Возлюбленный враг - Джейн Фэйзер

На рассвете следующего дня она стояла у постели Алекса, в последний раз вглядываясь в любимое лицо.

— Джед, если ты будешь продолжать обтирать его настоем из улиток и прикладывать компрессы, он быстро поправится, я уверена. Жар уже немного спал сегодня, и, думаю, уже нет угрозы гангрены.

— А что я ему скажу, когда он спросит о вас? — возразил Джед. — Когда он узнает, что вас нет, это на много недель задержит его выздоровление.

— Не сердись на меня, Джед, — сказала Джинни сквозь слезы. — Ты же знаешь, что у меня нет выбора. Если я останусь здесь вопреки желанию мужа, он с легкостью узнает имя генерала, и ничто не спасет карьеру Алекса, как только правда выплывет наружу.

— А может, генерал вызовет его на дуэль и убьет? — прагматично предложил Джед.

— Это глупо, Джед. — Я не терплю убийств, тебе это хорошо известно! — воскликнула она. — Если бы это был выход, я бы оставила мужа истекать кровью на поле боя.

— Вот и нужно было так сделать, — пробормотал солдат. — Всем стало бы легче. — Потом, увидев ее лицо, он смягчился. — Вы должны поступать так, как считаете правильным, госпожа, пусть это кажется бессмысленным и мне, и генералу.

— Он все поймет, если ты расскажешь ему, — прошептала она. — Я бы осталась и все объяснила ему сама, но не осмеливаюсь. — Она не сказала, чего боится — своего мужа или самое себя, но Джед подозревал, что вероятнее последнее. Как только Апекс сможет говорить, он не позволит ей покинуть его, какие бы причины она ни называла, и она не устоит перед его напором.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появился Гилл Кортни, уже одетый в дорогу.

— Кто он? — требовательно спросил Гилл, собираясь подойти к кровати. Джед сделал молниеносное движение, и через мгновение Гилл оказался в коридоре, оттесненный массивным телом солдата.

— Это не ваше дело, сэр, — сказал Джед, закрывая за ним дверь. — Дайте госпоже спокойно попрощаться.

— Ах ты, наглый мерзавец! — Гилл поднял кулак, но Джед был проворнее и сильнее, он схватил его руку и заломил назад. Лицо Гилла посерело от боли, когда Джед сжал руку еще крепче, и, наконец, он покорно согнулся. — Ты заплатишь за это, — проскрежетал он сквозь сжатые зубы и, потирая руку, когда Джед отпустил его.

Губы Джеда скривились в насмешливой и недоверчивой гримасе Джинни вышла из комнаты — глаза ее блестели от слез, она кусала дрожащие губы. Она прошла мимо них, словно не замечая, и вышла на улицу, где их ожидала карета. Впереди было мучительное и медленное путешествие в этой старой карете, но Гилл был еще слаб, чтобы ехать верхом, да и бедро сильно беспокоило его после горячки. Впереди было две недели враждебности и неудобств, пока они доберутся до Дорсета, где их ожидает неизвестность.

— Джед, будь ты проклят, куда ты подевался?

Раздраженный рев достиг ушей Джеда, когда он шел по лестнице с кувшином воды, над которой поднимался пар.

— Иду, — проворчал он. — У меня только две ноги, генерал. — Он вошел в комнату и вздохнул при виде Алекса, сидевшего на постели и пытавшегося справиться с чулками. — Давайте я помогу, — сказал он, ставя кувшин. — Хотя не понимаю, о чем вы думаете, вставая, едва спал жар. Просто не знаю.

— Я больше ни минуты не вынесу в этой тюрьме, — воскликнул Алекс, пытаясь скрыть облегчение, когда откинулся на спинку кровати и позволил Джеду натянуть чулки. Он так чертовски слаб, сил у него не больше, чем у котенка, но если он пролежит здесь хотя бы еще минуту, все время думая… он скорее горло себе перережет.

Тяжело опираясь на Джеда, он спустился вниз и вышел на улицу. В деревне повсюду были следы находившейся здесь армии, а поле боя представляло собой голую, истоптанную землю, простиравшуюся до самого горизонта. Вокруг почти никого не было. Жители деревни пытались вернуться к нормальной жизни; несколько военных, как и Алекс, остались здесь залечивать раны. Алекс, медленно шагая рядом с Джедом, мрачно думал о том, что ничто не залечит его самой глубокой раны. Почему она не осталась, почему не доверила ему найти выход из положения, которое, как он сам признавал, было чертовски сложным?

Она мало рассказывала ему о муже, чувствуя, что он не хочет знать о мужчине, который первый обладал ею. Но само ее молчание подсказало Алексу, что Гилл Кортни не был для нее другом. Что сделает такой человек с неверной женой, которая во имя стрясти и любви соединила свою судьбу с врагом? Примет ли он объяснение, что она считала его мертвым? Простит и забудет? Судя по краткому описанию, которое Джед дал Гиллу Кортни, Алекс очень сомневался в этом.

Днем и ночью его изводила тревога о ней, не говоря уже о боли одиночества. Время от времени в нем вспыхивало негодование оттого, что она снова ушла от него, нарушив договоренность, достигнутую в Грэнтли Мэнор, и он представлял, как доберется до нее и… Но потом гнев оттесняли воспоминания о ее мягкости, ее голосе и смехе, и ему хотелось зарыдать от чувства утраты.

Он понимал, что она нашла единственно верный выход. Если ее муж заявил о своих законных правах, любовник не мог ни на что претендовать, а у женщины вообще не было никакого выбора в этом вопросе. Но ведь она и не дала ему возможности поискать иной выход, не подождала, пока он придет в сознание, чтобы они могли, по крайней мере, обсудить ситуацию, построить какие-то планы на будущее. Даже если она вынуждена была уехать с Кортни, они могли бы что-то придумать… Но она ушла из его жизни без единого слова, оставив его, пока он был слишком слаб, чтобы что-то предпринять; настолько слаб, что даже не мог сесть в седло!

Джед, почувствовав, что генерал сильнее оперся на его плечо, с тревогой взглянул на него. Генерал, казалось, как-то весь сжался, стал худым как жердь и ссутулился, лицо его было изможденным, глаза запали. И неудивительно — после такой долгой болезни и почти смертельной раны! Но тяжелый моральный удар будет долго мешать его выздоровлению, если Джед ничего не придумает.

— Наверное, вы понадобитесь в Лондоне, как только окрепнете и сможете туда поехать, генерал, — сказал он. — Там сейчас много работы. Поговаривают о суде над королем.

— Да, — равнодушно согласился Алекс. — Но я этого не одобряю. Нет необходимости в смерти короля.

— Чем раньше вы там появитесь и выскажете свое мнение, тем лучше, — сказал Джед с веселой готовностью. — Нельзя же бесконечно сидеть тут, на севере.

— У меня никогда не было намерения болтаться на севере, — холодно заявил Алекс. — Но, может, ты расскажешь мне, как я выберусь отсюда, если не могу пройти и десяти шагов без твоей помощи!

Джед ничего не ответил, поскольку в этом не было смысла, но решил почаще заставлять генерала высказывать мнение о казни короля. Если его удастся расшевелить, чтобы он занял твердую позицию по этому вопросу, тогда уж ничего не удержит его от поездки в Лондон, чтобы заявить о своих взглядах. И когда начнется вся эта кутерьма, может, ему и удастся позабыть о госпоже Кортни.