавиани, его истошные вопли против коммунизма, его призывы ни на йоту не отходить от старых догм, установок и предрассудков только усугубляли противоречия в католическом лагере. Рушился старый колониалистский порядок. Пробудились к независимой жизни народы Азии и Африки. Знамя социализма взметнулось над Кубой. Рос и крепнул социалистический лагерь. Человек, советский коммунист, впервые поднялся в космос. Мир вступил в полосу гигантской научно-технической революции. Сотни миллионов людей всех рас и континентов открыли себе путь к знаниям. В этих условиях старое церковное здание, разукрашенное средневековыми догмами, казалось анахронизмом даже для многих церковников. Большинство из них требовало перемен, обновления, реформ, а некоторые и приспособления не только к этому изменяющемуся на наших глазах миру, но и к тому новому, обновленному, свободному от тьмы невежества и эксплуатации миру, который неминуемо наступит завтра…

НОВАЯ ВЫВЕСКА, СТАРЫЕ ПОРЯДКИ?

Эти настроения, это желание перемен, стремление приспособиться к новым условиям второй половины XX в. господствовали на II Ватиканском соборе (1962–1965). На соборе возобладали так называемые обновленцы, требовавшие обновить фасад католической церкви, реформировать ее структуру, упразднить такие ее одиозные учреждения, как конгрегация инквизиции и Индекс запрещенных книг, прекратить политику отлучений и анафем. Обновленцы выступали за диалог с еретиками — протестантами, православными, мусульманами, буддистами, иудеями, за признание научных достижений, за более гибкую политику в социальном вопросе, за поддержку стран «третьего мира». Обновленцы выступали также за диалог с марксистами, с неверующими, считая, что церковное осуждение коммунизма и отлучение коммунистов принесло церкви больше вреда, чем пользы.

Сторонники прежнего реакционного курса — традиционалисты, консерваторы, лидером которых выступал глава конгрегации инквизиции полуслепой кардинал Оттавиани, потерпели на соборе сокрушительное поражение.

На соборе одним из первых выступивших с критикой конгрегации инквизиции был английский епископ Роберте, потребовавший установить «инквизицию над инквизицией». В пресс-центре собора Роберте заявил журналистам: «Члены св. канцелярии используют методы, за которые их немедленно отдали бы под суд в Англии. Было бы хорошо, чтобы современная инквизиция не была похожей на средневековую. По моему мнению, теперь между ними нет больших различий. Разумеется, в XX веке куда труднее убивать, сажать в тюрьмы, но инквизиция продолжает порочить людей и коверкать их судьбы».[424]

Не менее резко высказался на соборе 25 октября 1963 г. о деятельности департамента Оттавиани и немецкий кардинал Фрингс — член президиума собора: «Методы инквизиции не соответствуют современной эпохе, ее деятельность вызывает всеобщее возмущение» (Ibid., p. 291).

Заявление Фрингса было встречено соборными отцами аплодисментами. Разъяренный Оттавиани попросил слово для ответа. Еле сдерживая себя от негодования, инквизитор сказал: «Во-первых, я решительно и категорически протестую против сказанного здесь о св. трибунале. Несомненно, это произошло в результате чистого невежества; я сознательно употребляю это слово, чтобы не сказать другое, противное христианскому милосердию. Совершается огромная ошибка, когда отрицается, что св. трибунал всегда обеспечивал участие в своей работе самых знаменитых и солидных авторитетов. Нападками на св. трибунал наносится оскорбление самому папе, который является его главой».[425]

Однако попытка прикрыться авторитетом папы римского не помогла инквизитору. Павел VI, сменивший на папском престоле Иоанна XXIII, сообщил кардиналу Фрингсу, что он разделяет его мнение о св. трибунале.

На соборной сессии в октябре 1964 г. с требованием отменить Индекс и прекратить инквизиционные процессы выступил швейцарский богослов аббат Ганс Кюнг, профессор Тюбингенского университета.

