Страна, которой нет - Kriptilia

был прав от начала, а услышав, что есть способ вспомнить, да еще без химии, едва не выразил готовность принять этот способ внутривенно, как давешнее спиртное.

Вообще-то мы вчера на балконе солнце караулили. Там есть такой момент, оно над проспектом останавливается - как раз, два таких небоскреба, отель какой-то - так точно между башнями, и все это стекло друг на друга отражается. Мы случайно день на второй обнаружили и решили снять всем, что у нас было, так что Алек стояла и держала комп, чтобы не пропустить.

А что на улице было, мы не заметили, за башнями следили.

И тут наискосок от нас стекло летит и из окна человек вываливается. Алек его и проводила... механически так. Я тоже проводил, хотя камеру вообще не включал, не успел. Там этаж восьмой или девятый, ну понятно. Он внизу лежит, оливковый - форма потому что - и красный, сигнализация орет, а к нам прямо на балкон такая... платформа впирается, я потом уже понял, что она выдвижная, как у пожарников, а тогда мы все офигели, потому что звука за сиреной слышно не было. Алек комп к груди прижимает - отбирать будете?

Этот, с площадки, весь в пластинах каких-то, говорит - да не валяйте дурака. К вам, говорит, через часик подойдут, заберут копию записи. Будете... сотрудничать со следствием, мы вас уведомим, когда можно станет разглашать. А пока посмотрите, что у нас закон предусматривает за несотрудничество.

И вниз уехал.

Мы посмотрели и сразу в консульство звонить... это вообще как? А консул нам - раньше читать надо было. Здесь так. Законы страны пребывания и нарушать их не надо. И вообще, снимать свой собственный суицид - еще туда-сюда, а чужой, да еще и в сеть выкладывать... не будьте стервятниками, ребята, не позорьте государство.

А солнце мы пропустили.

Транскрипция аудиозаписи в совместном блоге Жинжин Алтануи и Сансар Хорлогийна Гэнсээ

Рафик аль-Сольх, полуглава семьи аль-Сольх

- Секретность... – проворчал Рафик аль-Сольх, уже почти расслабившись. – Нашли, от кого таить секреты. Я отец этого болвана или кто?

Он, впрочем, порой подозревал, что – нет, не он, а кто-то еще, а вслух этих подозрений не высказывал, не желая оскорблять память покойной супруги и задевать честь ее семьи. Очень трудно понять, как из смышленого, бойкого и ласкового малыша, удивительно похожего на мать, выросло долговязое, не по возрасту угловатое и капризное чучело. «Я хочу» и «я не хочу» - до сих пор главные слова в лексиконе. До сих пор Фарид получал то, что хотел, и только безумец попытался бы навязать ему то, что Фарид не хочет. Теперь Фарид возжелал под гипнозом восстановить свою память. Рафик не возражал, и даже поверил, что этот метод вполне безопасен – его только покоробило, что очередное «хочу» заставило сына смотреть на отца как на досадную помеху между собой и желаемым. И даже жалобное «ну папа, ну пожалуйста!» звучало неубедительно – как умелое, опытное вымогательство.

К счастью, еще во время разговора с врачом на личный номер упало сообщение от Бреннера.

Генерал просил о встрече. Что ж, Рафик не видел причин отказывать. Вчера - отказал бы, вернее, попросил бы перенести: не смог бы доверять себе достаточно. Сегодня, особенно вот сейчас, когда на поверхности мысли о Фариде не вызывают ничего, кроме раздражения... сегодня самое время. Накопилось много вопросов, есть о чем говорить. Тем более, что господин генерал нарушил свои обязательства посредника и нарушил дважды. В первый раз, когда не сообщил Рафику, где его сын, а во второй, когда не посвятил в подробности разговора с Алтыном. Возможно, у Бреннера есть причины. Наверняка есть, иначе он не звонил бы первым. Но семью аль-Сольх ему придется успокаивать и умасливать долго, какими бы серьезными эти причины ни были.

На встречу – через полчаса в ближайшем офисе «Вуца» (приглашать посредника в МИД было бы вопиющим нарушением и служебной этики, и техники безопасности) Бреннер явился вовремя, но не один, а со своим неизменным референтом-немцем. Рафик знал того в лицо, знал и в виде небольшого, но весьма интересного личного дела, однако до сих пор Вальтер Фогель в переговорах с аль-Сольхами во плоти не присутствовал.

Причина выявилась достаточно быстро – почти сразу после того, как Бреннер, никого не собиравшийся умасливать, а добела раскаленный от злости, велел помощнику говорить, а Рафику – тем же жестом – заткнуться и слушать. Не будь замминистра и сам зол, как тысяча джиннов в одном кувшине, могла бы выйти ссора; но Рафик пока что терпеливо копил обиды, чтобы взыскать за все сразу.

Когда на стол легли записи и Вальтер закончил свой рассказ, Рафик аль-Сольх уже пускал пузыри, как выброшенная из воды рыба. Кажется, он промахнулся с адресатом. Кажется, за неприятности Фарида нужно было взыскивать с совсем другого человека.

Конечно, генерал оставался... кретином, болваном, ослом и даже собачьим сыном - ты берешь деньги семьи и настолько не знаешь ее историю? - но убивать Бреннер не хотел. Он пытался спасти, как мог и умел. И спасал. От аль-Рахмана, от Сектора А и видимо, от...

Рафик прикинул, что бы он в ту ночь подумал на месте Бреннера, и просторное кресло переговорной стало ему тесно. Тело раздулось как воздушный шарик, как пропекшийся индийский пирожок, вот сейчас лопнет, забрызгав все горячим овощным соком. На месте Бреннера, там и тогда, он подумал бы, что Фаридом жертвуют - и Штааль, и семья. Что мальчика списали. Заморочили голову и отправили на смерть -