Конан из Киммерии - Роберт Говард

Последние слова Конана буквально ошеломили незнакомца. Его лицо мгновенно пожелтело.

— Что ты сказал? Тени пожи...

— Тени — не тени, не знаю, как их назвать. Нечто такое, что приходит и уходит, а от человека остается одна-единственная капля крови.

— Вы видели? Что вы видели? — Незнакомца колотила крупная дрожь, его голос срывался.

— Лежал тут один на возвышении,— начал Конан,— вдруг видим, накрывает его огромная тень, а когда исчезает...

Незнакомец уже не слушал. Он пронзительно взвизгнул и бросился наутек. Ударившись о стену на повороте, он упал, но тут же вскочил и со всех ног помчался прочь, крича что-то во весь голос. Конан стоял, не в силах сдвинуться с места от изумления, девушка с отчаянием цеплялась за его руку. Крик незнакомца несся все дальше и дальше, его подхватывало эхо, отражаясь от потолков бесчисленных залов. Внезапно крик оборвался на высокой ноте — и все стихло.

— О Кром! — Конан дрожащей рукой вытер пот со лба.— Этот город воистину проклят! Идем отсюда скорее!

— Призраки! Призраки! Тут все мертвы! — рыдала девушка.— Мы обречены! Мы в аду! Да, это ад! Мы умерли там, в пустыне, а здесь только наши призраки! Духи-и-и-и!

Она зашлась в рыданиях, и варвар в сердцах приложил ей своей тяжелой пятерней чуть пониже спины. Девушка завопила еще громче.

— Духи так не вопят! — вполне резонно заметил киммериец.— Живем, я же слышу! А будем здесь стоять, точно голов лишимся. Идем!

Однако, едва переступив порог следующего зала, они остановились. Навстречу им снова кто-то шел. Кто-то или что-то. Зрачки варвара сузились, ноздри дрогнули — он уловил тонкий запах благовоний, точно такой же возносился в одном из первых залов. Под аркой появилась неясно очерченная фигура человека. Киммериец неуверенно кашлянул, а Натала раскрыла от удивления рот.

Перед ними стояла стройная, прекрасная девушка, ее черные, чувственные, полные тайной неги глаза изумленно смотрели на них из-под длинных ресниц. Всю ее одежду составляла узкая набедренная повязка, изукрашенная бисерной вязью и множеством драгоценных камней. Иссиня-черные волосы тяжелой волной падали на плечи, подчеркивая алебастровую белизну кожи. Красота ее была столь ослепительной, что у варвара перехватило дыхание. Овал лица незнакомки был типично стигийским, но у стигиек никогда не встречалось столь белой кожи.

— Кто вы такие? — спросила девушка по-стигийски, ее голос был высоким и мелодичным.-- Как вы сюда попали? С неба свалились?

— А ты кто такая? — вопросом на вопрос грубо ответил варвар.

— Меня зовут Талис,— сказала девушка.— Я родом из Стигии. Но расскажите мне наконец, какими судьбами вы попали в этот город? Не может же того быть, чтобы вы пришли сюда по доброй воле.

— Не может быть, говоришь! — взвился киммериец,— Это того, что мы здесь видим, не может быть! Мы приволоклись в этот город на закате солнца, чуть живые от голода и жажды. Возле ворот валялся какой-то труп, который через пару минут напал на меня с мечом в руках. Мы зашли во дворец, видим — стол прямо гнется под тяжестью блюд с едой и кувшинов с вином. Затем наткнулись на спящего мужчину, который тут же исчез, когда его накрыла какая-то тень...— киммериец, внимательно наблюдавший за девушкой, заметил, что та побледнела,— накрыла, стало быть, тень, а потом...

— Что потом? — Стигийка явно преодолела страх,— Говори же! Я жду!

— Гм, я тоже жду. Мне казалось, что ты завопишь и бросишься наутек. Когда я рассказал то же самое твоему приятелю в пурпурной тунике, он взвыл от ужаса и был таков.

— Ах, значит, это он так орал,— пожала она белоснежными плечами,— Дурак! От судьбы не скроешься! Тог везде найдет, когда придет срок.

— Что еще за Тог? — спросил Конан с ноткой неуверенности в голосе.

Она провела по его телу настолько бесстыдным взглядом, что щеки Наталы залились темным румянцем, а жемчужные зубки со злостью прикусили нижнюю губку.

— Сядем на эту софу,— предложила Талис,— и я расскажу тебе обо всем. Прежде всего, назовите мне ваши имена.

— Я Конан-киммериец,— ответил варвар.— Ее зовут Натала, она бритунка. Но я не собираюсь сидеть на софе и гадать, свалится мне эта тень на шею или нет!

Она звонко рассмеялась и грациозно опустилась на мягкое ложе.