В 1964 г. вышла на французском и итальянском языках книга католического деятеля Ганса Кюнера «Индекс романус» (Kuehner H. Index Romanus. Roma, 1964.), изданная католическими издательствами, в которой автор требовал отмены Индекса. «Индекс глуп, ископаем, полностью скомпрометировал себя, это единственная книга, которую следует запретить», — утверждал автор. Этот обвинительный акт против Индекса широко циркулировал среди соборных отцов. На соборе с требованием отмены Индекса выступили американский кардинал Кашинг, французский епископ Уйг, немецкий епископ Клевен и др.[426]

«Церковь всегда опаздывает, — заявил на соборе 28 сентября 1965 г. индийский архиепископ Д'Соуза. — Только теперь мы пытаемся высказаться за свободу вероисповеданий, хотя уже 150 лет тому назад она была провозглашена во многих странах. Нам потребовалось 40 лет после «Коммунистического манифеста» Карла Маркса, чтобы папский престол выпустил энциклику «Rerum Novarum». Мы знаем об осуждении Галилея, но это не единственный такого рода приговор. Были осуждены Ламенне, Фрейд, Тейяр де Шарден и другие. Мы должны заявить здесь: хватит осуждений и занесений в Индекс!» (Ibid., p. 857).

О Галилее говорили и другие участники собора, требуя его реабилитации. Французский епископ Элшиже обвинил церковь в том, что она занимает ретроградную позицию по отношению к культуре и науке. «В современной истории символом этого отношения является дело Галилея, — заявил епископ. — И не следует говорить необдуманно, что это дело относится к далекому прошлому. Осуждение этого человека не было отменено. Многочисленные ученые считают, что церковь и сегодня относится к науке так, как теологи, осудившие четыре столетия тому назад этого великого и честного ученого. Было бы знаменательным жестом, если бы церковь воспользовалась четвертым столетием от рождения Галилея и смиренно реабилитировала его. Современный мир ждет от церкви не только добрых намерений. Он ждет фактов».[427]

Требования соборных отцов отменить инквизицию и Индекс заставили Оттавиани изменить тактику. Цепляясь за свой пост, он стал заверять, что готов подчиниться решениям собора. В октябре 1965 г. в связи со своим 75-летием инквизитор дал интервью журналисту итальянской газеты «Коррьере делла Сера», в котором заявил: «Я жандарм, стоящий на страже сейфа с драгоценностями. Вы думаете, я выполнил бы свой долг, если бы заколебался, прикрыл бы один глаз, оставил бы мой пост? Дорогой сын, семьдесят пять лет — это семьдесят пять лет! Я их прожил, защищая определенные принципы и определенные законы. Если ты скажешь старому жандарму, что законы будут изменены, то понятно, что старый жандарм сделает все от него зависящее, чтобы этого не произошло. Но если законы все же будут изменены, то бог несомненно даст силы старому жандарму встать на защиту новых ценностей, в которые он верит. После того, как новые законы превратятся в сокровище церкви, обогатят ее сейф, над всем возобладает только один принцип — служить церкви. А эта служба значит — подчинение ее законам. Слепое подчинение. Я ведь слепой».[428]

К тому времени инквизитор почти ослеп, но отнюдь не потерял свойственной ему энергии и привязанности к своей должности. Однако его лицемерным заверениям в готовности перестроиться никто не верил. Кто-кто, а уж соборные отцы знали, что верховному инквизитору церкви доверять нельзя, и, как мы увидим, они на этот счет не заблуждались.

Папа Павел VI был вынужден пойти навстречу пожеланиям соборных отцов. Выступая 18 ноября 1965 г. перед собором, он заявил, что осуществит реформу римской курии. «И чтобы наши слова не звучали бездоказательно, — сказал папа, — мы можем сообщить, что в ближайшее время будет опубликован новый статут св. трибунала».[429]

Наконец 7 декабря в органе Ватикана «Оссерваторе Романо» был опубликован папский декрет «Integrae Servandae», изменявший название конгрегации «священного» трибунала и устанавливавший ряд новых норм в ее деятельности. Старая инквизиция преобразовывалась в конгрегацию вероучения, она лишалась титула «верховной», упразднялся пост комиссария — прокурора инквизиции. Конгрегации вменялся в обязанность экзамен новых доктрин и новых мнений; с этой целью она должна изучать эти доктрины, поощрять «научные конгрессы» для их обсуждения. Декрет сохранял за новой конгрегацией право на осуждение доктрин, противных вере, но теперь соответствующее решение могло быть принято только с учетом мнения местного епископата. Декрет обещал опубликовать устав конгрегации, но до сих пор это обещание не выполнено, и устав все еще держится в строгом секрете.