Алчность - Анита Берг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После того как Софи в раздражении уехала из замка, Дитер почувствовал, что больше не получает никакого удовольствия от важных для его положения в обществе вечеринок и званых обедов. Теперь он считал их бесполезной тратой времени: всегда одни и те же люди, одни и те же разговоры… Постепенно он прекратил устраивать такие приемы, и сам не посещал их. Прошло некоторое время, и в его ежедневнике остались только деловые встречи.
Дитер понял, что лучше всего чувствует себя дома, то есть в замке. Он получал большое удовольствие, занимаясь перепланировкой поместья. Ребенком он слишком много времени проводил наедине с самим собой, чтобы теперь бояться одиночества. Более того, он почувствовал, что часто его тянет побыть одному. Его вполне устраивали такие вечера с очень вкусным ужином, превосходным вином, музыкой, подобранной им по своему вкусу, и хорошей книгой.
Последним, от чего он отказался, были случайные связи. Как-то в постели со своей новой девушкой он поймал себя на мысли, что абсолютно не помнит ее имени, к тому же оно и не интересует его. Когда-то романы нужны были ему, чтобы удовлетворить потребность в сексе, но с годами эта потребность ослабла. Дитер понял, что довольно долго может вполне обходиться без секса. Когда он вспоминал, как вел себя с женщинами, то чувствовал что-то вроде угрызений совести: он был слишком эгоистичен, чтобы его можно было назвать хорошим кавалером. Теперь он уже не искал женщину — если роман складывался, он просто плыл по течению, но это случалось все реже и реже. Кроме того, укладывая в постель новую женщину, он даже отдаленно не ощущал такого удовольствия, как в молодости: в этих связях всегда чего-то недоставало, но чего именно, он не знал.
Дитер с болью понял, насколько он изменился и какой неуравновешенной стала его жизнь, в тот день, когда умерла Могги. Кошка была уже очень старой, но умерла она мирно, во сне. Дитер сам вырыл могилку в любимом месте Могги, в розовом саду. Пару раз копнув землю, он остановился, оперся о лопату и заплакал. Насколько он помнил, плакал он лишь пару раз в жизни — когда погиб Брюс и когда умерла Могги. Может быть, возводя стену между собой и миром, он зашел слишком далеко? Почему у него совсем нет близких друзей? Как он мог жить без них? Неужели его мать говорила правду и он действительно не способен любить? Если единственным другом тридцатидевятилетнего мужчины является черная кошка, тогда, наверное, Софи была права.
— Дитер, я хочу познакомить тебя с моей компаньонкой Магдой, — сказала его бабушка, стоя в огромном холле замка, срывая с себя перчатки и обводя помещение внимательным взглядом — она словно проверяла, не случилось ли чего за время ее отсутствия. Как обычно, она прибыла в замок без предупреждения. Пожив здесь с месяц, она, как правило, вновь срывалась с места и возвращалась к южному солнцу.
— Очень приятно, — в один голос проговорили Дитер и Магда и дружно засмеялись.
Магда была невысокой и худощавой молодой женщиной с длинными каштановыми волосами, перехваченными лентой. У нее были большие серые глаза и очень милое выражение лица: в нем не было пи малейшего намека на цинизм или искушенность, которые обычно привлекали Дитера в женщинах. Ее голос был весьма благозвучным, чуть хрипловатым, а смех — тихим и мелодичным. Дитер пожал девушке руку.
— Добро пожаловать, — произнес он и ощутил, что его возбуждает красота Магды и что она интересует его так, как давно уже не интересовала ни одна женщина.
За тот месяц, пока его бабушка жила в замке, Дитер влюбился. По крайней мере, он решил, что с ним случилось именно это: никогда раньше он ничего подобного не ощущал. Казалось, он тонул в море неизвестных ему чувств.
Когда он замечал Магду в саду, даже довольно далеко от себя, у него перехватывало дыхание. Когда она входила в комнату, сердце Дитера начинало колотиться. Он поймал себя на том, что подолгу стоит на лестницах и в коридорах, надеясь встретить ее. В присутствии девушки он держал руки прижатыми к бокам: настолько сильным было его желание коснуться ее, погладить ее гладкие блестящие волосы, зарыться в них лицом, вдохнуть их запах — он знал, что этот аромат будет восхитительным. По ночам он не мог заснуть — ему было невыносимо знать, что Магда лежит в одной из соседних комнат, и понимать, что он боится даже приблизиться к ней. Пожалуй, его терзал страх быть отвергнутым. Но больше всего Дитер удивлялся тому, что ему хотелось заботиться о девушке, защищать ее от неприятностей. Раньше он не питал подобных чувств ни к одному человеку — если не считать матери. Новые переживания смущали его и сбивали с толку. При этом ему казалось, что окружающие не замечают его смятения, что он ведет себя так же, как раньше.
— Не понимаю, почему ты не начнешь ухаживать за ней и не избавишь этим нас всех от головной боли? — как-то спросила его бабушка, когда они, как обычно, сидели вдвоем и попивали вечерний аперитив. Как всегда в последние дни, Дитер был очень нервным — вздрагивал при каждом звуке, надеясь, что слышит шаги Магды, а потом с разочарованным видом откидывался на спинку кресла.
— Понятия не имею, о чем вы, — Дитер смущенно отвел взгляд: ему показалось, что бабушка читает его мысли.
— Ты прекрасно меня понял. Даже дураку понятно, что ты влюбился в Магду.
— Она тоже знает? — спросил он, похолодев.
— Чтобы не заметить твоих страданий, надо быть глухим и слепым, — рассмеялась графиня. — Ну конечно же, знает. И все указывает на то, что то же самое происходит и с ней: она стала рассеянной, забывает забрать почту и принести книгу, покупает не те сигареты. Глупыш, она страдает по тебе!
— Но откуда вы знаете, что именно по мне? Что, если вы ошибаетесь и я ей даже не нравлюсь?
— С чего бы это? Своди ее куда-нибудь — например, в ресторан. А потом сделай ей предложение.
— Предложение! — вскричал Дитер. Его мысли