— Видите ли,— сказала она с напускным смирением в голосе,— бежать от Тога — напрасный труд. И тот, которого вы видели, тоже не избежал своей судьбы.

Конан пробурчал что-то и присел на край софы, вытащив, однако, саблю и держа ее наготове на коленях. Рядом с ним, поджав под себя ноги, пристроилась Натала. Она с ненавистью посматривала на прекрасную Талис, чувствуя себя рядом с нею никчемной дурнушкой, от ее внимания не укрылись также те пламенные взоры, которыми забрасывала могучего варвара юная стигийка.

— Расскажи нам о городе,— попросил киммериец.— Что за люди живут здесь?

— Ксутал — очень старый город. Много веков назад одно из племен, кочевавших по пустыне, наткнулось на оазис и осталось в нем жить. Когда именно это случилось, горожане уже не помнят.

— Горожане не помнят... Значит, здесь все же живут люди?

— Да, живут. Их не слишком много, но больше, чем ты думаешь. Ксутал — город, в котором стоит одно-единственное здание, поскольку все строения за этими крепостными стенами соединены тысячами коридоров и переходов, и вы могли бы часами и даже сутками бродить по залам и ни с кем из жителей города не встретиться. Но их тут сотни...

— Как же это? — изумился Конан.

— Видите ли, горожане обычно спят, вся их жизнь проходит в снах, гораздо более реальных для них, чем действительность. Вам, наверное, доводилось слышать о черном лотосе? Нет на земле растения ядовитее. Но предки ксуталийцев научились так обрабатывать его сок, чтобы он приносил им не смерть, а сны — фантастические, красочные, чудесные,— и с тех пор горожане живут исключительно этими снами. Они иногда просыпаются — едят, пьют, занимаются любовью — и вновь возвращаются в свои сны, иногда не притронувшись даже к еде, стоящей на столах. К одному из таких столов вы, наверно, и попали...

— А что они едят? — перебил ее Конан.— Что-то я не видел нигде в округе ни полей, ни виноградников. А где их сады, фермы?

— О, они мудрецы, эти ксуталийцы, или, точнее, их предки были мудрецами. Они получают еду из воды и воздуха, используя солнечную энергию. Кто знает, до чего они додумались бы, не погуби их лотосные сны. К счастью, до того, как они увлеклись ими поголовно и без оглядки, город уже был построен. Вы обратили внимание на светящиеся алмазы? Стоит потереть такой камень пальцем, и он загорается. Потрешь снова — гаснет. И это лишь малая толика древних знаний, большая их часть уже давным-давно утрачена. Впрочем, зачем им это в их похожих на смерть снах?

— Значит, этот тип у ворот тоже спал? — спросил киммериец.

— Ну конечно, вне всяких сомнений. Человек, погруженный в сон, подаренный соком лотоса, подобен мертвецу. Их тела как бы умирают, а души тем временем странствуют в чудесных видениях. Бедняга у ворот был стражником — они все тут несут стражу по очереди, таков уж обычай, но с тех пор, как была построена эта стена, через городские ворота не вошел ни один чужак... Чему ж тут удивляться, когда они спят на посту?

— Так где же все эти люди? — допытывался Конан.— Ты говоришь, их здесь сотни. Так где они?

— Спят,— ответила она,— спят на софах, на шелковых оттоманках, на пушистых шкурах, на атласных подушках, спят, сложив руки на груди, спят...

Варвар вздрогнул, подумав о том, что сотни тел неподвижно лежат где-то рядом, вглядываясь широко раскрытыми, остекленевшими глазами в мрак и тишину своих комнат.

— А что это за тень похитила одного из них?

Прекрасное лицо стигийки исказилось на миг гримасой страха.

— Это Тог, древний бог, который живет глубоко под землей. Никто не знает, был ли он в оазисе, когда здесь появились первые люди, или пришел сюда с ними. Многие столетия жители Ксутала чтят его как бога. Большую часть времени он проводит где-то в земных недрах, но, когда проголодается, некими тайными тропами поднимается на поверхность. И тогда беда тому, кто повстречается ему на дороге.

Натала охнула от ужаса и обняла Конана за шею с такой силой, словно боялась, что ее вот-вот разлучат с могучим защитником.

— О Кром! — воскликнул ошарашенно киммериец.— Как же это? Они что, так и лежат, как бараны, пока этот демон их пожирает?

— А ты отказал бы богу в полагающейся ему жертве? У нас в Стигии людей тоже убивают на алтарях во славу богов, и на месте жертвы может оказаться любой из стигийцев. Так не все ли равно — жрец приносит жертву или бог сам приходит за нею?

— Ну нет! — воскликнул гневно варвар.— У нас людей в жертву не приносят. Клянусь Кромом, хотел бы я посмотреть на жреца, которому пришло бы в голову зарезать на алтаре киммерийца! Кровь пролилась бы, это верно, но чья кровь, как ты думаешь?