Пелопоннесская война - Дональд Каган

Но Лисандр воспользовался талантом опытного царедворца и «своим угодливым тоном» (Плутарх, Лисандр 4.2) пленил сердце юного царевича. При расставании Кир спросил, чем он может лучше всего удружить Лисандру, и спартанец ответил: «Если ты каждому моряку прибавишь к жалованью по оболу» (Ксенофонт, Греческая история I.5.6). Кир не только согласился на это, но и выплатил задолженности за прежнее время, а также передал Лисандру жалованье для войска на месяц вперед. Лишь царский сын и любимец царицы мог поднять плату спартанцам без особого на то разрешения.

При всем при этом Лисандр оставался в полной зависимости от благорасположения персидского царевича. Чтобы укрепить собственные позиции, он собрал в Эфесе самых влиятельных людей из городов Ионии и призвал их создавать политические общества (гетерии), заверив их, что в случае своей победы в войне он передаст власть в городах аристократам. Это обещание обеспечило ему мощную поддержку и принесло крупные финансовые вливания. Он также, разумеется, стремился заручиться личной преданностью этих состоятельных лиц, чтобы впоследствии воспользоваться ею в собственных целях. По замечанию Плутарха, он оказывал им услуги персонального характера и «впервые внушил им мысль о перевороте и создании власти десяти, которая впоследствии и установилась при его содействии» (Лисандр 5.3–4).

Обеспокоенные итогами встречи Кира и Лисандра, афиняне попытались задействовать Тиссаферна в качестве дипломатического посредника. Низложенный сатрап явно был не тем человеком, который мог бы справиться с этой задачей, ведь он считался врагом царской семьи и обе стороны относились к нему с неприязнью и недоверием. Тем не менее он попытался убедить царевича вернуться к старой политике и занять позицию над схваткой, лишь наблюдая за тем, как два греческих соперника изнуряют друг друга. Однако же Кир был твердо настроен действовать иначе и не просто отклонил его рекомендации, но отказался даже выслушать афинских послов. Попытки афинян закончить войну дипломатическим соглашением с Персией были отвергнуты и Дарием, и Киром. Теперь им предстояли новые сражения.

СРАЖЕНИЕ У МЫСА НОТИЙ

Стратегическая обстановка принуждала афинян вызвать Лисандра на морской бой у Эфеса. В случае победы они получали возможность безраздельно господствовать в Эгейском море и в Проливах и вернуть под контроль Афин мятежные города вместе с поступавшими из них доходами. Кроме того, уничтожив еще один вражеский флот, они могли вынудить спартанцев заключить мир на приемлемых для себя условиях или по меньшей мере заставить персов задуматься об отказе от дальнейшей помощи спартанцам. Но афинянам нужно было нанести удар в самое ближайшее время, ведь отныне каждый новый день мог стоить им потери наемных гребцов на кораблях из-за того, что пелопоннесцы предлагали им более высокую плату.

Однако Алкивиад с флотом не двинулся прямо к базе спартанцев в Эфесе. Приняв во внимание, что Эвбея находится в руках противника, он попытался захватить Андрос – остров, расположенный на пути, которым шли суда с зерном из Геллеспонта. И хотя он нанес врагу поражение на суше, он не смог полностью овладеть островом и уплыл оттуда, оставив на Андросе отряд, которому предстояло завершить начатое. Позднее враги Алкивиада в Афинах используют эту неудачную попытку против него.

После Андроса Алкивиад, озабоченный поиском денег и добычи для выплаты жалованья своим людям, направился на юго-восток, к Косу и Родосу. Афинская казна по-прежнему страдала от недостатка финансов, и Алкивиаду, возможно, просто не хватило бы средств, чтобы держать свой флот в море, дожидаясь, пока Лисандр решит покинуть порт. С точки зрения Алкивиада, имело смысл собрать как можно больше денег перед тем, как бросить вызов спартанскому флоту. Но эта задержка дала противнику дополнительное время на то, чтобы усилить собственный флот перебежчиками и еще лучше подготовить экипажи к бою.

