Воспоминания - Степан Тимошенко

На следующее утро предстояло посещение Политехнического Института. Я встал рано. Ресторан в будние дни открывался раньше, чем в праздники, и к девяти часам я покончил с завтраком и был готов к поездке в Институт. Но, оказалось, что по здешнему, это еще очень рано. Жизнь в городе начинается поздно и представительница Интуриста объяснила мне, что директор Института ожидает меня к одиннадцати часам. Пришлось подчиниться. В назначенное время я в сопровождении интуристки явился в Институт. У подъезда меня встретил профессор Г. С. Писаренко, заведующий лабораторией по сопротивлению материалов. Появился откуда‑то и фотограф. Сделал несколько снимков. Деревья на территории Института за сорок лет, что я их не видел, сильно разрослись и отчасти закрывали здание Института. Здание осталось без изменений, только, видимо, давно стоит без ремонта и обветшало. Зашли внутрь, в хорошо знакомый мне длинный коридор. Прошли в директорский кабинет. Директора еще не было. Меня встретили несколько профессоров. Все новые лица — никого из моих старых знакомых не осталось в живых. Скоро появился и директор — молодой человек лет сорока. Все расспрашивают меня об организации американских инженерных школ и получить сведения о русских школах в такой большой группе было невозможно. После часа таких общих разговоров, директор заявил, что большая аудитория, в которой я в давние времена обычно читал лекции, сейчас открыта и в ней собрались студенты, которые были бы очень рады, если бы я им рассказал что‑нибудь об американских школах. Отказаться было неудобно. Пришлось сделать небольшой доклад в знакомой мне аудитории. Студентов было много, но вели они себя очень тихо. Никакого оживления, никаких вопросов с мест. Явились на доклад, как по наряду. После доклада так же тихо разошлись.

Директор предложил мне осмотреть лабораторию, которой я когда‑то заведывал. Она все в том же довольно тесном помещении. Теперь, после войны, русские перевезли из Германии немало машин для испытания материалов. Новые машины были втиснуты между старыми. Получилась теснота, при которой было трудно пользоваться машинами, особенно при групповых студенческих занятиях. Самодельные приборы, которыми я пользовался для иллюстрации различных отделов моего курса, применяются и теперь. Оказалось, что до сих нор пользуются составленною мною книжкой с описанием опытов, которые выполняются студентами. За пятьдесят лет никаких перемен! На стене висят портреты бывших директоров лаборатории. Среди них и мой портрет. После я узнал, что бывали времена, когда нужно было мой портрет снимать и прятать, но теперь, повидимому, люди чувствуют себя свободнее.

При осмотре лаборатории я встретился с моим бывшим механиком. Он давно в отставке. О моем приезде он был уведомлен и пришел повидаться со мной. Поговорили о давних временах и о положении сейчас. Выяснилось, что не все плохо в Советской России. При коммунистическом режиме его дети смогли получить высшее образование и его сын состоит теперь преподавателем механики при Институте.

После осмотра лаборатории опять собрались в директорском кабинете. Опять шел общий разговор и получить более детальные сведения о ходе учебных дел не было никакой возможности. В заключение директор сообщил, что инженерное отделение, деканом которого я когда‑то состоял, теперь выделено и составляет особый Инженерно-Строительный Институт и директор этого Института ожидает моего посещения.

Распрощавшись с профессорами Политехникума, я отправился в новый для меня Институт. Тут, видимо, приготовились к более торжественной встрече. Директор и группа профессоров поджидали меня у входных ворот. С ними я прошел в главное здание. Тут директор провел меня в аудиторию, где собрались студенты. После его вступительного слова я рассказал студентам о моей учебной деятельности в Америке. После доклада я недолго оставался в Институте. Было уже поздно и я отправился в свой отель. Посещения и речи меня порядочно утомили и вечер я провел дома.

На следующее утро предстояло посещение Института Механики Украинской Академии Наук. Прошло сорок лет с тех пор, как я составлял план деятельности этого Института и, конечно, было интересно посмотреть, что из моих планов осуществилось. Заведывал Институтом профессор Г. Н. Савин, с которым я познакомился на Конгрессе в Брюсселе. Работы Савина были теоретического характера и лаборатория Института развилась, главным образом, благодаря трудам профессора Е. О. Патона, известного специалиста по мостам.

При восстановлении мостов, после разрухи революционного времени, выяснилась необходимость часто применять в металлических мостах сварку вместо заклепок. В то время этот способ соединений был еще мало изучен и Е. О. Патон занялся этим вопросом в лаборатории Академии. Он имел большой успех. Выработал надежные способы сварки и ввел их в практику. По применению сварки Россия занимает теперь, вероятно, первое место в мире.

Большое внимание уделяется в лаборатории также испытанию цемента и бетонов. Производство бетонных работ при низких зимних температурах представляет большой практический интерес при русских климатических условиях и в лаборатории ведется ряд работ по этому вопросу. Осмотр лаборатории механики дал мне большое удовлетворение. Основная идея сближения науки и техники, которой я так увлекся при организации кафедры механики при Киевской Академии Наук, оказалась жизненной и планированная мною лаборатория деятельно участвует в разрешении важных технических вопросов страны.

По окончании осмотра лаборатории пора уже было возвращаться в отель и готовиться к отъезду в Харьков. Чтобы побольше увидеть, я решил пользоваться при переездах железнодорожным сообщением. Но расписание поездов представляет в России какую‑то тайну. Представитель Интуриста предупреждает, что нужно подготовиться к отъезду, но время отхода поезда до последней минуты остается неизвестным.

Наконец, мы едем на вокзал. Вокзал новый, поместительный. На платформу пропускают только людей с билетами. Никакой толкотни, столь знакомой мне по прежним дореволюционным поездкам по России. В вагоне первого класса в былые времена обычно было достаточно свободных мест. Теперь все места распределяются по билетам. Представитель Интуриста указывает мне место и уходит. Дам в вагоне не видно — одни мужчины. После я выяснил, что едет группа инженеров, возвращающихся в Харьков после какого‑то съезда в Киеве.

По одежде они установили, что я иностранец. Любопытство усилилось, когда выяснилось из моего разговора с представителем Интуриста, что я говорю по-русски. Очень осторожно начались расспросы. Я рассказал, что интересуюсь высшим техническим образованием и что в Киеве осматривал Политехнический Институт. Из дальнейших разговоров они быстро установили мою личность. Они знали мои учебники, знали о моем переселении в Америку.