Далее Алкивиад отправился на Самос, а оттуда к Нотию, который являлся портом Колофона и располагался на побережье к северо-западу от Эфеса. Хотя в Нотии не было крупной военно-морской базы, он мог служить удобным плацдармом для нападения на Эфес: оттуда афиняне могли перехватывать спартанские корабли, курсирующие между Эфесом и Хиосом, и помешать любой попытке спартанцев прорваться в Геллеспонт. У Нотия под командованием Алкивиада находилось восемьдесят трирем, и еще двадцать он оставил на Андросе. Тем временем флот Лисандра достиг численности в девяносто кораблей. Несмотря на это преимущество, Лисандр не вышел на бой, полагая, что время работает на него. Качество его флота после долгого обучения и практической подготовки существенно улучшилось, а выплата повышенного жалованья из предоставленных Киром средств привела к тому, что «очень скоро вражеские корабли опустели. Бóльшая часть моряков переходила к тому, кто платил больше, а оставшиеся, работая спустя рукава и бунтуя, только доставляли ежедневные неприятности своим начальникам» (Плутарх, Лисандр 4.4).

Любой афинский командующий, оценив ситуацию, постарался бы действовать стремительно по той же самой причине, по которой Лисандр предпочел выжидать, но у Алкивиада были и свои собственные причины для спешки. Плутарх дает вполне разумное объяснение его мотивам: «Если бывали люди, которых губила собственная слава, то, пожалуй, яснее всего это видно на примере Алкивиада. Велика была слава о его доблести и уме, ее породило все, свершенное им, а потому любая неудача вызывала подозрение – ее спешили приписать нерадивости, никто и верить не желал, будто для Алкивиада существует что-либо недосягаемое: да, да, если только он постарается, ему все удается!» (Алкивиад 35.2). Несмотря на предоставленные ему особые полномочия и внушительные военные силы, он потерпел неудачу на Андросе, и теперь ему предстояло каким-то образом вынудить Лисандра сразиться с ним на море. Алкивиад понимал, что если он не добьется успеха в самое ближайшее время, то рискует навлечь на себя подозрения афинян и дать своим недоброжелателям новый повод для злорадства.

Алкивиад находился у Нотия около месяца, но в феврале 406 г. до н. э., оставив основную часть флота на том же месте, он отплыл к Фрасибулу, занятому осадой Фокеи. Вероятно, этот отход был частью замысла, призванного выманить Лисандра на битву: спартанский военачальник не мог долго оставаться в стороне, наблюдая за тем, как афиняне захватывают ионийские города, и должен был попытаться вступить с ними в бой. В рамках этой стратегии Фокея была неплохой целью. Ее положение позволяло разместить там базу, с которой затем можно было атаковать Киму, Клазомены и даже Хиос. Отправляясь в путь, Алкивиад взял с собой только суда для перевозки войск; боевые триремы он оставил у Нотия для защиты от постоянно растущего флота спартанцев. Человека, которому он поручил командовать флотом в свое отсутствие, звали Антиох. Это был корабельный старшина, кормчий (по-гречески кибернет), служивший рулевым на судне самого Алкивиада. Решение последнего, единственное в своем роде за всю историю афинского флота, подвергалось критике еще с античных времен. Обычно командование флотилией такого размера поручалось одному или нескольким стратегам, но, судя по всему, в этот раз все коллеги Алкивиада отсутствовали, будучи заняты решением других задач. В подобной ситуации командиром обычно назначался один из корабельных капитанов (триерархов), который уже имел опыт войны на море и отличился в прошлых военных кампаниях. Такой человек обязательно нашелся бы среди множества капитанов, собранных у Нотия. Впрочем, в защиту Алкивиада стоит заметить, что кибернеты, как правило, были людьми, обладавшими солидным опытом и знанием тактики морских сражений; они прошли много битв (зачастую больше, чем любой триерарх) и составляли основу морского могущества Афин. Кроме того, в этом конкретном случае Алкивиад не ожидал и даже не желал того, чтобы битва состоялась в его отсутствие. Он дал Антиоху ясный и недвусмысленный приказ, запрещающий «нападать на корабли Лисандра» (Ксенофонт, Греческая история I.5.11). Можно было рассчитывать, что обычный кормчий гораздо охотнее подчинится такому приказу, чем более высокопоставленный и независимо мыслящий командир, не станет задавать лишних вопросов и рисковать. В сложившейся ситуации Алкивиаду прежде всего нужен был человек, которому он мог доверять, и Антиох, его личный кормчий, много лет прослуживший под его началом, казался оптимальным выбором.

Но Алкивиад ошибся в оценке своего подчиненного. Охваченный жаждой славы, Антиох наметил собственный план и бросился в атаку. Возможно, он хотел повторить блестящую победу афинян при Кизике, которая по праву считается величайшим достижением за всю историю триремного флота. Но при Кизике стратегический